К такому выводу нас приводят некоторые дополнительные наблюдения над текстом сохранившейся части сочинения. В заметке о городе Тифлисе (Тбилиси) автор говорит, — что к настоящему времени прошло около 110 лет с тех пор, как грузины владычествуют в этом городе. Известно, что грузины, по мусульманским источникам, восстановили свою власть в Тифлисе в 515/1121-22 г. ([93, с. 184-185]. Если к этой дате прибавить 110 лет, то получим 625/1227-28 г. Но год этот никак нельзя признать для автора текущим, поскольку он сам оговаривает, что цифра 110 лет дана им неточно, приблизительно. Однако здесь важно другое: в 623/1226 г. хорезмшах Джалал ад-Дин (617-628/1220-1231) овладел на несколько лет Тифлисом. Наш автор не сообщает об этом и, говоря о Тифлисе, отмечает лишь факт владычества в нем грузин. "Трудно допустить, чтобы автор-мусульманин (если бы он писал после 623/1226 г.) мог умолчать о первом факте (возвращение Тифлиса под власть мусульман) и отметить только второй факт (власть грузин в Тифлисе). Гораздо большее значение, пожалуй, имеет и другой факт аналогичного порядка. Автор в ряде мест с особым почтением и похвалой отзывается о представителях династии Ильдегизидов, правившей в его время Азербайджаном (по всей вероятности, родина автора). В 622/1225 г. династия Ильдегизидов пала, и власть в Азербайджане перешла в руки хорезмшаха Джалал ад-Дина. Наш автор, который рассказывает о многих современных ему событиях гораздо меньшей значимости, ничего не говорит о падении власти Ильдегизидов. Между тем мы имеем все основания ожидать этого от автора, если бы он писал после 622/1225 г.
Оба эти наблюдения, особенно последнее, т. е. молчание относительно падения власти Ильдегизидов, могут достаточно определенно указывать, что если автор и продолжал после 617/1220-21 г. работать над сочинением, то работа эта длилась недолго и должна была быть завершена никак не позднее 622/1225 г.
Перейдем теперь к рассмотрению вопроса о фиксации в космографических и географических произведениях мест их написания.
Заметим сразу же, что среди их авторов имеется только один, который прямо указал, где он написал свое произведение, — речь идет о Мухаммаде ал-Муставфи ал-Иазди, авторе Мухтасар-и Муфид. В предисловии он указывает, что начал свое сочинение в Декане (в 1087/1676-77 г.). В конце сочинения, сообщается, что оно было завершено в Лахоре (в 1091/1680 г.) [192, с. 427-428].
Во всех остальных сочинениях таких прямых данных о месте их написания мы не находим, однако по некоторым косвенным данным, нередко приводимым в сочинениях, за сравнительно малыми исключениями, возможно установить места их написания. Правда, в большинстве случаев сделать это удается только с известной долей вероятности.
Обратимся сначала к тем сочинениям, места написания которых, по-видимому, могут быть установлены с достаточной точностью. Среди них первым по времени следует назвать Аджа'иб ал-махлукат ва гара'иб ал-мауджудат. Его автор Наджиб Хамадани в сочинении дает довольно пространное и восторженное описание города Хамадана. Здесь, между прочим, автор сообщает об одном разговоре со своим отцом, из которого видно, что семья Наджиба Хамадани уже несколько поколений жила в Хамадане и что отец автора являлся жителем Хамадана (рук. ИВ АН СССР, шифр D 129, л. 109а-б) [93, с. 187-188; ср. 2, с. 278-282]. На хамаданское происхождение автора могут также указывать слова автора о Хамадане, приводимые в предисловии к сочинению, и замечание автора о землетрясении, которое он наблюдал в Хамадане в 562/1166-67 г. (лл. 6а и 1316) (ср. [2, с. 17, 300]). Можно указать и еще на некоторые места в сочинении, свидетельствующие о связи автора с Хамаданом (см., например, л. 1356).
Дополним сказанное здесь еще одним, на этот раз уже посторонним свидетельством. Совершенно очевидно, что хамаданцем нашего автора признавал и Ибн Мухаддис-и Табризи (см. о нем выше, первый раздел), по всей вероятности бывший его младшим современником. Это видно из того, что Ибн Мухаддис-и Табризи прибавлял к имени нашего автора нисбу "Хамадани" — "хамаданец" или "хамаданский" (как передавал свое имя сам автор и прибавлял ли он к нему эту нисбу, мы не знаем).
