Увидев, что с платформ спрыгивает начальство, они спрятали карты, поднялись.
— Здравствуйте, товарищи! Почему загораем? — послышался звонкий голос Кирова.
— Ждем порожняк, товарищ начальник.
— Порожняк прибыл. А с ним бригада адмсостава вам в помощь. — Киров повернулся к торфушкам. — Вот, женихов вам привезли, девчата. Давайте соревноваться! Кто отличится — получит премию.
Торфушки заулыбались, многие соскочили со штабелей, подошли поближе. Добродушие, зажигательная улыбка Кирова, простота и душевность удивили торфушек. Вперед вышла плотная женщина в полушалке с обветренным лицом, бригадир тетя Феля. Вскинула на Кирова большие строгие глаза:
— Отчего же не потягаться, ежели по-хорошему просите... Тут все больше покрикивают на нас да матюгами кроют, а вы с добрым словом...
Киров сурово взглянул на начальство и перевел взгляд на тетю Феню.
— Больше этого не будет... Так что же? Начнем?
— Айда, девоньки! — махнула рукой тетя Феня. — Разбирайте корзины. Авось не уступим мужикам.
Все бросились к корзинам, разбились по платформам, и работа началась...
Киров, сняв перчатки, засунул их в карманы и, облюбовав штабель, стал быстро бросать в круглую корзину кирпичики торфа, незаметно поглядывая на других. Когда корзина была полна, он вскинул ее на плечо, понес к платформе. Платформы были с высокими бортами. Киров привстал на цыпочки, но все же не смог опрокинуть корзину.
— А ну, парень, помоги! — кивнул он белобрысому пареньку, только опроставшему свою корзину. Тот подскочил, быстро опрокинул за борт корзину Кирова.
— Молодец! Ты что, из комитета комсомола?
— В газете «Торфяник» работаю. Кузин моя фамилия.
— Хорошо. Вот и напиши о сегодняшнем соревновании. Я ведь тоже когда-то работал в газете. Давай грузить на пару.
— Давайте, — обрадовался Кузин.
Стали работать вдвоем.
Начальство торфоразработок, поглядывая на Кирова, тоже старалось изо всех сил. Некоторые даже сняли пальто, работали в пиджаках, в фуфайках, в гимнастерках.
Тетя Феня, взобравшись на штабель, звонко крикнула:
— Глядите, девоньки, как мужики-то взялись! От них инда пар идет. Боюсь, кабы премию у нас не оттяпали.
— Небось скоро упреют. Куда им! — раздался певучий голос, утонувший в задорном смехе.
— Правильно, девчата! — приподнялся Киров. — Берите мужиков на буксир. Не давайте урвать премию.
— Не да-дим! — вразнобой ответили торфушки...
Киров поманил к себе начальника торфоразработок:
— Хорошо бы послать нарочного к кооператорам. После работы надо премировать лучших.
— Мы уже думали об этом. Будет сделано, товарищ Киров...
Часа через два на болоте не осталось ни одного торфяного кирпичика. Но состав еще не был загружен.
— Ша-ба-ш-ш! — закричал десятник простуженным голосом.
Киров, пошептавшись с директором и секретарем парткома, поднялся на бровку насыпи:
— Товарищи женщины! Минутку внимания!
Гомон, смех, разговоры оборвались.
— Товарищи женщины! Мы тут посоветовались и решили, что вы работали лучше мужиков. И вам присуждается премия.
— Ура! — гаркнул чей-то мужской голос. Его подхватили звонкие девичьи голоса.
Киров поднял руку, дождался, пока утих шум.
— За премией уже посланы люди. Но состав еще не загружен. Едемте на другой участок и там закончим дело.
— Правильно! Айда, девчата! — крикнула тетя Феня.
Все повалили к пустым платформам. Вскарабкались, поехали.
Киров и его спутники нарочно влезли на платформу, где было большинство торфушек. Те присмирели.
— Что-то вы невесело глядите, девчата, — шагнул к ним Киров, — заводите-ка лучше песню.
