Киров думал, искал выхода.

«С углем проще — мы стали его заменять торфом и сланцами. Но чем заменить турбины и генераторы?.. Помнится, мне говорил один инженер на Металлическом, что мощные турбины они могли бы делать сами. Вроде я записал... — Киров достал блокнот и стал листать. — Да, вот, нашел: «Инженер К. уверяет, что завод накопил опыт по изготовлению небольших паровых турбин. Есть хорошие специалисты. Завод можно реконструировать и приспособить для производства гидротурбин». Интересно! Поеду-ка сейчас на завод, соберу специалистов, потолкую. Может быть, и впрямь можно осилить на Металлическом производство больших турбин...»

Киров вернулся в губком лишь к концу дня, раскрасневшийся от мороза, веселый, улыбающийся.

Проходя в кабинет мимо секретаря, сказал:

— Пожалуйста, вызовите срочно Москву, ВСНХ, лично Куйбышева.

Выслушав Кирова, Куйбышев обрадованно ответил:

— Мироныч, ты сообщил о рождении замечательной идеи. Я сегодня же выезжаю в Ленинград...

Киров встретил Куйбышева на вокзале как старого друга, отвез в гостиницу «Европейская».

Было утро. Позавтракали вместе и, не мешкая, отправились на Металлический завод, где их уже ждали.

Инженеры, мастера, опытные рабочие собрались в кабинете директора.

Куйбышев — большой, с густой кудрявой шевелюрой и сочным голосом — сразу завладел аудиторией. Он говорил неторопливо, весомо:

— Вы знаете, товарищи, что вслед за Волховской гидроэлектростанцией мы начали строить Днепрогэс, который будет в десять раз мощнее. На очереди Свирьстрой и ряд других электростанций. А турбины для них мы покупаем на золото, и это буквально разоряет пашу страну. Создание мощного отечественного турбостроения — важнейшая задача дня. Партия и правительство горячо приветствуют инициативу рабочих и инженеров Металлического завода о реконструкции предприятия, о приспособлении его для производства больших турбин. Я затем и приехал, чтобы основательно обсудить с вами этот вопрос. Прошу вас высказываться доказательно и совершенно откровенно. Мы должны взвесить все «за» и «против», чтобы не допустить ошибки.

В кабинете воцарилось молчание: никто не решался начать.

— Товарищи, у вас же было время подумать, — вмешался директор. — Мы вчера совещались с вами. Да и раньше, на производственных совещаниях говорили...

В конце стола поднялся седой человек в очках, заговорил глуховато:

— Я уже высказывал свои доводы, товарищи, и выскажу еще раз...

— Старейший инженер-турбостроитель и ученый, — шепнул Киров Куйбышеву.

— Пожалуйста, — подбодрил профессора директор, — мы вас слушаем.

Профессор подождал, пока стало тихо, и заговорил уверенно, как привык говорить перед студентами:

— Я не знаю, представляют ли товарищи в Москве, что значит сооружение гидротурбины мощностью в сто, даже в пятьдесят тысяч киловатт? Очевидно, не представляют... Это потребует постройки огромного турбинного корпуса и соответствующего дорогостоящего оборудования, которое тоже придется заказывать за границей.

Профессор вопросительно посмотрел на Куйбышева и продолжал:

— Одновременно с постройкой турбинного корпуса мы должны будем позаботиться о подготовке специалистов. А их нельзя выучить строительству больших турбин на нашем заводе. Следовательно, придется посылать на выучку в Англию или в Америку. Наконец, чтобы наладить производство у себя, мы должны будем купить за границей чертежи хотя бы средней турбины и вначале построить ее, а затем уже проектировать и строить большие, мощные турбины.

Профессор передохнул, обвел слушателей быстрым взглядом и опять посмотрел на Куйбышева:

— Прежде чем решать вопрос о том, возьмется ли коллектив Металлического за новое дело, мы должны спросить полномочного представителя Москвы: может ли Советское правительство обеспечить те условия, о которых я говорил?

