В стихах ко второму рисунку говорилось:
Зреет зерно на полях,
птенцы на крыло поднялись.
Гранаты в южных садах
цветов огнем занялись.
Пред зеленым окном швея
красную юбку кроит.
Оттого среди бела дня
на ножницах зорька горит.
Реденький дождик сеет,
ранние сливы поспели.
У дома ласточки реют,
слышатся иволги трели.
Дни раннего лета прошли,
опадают тунга цветки.
А там, посмотришь, взошли
молодые бамбука ростки.
Вся под ветром веранда моя,
пасмурный день коротаю.
Абрикосы зеленые я
в маленьких птичек бросаю.
Вода высока в пруду,
от лотосов пахнет листвой.
Бакланы там ищут еду —
ныряют в лазурь меж травой.
На расшитом узорами ложе
волнами вьется река.
На ширме картина тоже —
над рекой Сяосян облака.
Ныне совсем одолела лень,
а в полдень сон овладел.
Проснулась — кончался уж день,
закат в окне заалел.
К третьему рисунку было приписано:
Ветер осенний свистит,
по утрам холодна роса.
Ночами луна блестит,
днем вода — бирюза.
Слышится — гуси кричат,
на юг они улетают.
И тунга листы шуршат —
на чистый родник опадают.
Где-то под ложем, внизу,
сверчок стрекочет-поет.
А на ложе жена слезу
жемчужную снова льет.
Ее добрый муж на войне,
за тысячи ли ушел.
Этой ночью он при луне
ворота Юймэнь прошел.
Сшить бы новое платье,
да ножницы будто лед.
Хочу служанку позвать я —
пускай утюг принесет.
А утюг-то совсем угас —
не следила за ним девчонка.
Мне остался лишь цитры глас
да еще для волос гребенка.
Лотос отцвел в пруду,
банановый лист пожелтел.
Крышу, где селезень с уткой в ладу
{27},
Уж первый иней одел.
Грустно, как прежде, мне,
в спальне снова одна.
И только в ночной тишине
сверчковая трель слышна.
А на четвертом рисунке стихотворение было такое:
Западный ветер свистит,
ясная светит луна.
Тень сливовой ветки висит
косо в проеме окна.
Угли в жаровне тлеют чуть,
щипцами их шевелю.
Тут же служанку свою кричу —
чай горячий подать велю.
В саду от ночных холодов
последние листья слетают.
Вьются вихри снегов,
веранду мою заметают.
Тревожна ночь сновидений —
походы его нелегки.
На полях он древних сражений,
у брегов замерзшей реки.
Красное солнце в окне
греет, как в дни весны.
Но очень тоскливо мне —
вспоминаю ночные сны.
В вазе веточка сливы
чуть уже распустилась.
А я вышивать стыдливо
селезня с уткой пустилась.
Ветер насквозь продувает
рощу нашу со всех сторон.
В лад с тоской долетает
под луной крик озябших ворон.
Плачу, плачу о нем в ночи,
нитку как ни ровняю,
В иглу не вдеть у свечи —
слезы на нитку роняю.
Рядом находилась еще отдельная маленькая комнатка. Там, за свисающим пологом, была видна постель с подушками и стеганым одеялом. Все здесь было прибрано очень аккуратно, выглядело красиво и изящно. Перед пологом дымилась курильница, источавшая аромат мускуса, и горел светильник, заправленный благовонным маслом. Было светло, как днем. Здесь студент и девушка познали все радости взаимной любви. Но вот прошло несколько дней, и студент сказал:
— Еще в древности мудрецы говорили, что отец и мать всегда должны знать, где находится их сын. Вот прошло уже три дня, как я здесь, и родители мои, конечно, очень тревожатся. Наверно, только и высматривают меня на дороге. Я же веду себя совсем не так, как подобает почтительному сыну!
Девушка очень огорчилась, однако согласно кивнула. А студент Ли перебрался через ограду и отправился к себе домой. С тех пор не было дня, чтобы он не приходил к девушке и не оставался у нее до утра. Однажды отец сказал ему:
— Когда ты уходил утром и возвращался домой вечером, было ясно — постигаешь учение мудрецов о гуманности и долге. Теперь же ты уходишь в сумерки, а возвращаешься на рассвете. Ведешь себя как легкомысленный юнец. Это уж так. Дело ясное, как роса: залез в чужой сад да ломаешь там ветки сандала{28}. Ведь если об этом станет известно, все люди осудят меня за плохое воспитание сына. А если женщина еще из хорошей семьи, происходит из знатного рода, то твой недостойный поступок опозорит, конечно, и эту семью, обесчестит ее. Это ведь не пустяк. Отправляйся-ка ты поскорее в Ённам — приглядишь там за крестьянами. И не смей сюда возвращаться!
На другой же день отослал отец сына в уезд Ульчжу. А девушка каждый вечер выходила в сад встречать студента Ли, но он так и не пришел. Прошло несколько лун. Решив, что юноша заболел, Чхве велела служанке Хянъа тайком расспросить о студенте Ли у соседей. А те только и сказали:
