— Я — бодхисаттва Авалокитешвара. Пришла помочь Учителю перевоплотиться в просветленного.
И с тем пропала из виду.
А Пакпак тем временем решил: «Наверное, Пудык нынче ночью заповеди получил. Схожу-ка я поприветствую его».
И явился. И обнаружил, что Пудык восседает на лотосовом сиденье, приняв облик Майтрейи, и источает сияние. Тело его блестит, и сиденье под ним — из золота. Пакпак невольно с трепетом поклонился в приветствии и спросил:
— Как ты этого достиг?
Пудык рассказал все, как было. Пакпак вздохнул:
— Видимо, много у меня преград. Выпало мне счастье повстречаться с буддой — и то не впрок. Ты же, человек больших добродетелей, стал подлинно милосердным и прежде меня достиг цели. Молю, не забудь нашу прежнюю дружбу, сделай так, чтобы мы опять были вместе!
На это Пудык ответил:
— В чане есть еще немного жидкости, ее хватит, чтобы омыться.
Пакпак омылся и, так же как и его друг, превратился, но в будду Амитабу. И они двое чинно расположились друг против друга.
Жители деревни, расположенной у подножья горы, услышали об этом и, обгоняя друг друга, поспешили поклониться им, ахая от изумления:
— Какое диво! Какое диво!
И тогда двое святых растолковали им Учение Будды, после чего отбыли, стоя во весь рост на облаке.
А на четырнадцатом году правления под девизом Тянь-бао, в год ы л ь м и, государь Силла Кёндок-ван вступил на престол и услышал о свершившемся чуде. В год ч о н ъ ю он отрядил людей построить большой храм. Назвали тот храм Пэквольсан нам са — Храм, что к югу от Гор светлой луны. На втором году правления под девизом Гуан-дэ, в год к а п ч и н, в пятнадцатый день седьмой луны завершили его строительство. Затем высекли изображение Майтрейи и поместили в Золотом зале, надпись же гласила: «Зал Майтрейи, в которого воплотились при жизни». Высекли также и изображение Амитабы и поместили в зале, где толкуют сутры. А поскольку оставшейся в чане жидкости было мало и омылся Пакпак не целиком, то и изображение Амитабы покрыли пестрыми пятнами. Надпись же гласила: «Зал Амитабы, в которого воплотились при жизни».
В сутре «Хуаяньцзин» сказано: «Майя, будучи необыкновенных добродетелей и мудрости, на удивление одиннадцати землям родила Будду, словно изменив врата, из которых появляется на свет человек». Вот и в наше время разрешение от бремени святой госпожи являет собой сокровенный промысел. Ведь если вдуматься в слова, сказанные ею, — они имеют высший смысл, вложенный в них святой, которая, снисходя к непосвященным, мягко подлаживалась к ним в разговоре. О, если бы святая госпожа не разумела тех заклинаний-дхарани, словам которых следуют обычные люди, разве все могло бы так обернуться?! Ведь в последней строке ее первого стиха подразумевается:
Если при свежем ветре, очистившем даль и высь,
Одно расстелено ложе — молю тебя, не гневись! *
[2] Так именно она не выразилась, но потому лишь, что не пожелала уподобиться в своей речи вульгарной толпе.
В славословии говорится:
Близ скалы, в бирюзовых брызгах, настойчиво в дверь стучит.
«Кто еще там решился проникнуть в даль заоблачную в ночи?
Тут поблизости — южный скит, отправляйся-ка лучше туда,
Перестань осквернять мой двор, изумрудный мох не топчи!» —
это о северной обители сказано.
Долина темна: где дорога? Все окутано дымкой ночной.
У окна из бамбука циновка для красавицы молодой.
Всю ночь текут бусины четок в руках одна за другой.
Ему боязно: как бы их шумом не нарушить гостьи покой, —
это о южной обители сказано.
Потеряла дорогу средь сосен — деревья со всех сторон.
На ночлег попросилась к монаху — испытание выдержал он.
После трех омовений в корыте — забрезжила в небе заря.
Разрешилась двойней и на запад отправилась прямиком, —
а это сказано о святой госпоже.
Перевод М. Никитиной.
Храм чудесного беркута
В древней храмовой записи сказано: «В царстве Силла, в правление тридцать первого государя Синмун-вана, на втором году царствования под девизом «Вечная чистота»{4}, в год к е м и — воды и овцы (в тексте сказано: «в начальном году», но это ошибка), первый министр Чхунвон совершал омовение в источнике с горячей водой в местности под названием Чансангук (волость Тоннэ. Это место еще называют Нэсагук). Возвращаясь в столицу, он остановился отдохнуть на лугу Тончжи, что у почтовой станции Кульчжон. Вдруг видит, какой-то человек выпустил беркута, чтобы поймать фазана. Фазан полетел мимо горы Кымак и бесследно исчез, доносился только колокольчик беркута, который его разыскивал. Беркут долетел до колодца, что возле уездной управы Кульчжон, в северной ее части, и сел на дерево, а фазан оказался в колодце. Вода в нем окрасилась кровью. Фазан, защищая двух цыплят, раскрыл оба крыла, беркут же не решался схватить, будто жалел его. Князь, увидев это, преисполнился сострадания и растрогался. Он погадал на этой земле и сказал, что здесь нужно построить храм. Возвратившись в столицу, он доложил об этом государю. Тогда уездную управу перенесли в другое место, а здесь построили храм, назвав его Храмом чудесного беркута.
Перевод А. Троцевич.
Ёнхве бежит от славы
Знаменитый монах Ёнхве жил в уединении в горах Ёнчхвисан. Он постоянно читал Лотосовую сутру и постигал путь Вишвабхадры, а во дворе у него в пруду росли лотосы, которые не вяли все четыре времени года. Государь Вонсон, прослышав о столь удивительном явлении, пожелал призвать монаха и сделать его государственным наставником. Учитель Ёнхве, узнав об этом, тотчас же оставил свою обитель и бежал, чтобы укрыться среди скал в горах Сорён. Здесь пахал землю какой-то старик.
— Куда это вы идете? — спросил он.
— Мне сказали, будто в стране нынче много беззакония и потому меня хотят опутать высокой должностью, вот я и решил бежать, — ответил учитель.
Старик, выслушав его, проговорил:
— Давайте уж здесь с вами и потолкуем, зачем же утруждать себя и забираться в такую даль? Правда, вы, учитель, сказали, будто вам противно продавать свое имя!
Ёнхве счел, что с ним обошлись бесцеремонно, не стал разговаривать и пошел дальше. На берегу реки он встретил старуху.
— Куда изволит идти учитель? — спросила она.
Он ответил, как и старику.
— А прежде не повстречался ли вам кто-нибудь?
Ёнхве ответил ей:
— Там был какой-то старик, но он говорил со мной так бесцеремонно, что мне стало неприятно, и вот я пришел сюда.
— Отчего же вы не стали его слушать? Ведь это был сам великий святой Манджушри!
Ёнхве поразился и тотчас вернулся обратно к старику, поклонился ему и раскаялся:
— Почему я не стал слушать учителя? Теперь я к вам вернулся, а что за старуха была на берегу реки?
— Это — Сарасвати, богиня красноречия! — проговорил старик и тут же исчез.
Ёнхве вернулся в свою обитель. Тут появился посланец государя и пригласил его в столицу, вручив государево повеление. Ёнхве тотчас принял его. Зная теперь, как поступить, ответил согласием и отправился во дворец. Государь пожаловал ему чин государственного наставника.
То место, где старик пробудил его, наставник назвал Горой Манджушри, а берег, где встретил женщину, — Скалой Первоначала.
