— Я в этих делах не смыслю, Серега... Вот если бы выпустить листовку, взбудоражить народ, как делали студенты, — другое дело!

— Не испугался бы?

— Я-то? — с обидой спросил Саня.

В этот миг сверкнула молния, раскат грома потряс амбар, а ворвавшийся в щель ветер задул лампу.

Когда Сергей чиркнул спичкой, Саня сидел за столом, как прежде, только лицо его было бледно и губы слегка дрожали.

Сергей, обернув пальцы платком, снял стекло и засветил лампу. Казалось, что гром его не испугал, а лишь распалил. Глаза загорелись, на щеках выступил румянец.

— Так ты говоришь — листовку? — спросил он, как бы не замечая испуга товарища.

— Ага! Листовку... Я думаю, мы бы могли, Серега.

— Черт возьми! — радостно воскликнул Сергей. — Мне по душе твоя затея, Саня. А что напишем в листовке?

— Напишем правду! Ссыльные помогут.

— Верно, помогут... Но ведь ее надо как-то размножить, отпечатать?

— Давай завтра отнесем газету и поговорим с ними. Может, у них есть свои люди в типографии.

— Идет! Договорились! Давай твою лапу, Сашок, и чур — не отступать!

— Не отступать! — прошептал Саня и крепко ударил по руке Сергея.

Газета тут же была спрятана в щель в бревне, и Саня отпер и распахнул дверь.

Дождь лил, и погромыхивало, но черная туча с огненными росчерками молний ушла далеко.

Оба встали в дверях и долго смотрели на удаляющуюся грозу, вдыхая свежий, бодрящий воздух.

— Как хорошо дышится после грозы! — воскликнул Саня.

— Да, отлично, дружище. Эх, если бы над Россией пронеслась могучая гроза. Такая, чтоб потрясла старый мир. Вот было бы здорово!..

На другой день в городе была непролазная грязь, и друзья не пошли к ссыльным. Да и хотелось еще повременить, подумать: дело затевали не шуточное...

Полдня они провели за чтением «Бойцов» Мамина-Сибиряка. Сцены тяжелой, горькой жизни трогали до слез.

— Ох и мучится у нас народ, Серега, — говорил Саня, — ни в одной стране, наверное, нет такой нищеты.

— Но и героев таких, как Савоська, поискать! Ведь пьяница, босяк бездомный. А как он баржу вел перед бойцами. Ведь залюбуешься! — горячо заговорил Сергей. — На верную гибель шел и не боялся. Какая уверенность, смелость!

— Это верно! — согласился Саня.

— А мы с тобой топчемся, не решаясь листовку выпустить, чтобы поднять в народе возмущение против такой жизни.

— Да нет, Серега, я не боюсь... Но ведь придется от руки писать. Если бы у ссыльных были свои люди в типографии, они бы давно выпускали листовки.

— Мы и от руки напишем, так что никто не распознает. Я же черчение изучал.

— Верно. Тогда какой разговор? Я хоть сейчас готов...

— Се-ре-жа! — послышался звонкий голос от ворот.

Сергей выглянул из амбара, увидел сестренку.

— Ты чего, Лиза?

— Иди домой. Бабушка обедать зовет.

— Бегу! — крикнул Сергей и тронул за плечо друга. — Я пойду перекушу, Саня, а вечером, как подсохнет, айда в «ковчег»! Я за тобой зайду...

Во второй половине дня показалось солнце. Ветер разогнал клочья грозовых туч. О ночной грозе напоминали лишь лужи на дороге да влажные березы, пахнущие распаренными вениками.

Друзья вошли в «ковчег», постучали в дверь большой комнаты.

— Да, да, входите! Не заперто! — ответил зычный голос.

Саня и Сергей, войдя, увидели Франца Спруде за необычным занятием. Он сидел за столом, заваленным книгами, у самодельного переплетного станка.

— А, мои юные друзья! Очень, очень рад. Садитесь, будете мне оказывать помощь.

— Мы рады помочь, только сперва хотели отдать и поблагодарить... — начал Саня, сняв фуражку.

— О, понимай! — улыбнулся Спруде и запер дверь.

Саня достал из фуражки аккуратно сложенную «Искру».

— Вот, возвращаем с благодарностью.

— Прочитали? Поняли? — спросил Спруде.