— Может и обеспечит! — твердо сказал Куйбышев, вставая. — Да, мы найдем средства и построим за короткое время, с вашей помощью, новый турбинный корпус и оснастим его новейшим оборудованием. Мы пошлем за границу инженеров, техников и рабочих учиться турбинному искусству и не пожалеем на это средств. Мы купим не только чертежи средней турбины, но и самую турбину, только учитесь, осваивайте это труднейшее производство. Более того, мы готовы пригласить специалистов из лучших иностранных фирм, которые бы помогли вам в освоении трудного дела.

Профессор, все время стоя слушавший Куйбышева, развел руками:

— Извините, я не ожидал подобного ответа. Если дело будет обстоять именно так, как вы сказали, мы можем дерзнуть.

Раздались дружные горячие аплодисменты. Захлопал и Куйбышев. И как только они утихли, поднялся Киров:

— Товарищи, ваши дружные аплодисменты можно считать ответом на предложение товарища Куйбышева?

— Не только ответом, но и нашим обязательством! — пробасил директор.

Снова раздались аплодисменты.

— Хорошо. Будем считать, что этот важнейший вопрос решен без дискуссий. Практические предложения и советы передавайте руководству завода. О вашей инициативе, о вашем единодушном желании освоить производство мощных турбин товарищ Куйбышев завтра же доложит Совнаркому.

Еще два года назад в СССР был объявлен международный конкурс на изобретение синтетического каучука.

Капиталистические державы закрыли нашей стране все пути к закупкам натурального каучука. Запасы же колониального каучука, оставшиеся после революции от русско-французского товарищества «Проводник» и «Российско-Американской резиновой мануфактуры», были невелики, да и те быстро таяли... Без каучука было невозможно развитие автомобильной, авиационной и резиновой промышленности.

О конкурсе Киров узнал еще в Баку. Там среди химиков на нефтеперерабатывающих заводах много говорили об этом. Но его послали в Ленинград, где, поглощенный борьбой с «новой оппозицией» и множеством неотложных дел, он как-то забыл о конкурсе. Когда проходило большое совещание с учеными и специалистами, Кирову представили профессора Лебедева, который занимался проблемами разработки синтетического каучука. Киров вспомнил о конкурсе, но поговорить с профессором не удалось.

Сейчас, готовясь к Пятнадцатому съезду партии, Киров вспомнил об этой встрече и решил повидаться с Лебедевым, узнать, как его дела, не нужна ли помощь. «На съезде или в ЦК непременно будет поднят вопрос об искусственном каучуке. Я должен знать, что могут сделать ленинградцы для решения этой важнейшей проблемы».

Приехав утром в губком, Киров попросил секретаря созвониться с Военно-медицинской академией, разыскать профессора Лебедева и договориться о встрече...

Встреча состоялась в тот же день.

Начальник академии, пожилой, но еще бравый военный, узнав, что к ним едет Киров, вышел его встречать в вестибюль с целой свитой профессоров и врачей.

Киров со всеми поздоровался за руку и прошел в большой кабинет. Начальник сразу же начал рапортовать о положении дел в академии и предложил осмотреть хирургический корпус.

— Благодарю вас! С удовольствием, но лучше в другой раз. Сейчас я на короткое время и по другому делу... Скажите, присутствует ли здесь профессор Лебедев?

— А, Сергей Васильевич? Он был тут... — оглядывая всех, сказал начальник. — Вон, вон он в уголке сидит. Пожалуйте сюда, профессор.

Подошел высокий военный с густыми, зачесанными назад русыми волосами, с небольшой бородкой на удлиненном лице. Лицо его с красивым, высоким лбом казалось утомленным, небольшие серые глаза немного припухли и покраснели.

— Здравствуйте, Сергей Васильевич! — с улыбкой протянул руку Киров. — Я вас не видел с того совещания и даже не сразу узнал.

— Здравствуйте, Сергей Миронович. Чем могу служить?

— Приехал с вами поговорить, а вот не знаю...

— Пожалуйста, располагайтесь в моем кабинете, — предложил начальник.

— Спасибо. Но я бы хотел взглянуть, где и как работает Сергей Васильевич.