Она выгнулась под ним и подалась навстречу его пальцам, насаживаясь на его член. Потом она со всхлипом взорвалась, затряслась, сжимаясь вокруг него, пока он, рыча, толкался в нее.

После они лежали на диване, тяжело дыша, и она провела рукой по его влажному позвоночнику.

– Это была вдохновенная игра, достойная признания академии. Награда за лучшую первую попытку грязных разговорчиков отправляется к… Маркусу Кастер-Раппу! Ура!

Весело фыркнув, он повернул голову, чтобы проложить дорожку поцелуев вниз по ее потной шее.

– Если я вдохновился, то все благодаря тебе.

Да, теперь он определенно будет читать ее сексуальные сцены.

На самом деле он будет поощрять ее писать их больше. Чем скорее, тем лучше.

Позже тем же вечером за поздним ужином они опять говорили про ее историю.

– Меня только смущает, по крайней мере после первого прочтения, что Эней как-то слишком… – Маркус покрутил вилку со спагетти, подбирая верное выражение. – Как-то слишком эмоционален для мужчины такой судьбы и исторического периода.

Она задумчиво кивнула, накручивая пасту на вилку.

– Понятно.

Она не стала обиженно огрызаться или спешить защищать свой выбор и образ Энея. Однако больше не улыбалась, пока жевала, опустив глаза на стол.

– Извини, – произнес он и накрыл ее свободную руку своей. – Эйприл, извини. Я должен был сказать это мягче. Кроме того, что я знаю? Ничего.

Она подняла глаза.

– Ты сказал мягко и ты совершенно прав. Я просто… – Ее губы задрожали, но она крепко сжала их. – Твои слова напомнили мне о том, что говорил мой бывший друг с сайта Лавиней. Я тебе о нем рассказывала.

– Тот, у которого тоже дислексия, – медленно проговорил он.

Ее явная печаль разрывала ему сердце. А ее нечаянное напоминание о его лжи ранило его душу.

– Да. – Ее опущенные плечи слегка приподнялись. – Под конец он вел себя как козел. Но до этого мы были друзьями пару лет, так что сложно просто… просто забыть. Я скучаю по нему.

– Мне жаль. – Слова прозвучали хрипло, и дай бог, чтобы она никогда не узнала, насколько он виноват. – Эйприл, мне очень жаль.

Еще несколько секунд она смотрела в тарелку, а потом подняла голову. Ее глаза блестели, а на губах появилась нерешительная улыбка.

– Спасибо, но все в порядке. Я в порядке. И то, что случилось с ним, не твоя вина.

Каким бы маленьким, виноватым и неправильным он ни чувствовал себя под разочарованными, неодобрительными взглядами родителей, сейчас было намного хуже. Даже в детстве он мог цепляться за тонкую ниточку уверенности: я старался, я сделал все что мог.

Этот факт – что он отдавал им все, что имел всего себя, и все равно этого было недостаточно, никогда не будет достаточно, – разрывал его изнутри. Это угнетало его много лет, слишком много. Теперь же ему пришлось признать, что его вина полностью заслуженная.

Я мог бы сделать больше, но не стану. Потому что боюсь потерять все. Его ладони начали потеть. В последний раз сжав ее руку, он отпустил ее и скрыл свою тревогу, сосредоточенно разглаживая салфетку на коленях.

– Как ты начала писать фанфики? Что тебя привлекло?

Она с минуту обдумывала ответ, и выражение ее лица смягчилось. Его отвлекающий маневр сработал.

– Пожалуйста, не пойми мои слова неправильно, но я по большей части начала писать фанфики из вредности. Ваши продюсеры запороли Лавинию с самого начала, и я очень разозлилась. Я хотела исправить то, что они натворили, и вернуть все, что я любила в ней и ее отношениях с Энеем.

Что ж, он не мог винить ее за это.

– Так что я взяла лучшее из книг – Лавинию, характер ее отношений с Энеем – и лучшее из сериала – тебя, Маркус, – и смешала все это в чудесные, флаффные, сексуальные фики, и это было чистое наслаждение. Особенно когда я нашла сообщество на сайте Лавиней и… – Она притихла. – Хорошего друга и творческого соратника.