— Да, поняли, спасибо! Мы решили отпечатать и разбросать по всему городу листовки, — не переводя дыхания, выпалил Саня.

— О, листовку? Это есть хорошо, смело. Это я тоже делал в Риге. У нас был свой гектограф. Такой ручной типография. Мы много выпускали листовка. И вот теперь я здесь...

— Как, вас за это арестовали? — спросил Саня, слегка побледнев.

— И за это, и за то, что мы организовали забастовки. Там было много народу. Там был рабочий класс. А здесь кто?

— Здесь крестьяне, здесь разные люди...

— Листовка — не так трудно. Надо делать самим гектограф, и печатай сколько хочешь.

— А как же его сделать? — спросил Саня.

— В библиотеке взять энциклопедия — там все написано... Но стоит ли выпускать листовка? Это есть большой вопрос. Его надо обсуждать с товарищами. Можно ли вам рисковать и наводить подозрение на нас? Это нужно очень, очень хорошо обсуждать.

— Мы думали, мы не боимся, дядя Франц! — горячо заговорил Сергей. — Мы все сделаем сами.

Спруде поднял руку:

— Это большая тайна есть. Я буду говорить со своими друзья. А сейчас — прошу домой! Вас не должны часто видеть в «ковчеге»...

Друзья, перейдя улицу, сразу свернули в ворота к Сане и зашли в амбар.

— Вот видишь, какие дела, Серега?.. Мы думали, ссыльные обрадуются и закричат «ура!». А Спруде даже не подбодрил...

— Может, не верит нам? Мало знает... Ведь мы только появились в Уржуме, — пытался успокоить товарища Сергей. — Если бы ты был на его месте, наверное, тоже проявил бы осторожность.

— Не знаю... Не по душе мне такое отношение. Можем и без них выпустить листовку, не маленькие.

— Подожди, Саня. Горячиться не надо. Они еще не сказали своего слова. А мы пока будем готовиться к делу.

— Как это?

— Давай сходим в библиотеку, посмотрим энциклопедию. Может, и сумеем сделать этот гектограф. Я возьму листок бумаги, чтобы сделать выписку.

— Вот простофиля, — усмехнулся Саня. — Да разве можно выписывать? Как раз и влипнем.

— Нет, я шифром, чтобы, кроме нас, никто ничего не понял.

— Ладно. Бери бумагу, карандаш — и айда.

В читальном зале земской публичной библиотеки почти никого не было. Друзья уселись в конце большого стола у развесистого фикуса, положив на зеленое сукно несколько толстых книг в черных кожаных переплетах. На корешке было золотое тиснение: «Большая энциклопедия», а на титульном листе: «Издание книгоиздательского товарищества «Просвещение» в С.-Петербурге».

— Ого, внушительно! — сказал Саня и, быстро отыскав слово «гектограф», указал на него пальцем. Оба склонились над страницей не дыша. А когда прочли, взглянули друг на друга с недоумением.

— Ну, что ты скажешь? — шепотом спросил Саня.

— Попахивает пареной репой, — усмехнулся Сергей.

— И я так думаю... Осилим?

— Ага!

Саня достал бумажку и неряшливо, начальными буквами написал: «500 гр. глиц., 100 — желат., 25 — каол. и 350 — вод.».

Ниже, сокращенно, — рецепт чернил и сунул бумажку в карман.

— Ну, пошли, Сережа.

— Погоди! — прошептал Сергей. — Давай энциклопедию сдадим, а для приличия посмотрим газеты...

Незаметно дошли до дома Сани.

— Погоди, Саня. А где же мы оборудуем типографию? — шепотом спросил Сергей. — В амбар же приходят ваши!

— А в бане! Там только по субботам моются. Остальные дни наши. Давай зайдем, посмотрим. Я думаю, место самое подходящее. На задах, в деревьях. Туда и леший-то дорогу не найдет...

На другой день друзья, одевшись попроще, спустились к Шинерке, где были огороды Спруде.

По узенькой тропинке подошли к шалашу. Там, развалившись на свежем сене, с книжкой в руках лежал Мавромати.

— Здравствуйте, Спиридон Дмитриевич! А где же Спруде?

— Пошел в город. Он скоро вернется. Присаживайтесь вот здесь на сене, поговорим. Угощайтесь черной смородиной, — он подвинул деревянную плошку с ягодами.