— Ваши пропуска? — потребовал старший из вахтеров.

— Я Киров — первый секретарь Севзапбюро ЦК и Ленинградского губкома, — резко сказал Киров. — Живо ко мне начальника охраны!

Столь неожиданный, решительный натиск смутил вахтера. Он взял под козырек, побежал за начальником и вскоре вернулся вместе с худощавым человеком в шинели.

Киров строго взглянул в упор.

— Вы что, хотите, чтобы вас передали в трибунал и расстреляли как предателя?

— Как в трибунал? За что?

— Как вы смели не пропустить на завод члена ЦК товарища Ворошилова?

— Тут были товарищи из парткома, они...

— Не рассуждать! Я первый секретарь губкома Киров. Со мной члены ЦК Ворошилов и Калинин. Немедленно проводите нас на партийное собрание.

— Есть, товарищ Киров! Проходите! Я сам вас провожу! — вытянулся в струнку перепуганный начальник охраны.

Из длинного приземистого помещения, приспособленного под клуб, долетали резкие крики и гул толпы.

— Вот эта дверь на сцену, — показал начальник охраны и, отдав честь, ретировался.

В дверях столкнулись с Комаровым.

— Приехали? Я помчался следом, Сергей Миронович, захватив с собой трех товарищей из губкома. Они там сражаются, пойдемте!

Когда Киров, Ворошилов и Калинин появились на сцепе, Комаров прервал оратора:

— Товарищи, внимание! К нам на собрание прибыли члены ЦК товарищи Калинин, Киров и Ворошилов.

Раздались робкие аплодисменты. Вдруг кто-то засвистел, посыпались враждебные выкрики.

Председатель, повременив, зазвонил в колокольчик. Крики постепенно утихли.

— Продолжайте! — крикнул председатель оратору, но тот уже был сбит, оборвал нить мысли и, махнув рукой, сошел с трибуны.

— Выступай ты, Сергей Мироныч, — шепнул Калинин, — Ворошилову надо поостыть.

— Ладно, — согласился Киров и попросил слово.

Председатель, уловив чуть заметный кивок сидевшего в президиуме парторганизатора завода Абрамова, объявил Кирова.

Киров, взойдя на трибуну, понял, что переубедить собрание едва ли удастся.

Он начал сдержанно, по-деловому рассказывать о решениях съезда.

— Знаем, читали! — закричали в зале.

— Лучше расскажите, почему напали на Зиновьева?

— На Зиновьева никто не нападал! — повысил голос Киров. — Это он напал на Центральный Комитет. Это он вместе со своими приспешниками ринулся в бой, ополчился против генеральной линии партии, против ленинского плана строительства социализма, и, как следовало ожидать, был разбит.

В зале послышались одобряющие аплодисменты и в то же время свист.

Киров, выждав тишину, усилил голос. Он говорил просто, понятно, и многие в зале начали одобрительно перешептываться.

Киров почувствовал это, оживился и закончил свою речь призывом поддержать решения съезда и осудить оппозицию.

Но тотчас председательствующий предоставил слово парторганизатору Абрамову — крупному мужчине с энергичным лицом. Он вышел на трибуну уверенно, сознавая, что в зале подавляющее большинство его сторонников, заговорил зычным голосом:

— Киров сейчас поносил нашего товарища Зиновьева. А ведь Зиновьев старый член партии и один из видных ее деятелей. Еще накануне Октябрьской революции, когда за товарищем Лениным охотились ищейки Временного правительства, Зиновьев ездил к нему в Разлив, рискуя жизнью. Работал в эмиграции в большевистской печати. А что из себя представляет Киров? Мы его совершенно не знаем. Был он, правда, секретарем ЦК Азербайджана. Ну так что же? Там всю парторганизацию можно шапкой накрыть... И вдруг его в Ленинград, где сто тысяч коммунистов! Нет, нам не такие руководители нужны.

В зале закричали, резко затопали, засвистели. И трудно было понять, одобряют они или негодуют.

Абрамов решил, что одобряют, и крикнул:

— Я решительно призываю голосовать против решений съезда.

Его слова потонули в хлопках, свисте, гуле. Абрамов сел с видом победителя.

