– Так, значит, ритуал. И, надо понимать, в стоках вы пытались зачистить последствия его проведения, так? – Интегра склоняет голову и прищуривается на меня. – Расскажи подробнее.

– Они провели ритуал, но он не сработал. Так было написано в дневнике Дэль. А потом мы всё же обменялись телами. У меня было сновидение, в котором Дэль в моём мире и отыгрывает мою роль. Я хотела изучить дневник тщательней, но его, похоже, украла Феарина. А потом пропала, – начинаю тараторить я, радуясь, что неприятная тема осталась позади. – Но порткам, который использовали для ритуала, продолжил работать.

– И вы решили, что именно он вызывает всё новые и новые прорывы? – предполагает Интегра.

Мы с Риком одновременно киваем.

– В принципе, логично, – Раманюк поднимается над столом и приближает место прорыва на схеме. – А теперь посмотрите сюда. Ничего интересного не видите?

Я смотрю на этот сноп разноцветных искр и не понимаю, на что она намекает. По мне, это просто красивая визуализация магического процесса.

– Вместе с душой Дэль к нам проник и подселенец? – делает предположение Рик. – Вот, луч из Гитриса захватывает частицы Загранья и межгранья.

– Умница! – довольно улыбается Интегра. – Добавила бы тебе баллы, да всё уже заморожено. Вот этот процесс объясняет всё. Перемещаясь к нам, душа Эльвиры протащила и подселенца, и захватила Флоренс из межгранья.

– Но куда делся подселенец? – с недоумением спрашивает Рик.

– Феарина! – тут же приходит мне ответ. – Вот почему она так странно себя вела! Вот почему она похитила дневник и сама сбежала. Поняла, что дело запахло жареным!

Интегра, молча наблюдающая за нашим диалогом, снова усаживается в кресло. Ставит локти на стол и пристраивает подбородок на сцепленные ладони.

– Этого мы не узнаем, – со вздохом отмечает она. – Ваша Феарина сопровождала последнюю инспекцию на ферму лекарственных трав. Их караван подвергся атаке, и Феарина числится среди погибших.

Холодок ужаса прокатывается по моей спине. Одновременно с этим я в неверии смотрю на куратора.

– Это точно?

– Я видела сводки. Тогда не поняла, почему имя лекарки так знакомо. А сейчас всё сложилось.

– Но разве твари Загранья не чуют своих? – переспрашивает Рик.

– Чуют. И это странно, – Интегра трёт лицо, будто пытается привести мысли в порядок. – Ладно, это, опять же, не суть. Мне предстоит многое обдумать. Если бы вы признались раньше, я могла бы простроить грамотную схему твоего, Рик, взаимодействия с Дэль. Ты же разрешишь тебя так и дальше называть? – она переводит взгляд на меня и дожидается утвердительного кивка.

А что? Я уже свыклась с этим, похожим на моё родное, именем.

– В общем, зря вы лезли зачищать место ритуала. Не оно провоцировало прорывы. Теперь ясно, что именно, – Интегра сочувственно смотрит на меня, что вызывает щемление в груди. Я понимаю, к чему она клонит. – Скорее всего, твоя душа дестабилизирует Грани.

Раманюк разворачивает схему, показывая, как от места прорыва расходятся волны всех цветов. Они сходятся в точке, который, как я понимаю, и является Нулевым пробоем. Он, напитываясь, разрастается. От него во все стороны ползут трещины, в которые прорываются фиолетовые искры Загранья.

– То есть мне нужно вернуться домой? – с обречённостью в голосе спрашиваю я. – Нужен ещё один ритуал?

Похоже, зря я металась. Моего решения тут не требуется. Либо весь мир, либо Дейрик и я.

– Ритуал здесь не поможет, а сделает ещё хуже, – машет головой Интегра. – Ритуал насильственно вскрывает Грани. Мне нужно время, чтобы всё обдумать. Но сдаётся мне, придётся идти к Пробою.

– Зачем? – Рик ошарашенно смотрит на меня, и я вторю ему взглядом.

– Мне предоставили выкладки по твоему лечению, – Раманюк хитро прищуривается, глядя на Верндари. – Так вот, твоя аура выглядит гораздо лучше. Более цельной. Будто кто‑то взял и размыл расслаивание. Не хочешь объяснить, как это произошло.