Таким образом, едва ли могут быть какие-либо сомнения в том, что местом жительства Наджиба Хамадани был город Хамадан. Думается, этим самым решается и вопрос о месте написания названного выше его сочинения, поскольку у нас нет никаких оснований предполагать, что Наджиб Хамадани писал свой труд вне пределов родного города Хамадана.
Известно, что Хамдаллах Казвини, автор Нузхат ал-кулуб, принадлежал к старинной чиновничьей семье, происходившей из города Казвина. В конце своего труда по всеобщей истории — Тарих-и гузиде ("Избранная история") — Хамдаллах Казвини поместил подробное описание Казвина. Из этого видно, что во время составления названного исторического труда (730/1329-30 г.) Хамдаллах Казвини не порвал своих связей с Казвином и, надо полагать, жил в нем. В противном случае едва ли можно было бы удовлетворительным образом объяснить столь большое внимание со стороны Хамдаллаха Казвини к этому городу.
Мы не располагаем прямыми данными о том, где жил Хамдаллах Казвини, когда он писал Нузхат ал-кулуб. Однако у нас нет и сведений, указывающих на то, что Хамдаллах Казвини переменил тогда свое прежнее местожительство. Правда, помещенная в Нузхат ал-кулуб статья о Казвине особо не выделяется своими размерами [186, с. 56-59]. Но писать подробно о Казвине в Нузхат ал-кулуб у автора причин не было: город Казвин был уже подробно описан автором в первом его труде по всеобщей истории. Примечательно, что сам Хамдаллах Казвини отмечает в статье о Казвине данное обстоятельство. Из этого мы вправе заключить, что только наличие подобного рассказа о Казвине в раннем труде автора побудило его ограничить размеры статьи о Казвине в Нузхат ал-кулуб. Таким образом, можно констатировать, что во время работы над Нузхат ал-кулуб Хамдаллах Казвини сохранял свой особый интерес к Казвину, а следовательно, можно полагать, жил в нем.
Не менее показательным является и такой факт. Заключительный раздел в Нузхат ал-кулуб содержит небольшие рассказы о различных диковинных явлениях и предметах. Каждый такой рассказ обычно начинается с указания на источник (как правило, на письменный), откуда он заимствован. Все подобные рассказы, связанные по месту с Казвином и относящиеся ко времени жизни Хамдаллаха Казвини, не имеют ссылок на источник. Из этого можно заключить, что они основаны на личной информации автора или на его личных наблюдениях.
Еще более важной для нас здесь является одна деталь: по крайней мере в двух этих рассказах сообщается о событиях, происшедших в Казвине и в его округе в то время, когда автор работал над Нузхат ал-кулуб. Речь идет о рассказах, из которых первый по порядку начинается с фразы "В нынешнем году (имсал) в округе Казвина одна женщина родила дочь..." [186, с. 281-282], а второй — с фразы "В нынешнем году (имсал) ночью на базаре в Казвине умер чужестранец..." [ 186, с. 282].
Хамдаллах Казвини сообщает о диковинных явлениях, происходивших в самых различных местностях Ирана и за его пределами. Во всех случаях в этих рассказах описываются явления, происходившие более или менее задолго до составления Нузхат ал-кулуб. Примечательно, что только в упомянутых выше двух рассказах, связанных с Казвином, сообщается о явлениях, для Хамдаллаха Казвини текущих, иначе говоря — имевших место во время (точнее, в год) его работы над Нузхат ал-кулуб. Такая хронологическая особенность этих двух рассказов может быть объяснена тем, что Хамдаллах Казвини слышал их на месте, т. е. в Казвине.
В свете всего сказанного об отношении Хамдаллаха Казвини к Казвину такое объяснение представляется самым вероятным, если и не единственно возможным. Конечно, все приведенные здесь данные имеют лишь косвенное отношение к интересующему нас вопросу, однако в своей совокупности они позволяют с большей долей уверенности говорить о Казвине как о месте написания Нузхат ал-кулуб.
