Я отвечал дежурными фразами, пока мой мозг отчаянно пытался найти выход из той ситуации, что создали мои собственные руки. Должен быть какой-то выход… Должен быть компромисс, который устроил бы всех.

Самым разумным решением все еще оставался вариант исчезновения Виолетты. Если бы она позволила спрятать ее, у меня были бы развязаны руки. Но не мог же я просто вывезти ее из страны против воли?

Особенно после того, что произошло между нами…

Так или иначе, Виолетта тоже права. Ее бабушка, ее отец останутся без защиты, если она уедет. Эта девочка слишком добра, чтобы бросить своих родных на произвол судьбы.

Звук входящего сообщения развеял мои мысли. Тесть всё ещё что-то говорил о своих планах на ближайшее будущее, однако меня волновала лишь призрачная надежда на то, что Виолетта все-таки решила связаться со мной первая.

– Что-то срочное? – поинтересовался Игорь Евгеньевич, заметив, как поглотило меня сообщение, высветившееся на экране смартфона.

– Да. Мне нужно идти, – не глядя на собеседника, попрощался я. – Поговорим чуть позже.

Выйдя из офиса, я торопливо уселся в машину. Мне было необходимо еще раз перечитать внезапно осчастливившее меня послание: «Я уехала на Маврикий, меня не будет около месяца».

Это было сообщение от Стеллы, моей жены.

Теперь мне даже не нужно было искать повода для встречи с Виолеттой.У меня был целый месяц спокойной жизни в запасе, поэтому я не стал тратить время на сочинение причин, просто завел двигатель и помчался в направлении одной старенькой хрущевки.

Как только увижу ее – сразу пойму, что надо сказать. Так я думал, поднимаясь по лестнице в квартиру Виолетты. Я, конечно, уже давно выяснил ее точный адрес в тайне от нее.

Внезапно среди других разрозненных мыслей в моей голове появилась еще одна: почему входная дверь в ее квартиру приоткрыта? Забыли запереть? Или ее бабушка вышла в магазин… Не успел ли убежать Тайфун в таком случае?!

А ведь это мог и взломщик поработать!..

Не на шутку взволнованный этими доводами, я без стука ворвался внутрь, оказавшись посреди крошечного холла, заставленного старой совдеповской мебелью.

Даже средь бела дня здесь было темно, как в могильном склепе. И, кстати, так же тихо.

– Виолетта?

Никто не отозвался, хотя тотчас навстречу мне вышел пес моей девочки, Тайфун.

– Эй, малыш, – присел я на корточки возле давнего друга, ласково погладив того по голове. – …Почему ты такой худой? Где твои хозяева?

Пес жалобно проскулил, разворачиваясь в сторону одной из спален.

Одержимый неприятным предчувствием, я последовал за собакой. В комнате, куда привел меня Тайфун, царил страшный беспорядок, ни одна вещь не лежала на своем месте. В ворохе одеял и простыней лежал человек, мучимый беспокойным сном.

Это и вправду была Виолетта… И, кажется, она очень сильно больна. Коснувшись ее лба, можно было без преувеличения диагностировать температуру в районе сорока градусов. Ее хриплые вздохи вкупе с бессознательным состоянием пугали больше всего.

Я застыл от шока, но это чувство не продлилось долго. Почти сразу началась моя суета вокруг больной.

Мы с Юлькой не разговаривали с тех пор, как я вернулась в консерваторию.

Я думала, что она отсядет от меня на другой ряд, однако подруга изо дня в день продолжала раскладывать свои нотные тетради рядом со мной. В оркестре ее стул так же остался в том же положении относительно меня.

Сперва было неловко, я порывалась извиниться и даже обсудить случившееся. Но потом ловила себя на мысли, что не в состоянии найти нужных слов.

Если человек просит прощения, значит признает свою вину. Но в своих мыслях я все еще стояла на том, что наша встреча с Кириллом была случайной. В тот момент мне действительно была нужна помощь, но я не просила о ней. Это была инициатива Кирилла – и он, отдать ему должное, не вышел за рамки.

К тому же, побывав на грани между жизнью и смертью я стала воспринимать сердечные проблемы немного проще. И… кажется, некоторые люди действительно непостижимы.

Почему Тимур снова пришел снова ко мне? Вернётся ли он через некоторое время, как бывало прежде? Это не полный перечень вопросов, что беспрестанно крутился у меня в голове.

Его появление у меня дома можно было окрестить случайностью, но, так или иначе, он спас мне жизнь, решив остаться. Как я могла быть неблагодарна за это? Как я могла перестать вспоминать каким милым и неуверенным он был те пять дней, что провел рядом со мной?

– Почему ты улыбаешься?

Я была удивлена, что Юля заговорила со мной первая.

– Не улыбаюсь, – выпрямилась я, запоздало обретая контроль над своими эмоциями.

– Тогда что с лицом? – немного смущенно поинтересовалась подруга.

– Тебя все еще интересует, о чем я думаю?

Я старалась сделать так, чтобы мой голос ничего не выражал. Но если прислушаться – можно было услышать взволнованные нотки…

Конечно, мне бы хотелось помириться с Юлькой. Даже не потому что она была единственной моей подругой. Мне нравился этот человек, вот и все. Она являлась одной из немногих, кому было действительно не плевать на меня.

Но будет ли наше общение таким же теплым и непринужденным теперь, после того как в нашу дружбу были примешаны отношения с парнями?

– …Я всегда интересовалась, о чем ты думаешь. И боялась, что твои измышления приведут тебя не туда. Мне казалось, что, если я буду знать – то смогу подстраховать тебя в нужное время. Знаю, ты не просила меня об этом, но я всегда беспокоилась о тебе.

– Выходит, правильнее было держать дистанцию, – говоря это, я оперлась подбородком о костяшки пальцев, бесцельно рассматривая доску, разрисованную нотными символами во время прошедшей лекции.

Пока мы говорили, аудитория опустела. Но Юля даже не начала собирать свои вещи.

– Представляю, что ты думаешь теперь, когда видишь меня, – продолжила я. Молчание явно затянулось. – Лучшая подруга, о которой ты так заботилась, чуть было не увела твоего любимого… А ты «застукала» их как раз в тот момент, когда пришла в очередной раз о ней позаботиться.

Юля нахмурилась.

– Ты…

– Я извиняюсь, – под действием момента сказать это оказалось куда проще, чем я думала. – За то, что это выглядело так скверно, и ранило твое сердце. Если бы я знала, что все случится таким образом – то отказалась бы от его помощи. Я пошла бы домой пешком. Но в тот момент мне пришлось принять протянутую в свою сторону руку…

Видимо, мы все же не сможем восстановить нашу дружбу. Думая об этом, я уже хотела собрать свои вещи, чтобы попрощаться. Как вдруг…

– Дурочка, это ведь я должна извиняться! – развернула меня на себя подруга. По ее лицу текли самые настоящие слезы, и это не могло не смутить. О чем она вообще?.. – Из-за дурацкой ревности я совсем забыла о том, в каком ты положении! Я даже не спросила, почему ты шла пешком, без верхней одежды, в такую метель… Я даже не подумала о том, что после такого ты можешь сильно заболеть, тебе будет необходима помощь… Прости! Я – лицемерка…

Она разревелась уже по-настоящему, и я не нашла ничего лучше, как обнять ее покрепче.

– Почему ты лицемерка? Не говори ерунды…

– Потому что на словах я всегда была готова утешить тебя, но когда моя поддержка действительно была необходима, я думала лишь о себе…Ах… Прости меня…

Мы сидели, обнявшись, достаточно долго. Лишь когда обе немного успокоились, то поняли, что следующая пара неизбежно проигнорирована нами. Да и настроения учиться совершенно не было после всего, что произошло.

– Понимаю, что первое время мы не сможем забыть о случившемся, – сказала Юля со слабой улыбкой. – Но… давай будем делать шаги в направлении друг друга потихоньку.

– Хорошо, – кивнула я. – Тогда предлагаю забить на оставшиеся пары и просто попить кофе в нашем любимом кафе?

Юля улыбнулась, не в состоянии сдержать своей радости.

– Да. Мне столько нужно тебе рассказать.