– Это я, – признаюсь, потому что вижу – Дейрик не намерен раскрывать мой секрет. – Я думала, что он погибает, что я потеряю его. И что‑то во мне словно лопнуло. Вот этот изумрудный огонь, – я тычу пальцем в сферу Гитриса. – Он меня поглотил и перекинулся на Рика.

– Вот именно поэтому нам и надо идти к Пробою. Ты носитель магии твоего родного мира, – Раманюк откидывается на спинку кресла, складывает руки на груди и неотрывно смотрит на сферу перед ней. – Это, конечно, ещё требует проверки и сверки с научными выкладками. Но мне думается, что твой изумрудный огонь сможет не только Рика вылечить, но и залечивать пробои Загранья. Действовать как заживляющая мазь.

– Но это теоретически? – спрашиваю я, не желая обнадёживаться зря.

– К сожалению, да, – Интегра с грустью глядит на меня. – Либо ты закроешь пробой…

– Либо я буду должна вернуться домой?

– Прости, детка, но других вариантов у меня нет, – выдыхает Раманюк.

– Значит, мы вылечим этот мир! – тоном, не терпящим возражений, заявляет Рик.

От его слов внутри прорастает робкий росток надежды. Мой Верндари никогда не сдаётся. И мне бы взять с него пример, да вот только из двух вариантов со мной всегда происходит самый поганый. Желай я вернуться домой, меня бы туда не пустили. Но сейчас я не хочу возвращаться в родной мир. А значит, стоит ожидать такого порядка событий, когда мне всё равно придётся покинуть Дейрика.

Поэтому я лишь улыбаюсь ему. Да, мы обязательно вылечим этот мир. Пускай хотя бы он в это верит.

Многоголосый шум сидящих на трибунах зрителей и грохот церемониальной музыки заливает огромное поле. Нас выстроили на плацу перед полигоном для отбора, и я осматриваю конструкцию с лёгким чувством благоговения и опаски.

Уже совсем скоро вся наша команда должна будет вступить под этот купол. Выполненный из множества шестигранных секций, он кажется невесомым и хрупким. Солнечные лучи играют на прозрачных гранях, пускают радужные блики на трибуны.

Чтобы нивелировать возможные магические помехи и обеспечить чистоту отбора, Клинки использовали секции, работающие на фрактатных генераторах. Защитное поле, что давали эти мощные установки, сложно установить, почти невозможно пробить и очень долго отключать.

Бросаю напряжённый взгляд на заполненные трибуны. Все пришли посмотреть, как мы будем драться за первенство. Если вообще будем. Звёзд по‑прежнему четыре. Хотя ректор чётко давал понять, что в финал выйдут лишь три команды.

В который раз за полчаса я нервно поправляю тренировочную форму. Проверяю свой подсумок и перевязь с кинжалами. Мне всё время кажется, что я не достаточно подготовлена. Что снова подведу ребят. Воспоминание об умирающем Рике и вовсе заставляет меня испытать некое подобие панической атаки. И лишь усилием воли мне удаётся взять себя в руки.

Рик, видя моё волнение, не отходит ни на шаг и не выпускает моей ладони. Вчера Интегра попросила нас никому не говорить о моём настоящем происхождении. К переселенцам, как здесь называют попаданцев, не все относятся лояльно. И та же Радики может посчитать, что уничтожить меня проще, чем дать мне шанс опробовать мои силы на ближайшем прорыве. Поэтому мы молчим и жмёмся друг к другу так, будто это наш последний день вместе.

Нас разместили обособленными кучками, и с каждой Звездой работает её куратор. То, что с ребятами Марго работает дэр Нэметор, преподаватель боевой тактики и глава дисциплинарного комитета, меня вовсе не удивляет. Конечно, золотозвёдные у нас считаются фаворитами. Ещё две команды, среди которых наш ближайший конкурент Фермур, стоят дальше и на нас даже не смотрят.

Сдаётся мне, наша шестёрка среди преподавателей числится аутсайдерами.

– Слушайте меня внимательно, – тем временем говорит Интегра, которая стоит в центре нашей группки. – Радики изменила классические правила отбора.

– Как? – в шоке выдыхаем все мы одновременно.