— Да мы не знаем...
— Уж так и не знаете?
— Не знаем какую... — поправила одна, что посмелей.
— Давайте ту, которую все поют, — сказал Киров, задорно улыбаясь. — Ну, подпевайте! — и лихо затянул:
Ты, моряк, красивый сам собою,
Тебе от роду двадцать лет.
И тут до десятка голосов подхватили:
Полюби, моряк, меня душою,
Что ты скажешь мне в ответ?
Припев подхватили дружно на всех платформах:
По морям, по волнам,
Нынче здесь — завтра там!
По морям, морям, морям, морям,
Эх, нынче здесь, а завтра — там!
На новом участке работали с еще большим азартом. Даже машинист, кочегар и кондуктор взялись за корзины...
Только закончили погрузку, подошла дрезина. С нее сняли стол и несколько ящиков с промтоварами. Устроили маленький митинг. Девчатам в виде премии стали раздавать цветастые платки, отрезы на платья, кофточки, валенки...
Киров, директор и секретарь парткома незаметно подошли к дрезине и уехали.
Кондуктор, молодой мужик с русыми усами, услышав гудок паровоза, потянул за рукав Кузина:
— Послушай, парень, этот, что в кожанке-то был, что за начальник?
— Киров!
— Иди ты...
— Киров, тебе говорю...
— Погоди, я ж его знаю. С отцом как-то мы их на охоте встретили. Чай пили у костра. Мы их приняли за заводских.
— Киров! Еще раз говорю тебе. Очумел, что ли?
— Ну, чудеса... — махнул рукой кондуктор и, подхватив лежавший на штабеле тулуп, побежал к последнему вагону.
Из Синявина Киров проехал в Невскую Дубровку, где на левом берегу Невы строилась мощная ТЭЦ. Она должна была работать на синявинском торфе. Массивное здание станции уже достраивалось.
Поговорив со строителями и осмотрев станцию, он вернулся в Ленинград ночью.
Утром, только приехал в Смольный, зазвонил телефон. В трубке гудел взволнованный голос директора Металлического завода Пенкина:
— Сергей Миронович, спешу обрадовать. Сегодня на рассвете, на два месяца раньше срока, мы закончили сборку первой пятидесятитысячной турбины для Невской Дубровки.
— Герои! Поздравляю!.. А я только из Дубровки. Они готовы к монтажу. Вы успели как раз вовремя... Всех, кто работал на сборке, отправляйте спать. А днем, часа в два, — митинг! Я приеду. Организуйте как следует.
— Ясно, Сергей Миронович! — прозвучало в трубке.
Радостная весть тут же облетела все комнаты Смольного. Были посланы «молнии» в Москву...
Киров приехал на завод заблаговременно, осмотрел турбину, пожал руки инженерам и мастерам, поздравил с победой. Увидев стоявшего в сторонке профессора, подошел к нему, поздоровался.
— Ну, что вы скажете теперь, профессор? Рады?
— Да, конечно, рад, Сергей Миронович. Очень рад! Но в народе говорят: цыплят по осени считают... Дело новое, трудное... Я отказался выступать на митинге. Вот пустим турбину в Дубровке — тогда можно и речь...
Предостережение старого профессора заставило на мгновение задуматься. Однако митинг уже был объявлен, получены поздравления из Москвы, и он, махнув рукой, пошел на заводскую площадь...
Турбину разобрали и по частям перевезли в Невскую Дубровку. Туда выехала большая группа инженеров, мастеров, монтажников вместе с главным инженером Ицхакеном. Сборку и монтаж вели под его личным наблюдением.
Киров с волнением ждал пуска первой отечественной большой турбины. Приезжая в Смольный, первым делом справлялся: нет ли вестей из Дубровки. А вестей все не было и не было. Шел уже третий месяц, как начали сборку. Из Москвы звонили, запрашивали телеграфно... «Что-то там неблагополучно», — подумал Киров и решил немедля ехать в Дубровку. Собравшись, зашел к Чудову, чтобы сказать об этом.