У него в груди снова заныло. Если бы он мог, то ответил бы ей собственной историей в качестве извинения. Он рассказал бы, как молодая женщина во впечатляющем костюме Энея упомянула на конвенте фанфики по «Вратам», а он из любопытства и от скуки тем же вечером нашел несколько и начал читать. Только чтобы обнаружить, что некоторые истории, из лучших, совпадают с его мыслями насчет его персонажа и сериала, которыми он не делился ни с кем, кроме Алекса. Только чтобы обнаружить, что современные технологии могут сделать чтение намного легче, чем раньше.

Тем вечером он впервые по собственной воле прочитал что-то, кроме сценариев. Без давления. Без награды. Чисто для удовольствия. О том, что ценно для него. О том, в чем он в кои-то веки был экспертом.

Это изменило его жизнь. Он не мог выразить своего ликования от открытия, что может читать и любить это, только для себя и никого больше.

Но даже в лучших фиках авторы упускали некоторые аспекты его персонажа. И его желание поделиться собственными соображениями постепенно побудило его написать свой первый фик под ником КнижныйЭнейБыНикогда. Никто не знал, кто он такой, и не парился, если он иногда делал ошибки в словах или диктовал вместо того, чтобы писать. Он делал это исключительно для себя.

Он ожидал тишину или критику, а не лайки и не поддержку.

А потом он каким-то образом стал частью сообщества. Каким-то образом стал получать удовольствие от писательства, и это было еще одним поводом для гордости.

Каким-то образом он нашел Бесс. Эйприл.

Каким-то образом, благодаря фэндому, он в некоторой мере открыл себя. Свои интересы. Свои таланты и возможности после того, как десятилетия притворялся кем-то другим, кем не являлся.

Но он не мог рассказать ничего этого Эйприл. Если они будут вместе, такая важная часть его истории навсегда останется запертой, и она никогда не услышит эту конкретную историю.

В уютном молчании они заканчивали свой поздний ужин. Когда она подняла глаза и увидела, что он внимательно рассматривает ее, ее губы изогнулись. Она вытянула ногу и коснулась его голой щиколотки большим пальцем. Ему было немного щекотно, она прекрасно это знала, а Маркус хмыкнул и покачал головой.

Широко улыбнувшись, она пожала плечами и вернулась к остаткам чесночного хлеба.

«Если ты еще боишься, что я не знаю, кто ты, покажи мне», – сказала она, но он не мог. Не мог. Хотя прошлой ночью лежал в ее кровати без сна еще долго после того, как она заснула, собственнически обняв ее за талию, и думал.

Что бы ни зарождалось между ними, он надеялся, что это надолго. Он как будто усилил хватку, пытаясь удержать то, что у него есть. Может, чем сильнее он сжимает, тем меньше остается. Но он не знал, как ослабить захват. Ведь дело касалось Эйприл. А еще его карьеры, ведь он – личность публичная. Он хорошо, очень хорошо знал, как себя чувствуешь, когда остается одна пустота.

– Маркус? – Эйприл смотрела на него ласково и обеспокоенно. – Ты…

И тут зазвонил его сотовый, и на экране появилась Дебра Рапп.

– Это моя мама. Я могу перезвонить ей позже, – сказал он Эйприл.

Намного позже. Возможно, никогда.

Эйприл небрежно махнула вилкой.

– Как хочешь. Я точно не обижусь, если ты хочешь поговорить с родителями.

Он не хотел, поэтому телефон продолжал звонить, а они оба смотрели на него. Через несколько секунд раздался другой сигнал. Голосовая почта. Мама оставила голосовое сообщение.

Одним нажатием указательного пальца он мог удалить его не слушая. Но он поднес телефон к уху, сознательно расправив плечи и откинувшись на спинку стула для поддержки.

– «Маркус, мадам Фурье увидела твое фото в одном из этих вульгарных журналов в продуктовом магазине. Она сказала нам, что ты уже несколько недель в Сан-Франциско. Гостишь у своей новой девушки из соцсетей, если верить статье. Она была отвратительно довольна, что знает о твоем местонахождении и делах больше нас. Мы думали, что ты вернулся в Лос-Анджелес или где-то на съемках».

Он не мог понять мамин тон. Она обижается на то, что он не сообщил им, что находится поблизости, или на то, что не навещал целый месяц? Уязвлена, что ее бывшей коллеге выпала возможность позлорадствовать? Или просто констатирует факты?