Пока звонил колокольчик, Калинин пожал руку Кирова, как бы говоря: «Ничего, не волнуйся», и подошел к председателю. В зале сразу угомонились.

— Слово товарищу Калинину, — объявил председатель.

Калинин, взойдя на трибуну, долго протирал очки, выжидая полной тишины. Потом надел их, осмотрел собравшихся и заговорил неторопливо:

— Смотрю я на вас, товарищи, и не верю, что передо мной питерские рабочие. Я сам в трудные годы царизма был питерским рабочим. Мы много митинговали. Выступали против самодержавия, но такого не было. Да, не было! Ворошилова, прославленного полководца, героя гражданской войны, вынесли с завода. На что же это похоже? А?

А ваш парторганизатор напал на товарища Кирова. Дескать, он нуль без палочки по сравнению с Зиновьевым. А Киров здесь в Петрограде в 1917 году участвовал в революционных боях. Киров — старый подпольщик, большевик с 1904 года. Он был одним из организаторов томской вооруженной демонстрации рабочих и студентов в январе 1905 года и свое пролетарское образование получал в одиночной камере томской тюрьмы. За революционную деятельность он трижды сидел в царских тюрьмах. В бурные годы гражданской войны он руководил военной экспедицией по доставке оружия на Кавказ для Одиннадцатой армии. По заданию Ильича он возглавил Астраханский ревком и организовал оборону Астрахани. Именно он, Киров, отстоял от белых Астрахань — оплот Советской власти на Волге. А когда был освобожден

Кавказ, он поднял бакинский пролетариат на трудовой подвиг и за короткий срок восстановил нефтяные промыслы Баку. А что восстановил Зиновьев? Он восстановил лишь вас против ЦК и генеральной линии партии.

— Правильно! Верно! — раздались негодующие голоса.

— Но я верю, товарищи, — продолжал Калинин, — что это заблуждение, эта ошибка будет исправлена. Я призываю вас не посрамить славное имя ленинградского пролетариата и осудить оппозицию, принять резолюцию, одобряющую решение съезда и генеральную линию ЦК.

Калинина тоже проводили аплодисментами. Но едва они стихли, как слово попросил Ворошилов и еще несколько человек из зала.

— Хватит говорильни! Дело ясное! Голосуй за доверие ЦК.

— Правильно! Ставь на голосование.

Комаров зачитал резолюцию о поддержке решений съезда и ЦК.

Взметнулись сотни рук.

Подсчитали. Проголосовали против — столько же.

Решили перенести собрание на вечер и провести новое голосование.

Домой вернулись удрученные.

То, что случилось на вагоностроительном, было похоже на поражение.

— А ведь плохи наши дела, товарищи, — вздохнул Калинин, — можем и вечером не собрать большинства.

— Обидно, что не дали мне высказаться, — шагая от окна к двери, сказал Ворошилов, — я бы их раскатал.

— Раскатать не штука, — возразил Калинин. — Важно суметь переубедить. Ведь большинство — простые рабочие.

— А вы не находите, товарищи, что некоторых из выступающих мы уже слышали где-то? — спросил Киров.

— Да, да, верно! Тот, лохматый, был на «Красном треугольнике», — оживился Ворошилов. — Еще тебя, Михаил Иванович, тащил за полы со сцены. Я на него тогда так зыкнул, что он сразу убрался.

— А я его слышал на «Электросиле», — сказал Киров. — Значит, у них по всем заводам бегают одни и те же крикуны.

— Может быть, и голосовать приходят специально обработанные зиновьевцы?

— Вполне возможно.

— Мне говорили, — заволновался Киров, — что зиновьевцы раздали беспартийной молодежи больше трехсот партбилетов. И вот эти парни бегают сейчас с завода на завод, кричат и поднимают руки за оппозицию. Я велел расследовать это дело.

— Пока расследуют — они могут нам сорвать голосование на вагоностроительном, — остановился Ворошилов посреди комнаты. — Я предлагаю поставить в проходные и у клуба верных людей и пропускать на собрание по спискам, только заводских коммунистов.

— Хорошее предложение! — поддержал Калинин.

— Так и сделаем, товарищи! — как бы заключил Киров. — Поставим на контроль старых коммунистов и свердловцев.