– А ты хотела бы продолжить? – спрашивает он в итоге, ослабляя галстук. Когда мои глаза по наитию цепляются за этот жест, вызывая легкий укол смущения, он еще и расстегивает пару верхних пуговиц, демонстрируя впадинку между ключицами. Чудом мне удается лишь нервно сглотнуть и не отвернуться.

И что ему ответить?

– Я… Может, мы бы могли заключить что-то вроде договора? На месяц, к примеру… – несмело предлагаю ему, понятия не имея, как в таком случае этот документ будет называться.

– Нет-нет, солнышко, никаких договоров, – резко обрывает меня Тимур, ставя в ступор своей категоричностью. – Позволь мне объяснить тебе: несмотря на то, что происходит за дверьми этого… заведения – я не знаю тебя, а ты не знаешь меня. Мы оба вполне имеем силу разрушить жизни друг друга своим маленьким секретом. Я считаю, что в качестве залога этого вполне достаточно. Лишние бумажки лишь добавят сложностей.

За весь его монолог мои эмоции меняются как минимум три раза. От смущения до негодования и запоздалого согласия. В целом Тимур прав. Так будет даже лучше. Если он изобьет меня тут до полусмерти, во что мне верить, конечно же, не очень хочется, – вряд ли я смогу предъявить хоть что-то этому мужчине, когда заявлюсь в полицию. Никакой договор не спасет меня в этом случае от последствий моего решения. Факт полной взаимной конфиденциальности в этом случае – гарантия куда более надежная.

– Если ты не согласна, то просто прекратим это, – более мягко, почти заговорщически сообщает Тимур, – но из того, что ты сказала, я делаю вывод о том, что ближайший месяц ты вполне можешь продолжать работать на меня, так? В таком случае, давай договоримся об оплате на это время, а дальше будет видно.

– Видимо, вы сторонник «гибкого графика» для своих сотрудников? – не в силах сдержать свою иронию я, ибо он так явно уговаривает меня прямо сейчас. Даже если самому Тимуру кажется иначе. – Наверное, вы уже и так поняли – я очень нуждаюсь в деньгах. Если мои услуги вам интересны – я не против продолжать еще какое-то время.

– Мне интереснаты, а не твои услуги, Вета. Иначе я бы не тратил свое время на никчемные разговоры, уж поверь.

Его слова легонько кольнули сердце.

Ничего не понимаю. Я – явно не тот человек, с которым «поговорить – словно воды напиться» – наши разговоры и впрямь никчемные. Моя внешность – посредственная, игра на скрипке – тоже не самая идеальная. Что именно его могло привлечь во мне?

– Ты сможешь приходить сюда через день? – спрашивает он, так и не дождавшись хоть какой-то реакции на свои предыдущие слова.

– Нет, у меня помимо учебы еще подработка в кафе в ночную смену, поэтому через день я не смогу.

– «Подработка»? Ты уже работаешь на меня.

– Деньги, что вы мне платите, идут в счет долга. Я не собираюсь жить на них…

Тимур своевольно разворачивает мое лицо на себя за подбородок. Я вижу в его глазах такой лютый холод, что меня буквально пробирает до костей. Кажется, мой рот посмел сказать что-то такое, за что придется поквитаться…

–Ты брезгуешь теми деньгами, что я даю? Я правильно тебя понимаю? – отчеканивает мужчина, даже не пытаясь спрятать ненависть и… обиду?

Если подумать, моя фраза действительно сквозила каким-то пренебрежением. Да, я презирала эти деньги… Презирала способ их получения и себя заодно. Но Тимур не заставлял меня поступать так. Он дал мне право выбора, поэтому обвинять его хоть в чем-то было бы просто нелепо.

– Я работала с самого детства… – дрожа всем телом, принялась объяснять ему свою точку зрения, стараясь звучать примирительно. – Понятия не имею, каково это – пользоваться легкими деньгами. Тем более, заработанными таким способом. Я действительно не могу потратить ни копейки с ваших денег на себя, иначе это будет означать, что я и вправду шлюха!.. А я хочу быть честным человеком, понимаете?! Хотя бы отчасти…

Хватка на моем подбородке слабеет.

Тимур очевидно принимает мое объяснение, и гнев в его глазах постепенно сменяется жалостью. Хотя я очень сомневаюсь, что он может понять меня.

– Сказала бы это лучшей эскортнице этого места – она бы над тобой от души посмеялась, – говорит он. – Хорошо. Ты имеешь право распоряжаться этими деньгами как хочешь. А о встречах будем договариваться накануне. Это тебя устроит?

– Вполне.

Теперь оставался неразрешенным лишь вопрос об оплате. Конечно, регулярность наших встреч не могла бы позволить мне требовать с Тимура по пятьсот тысяч каждый раз. И даже в качестве месячной оплаты это было явно многовато… Но щедрый олигарх настоял на своем. А деньги, как и всегда, я получила вперед.

Из долга моего отца оставалось ровно двадцать три миллиона… Если посчитать, то где-то через четыре года мое сексуальное рабство могло бы закончиться. Исключая наше расставание раньше этого времени, конечно.

– А теперь, окрой свой ротик, – лукаво улыбнувшись, попросил Тимур, поднося к моему личику раковину с королевской мидией.

Такое я пробовала впервые. Но на вкус оказалось не так уж и плохо, чем я себе представляла.

Наши встречи с Тимуром продолжились и по прошествии договоренного месяца, и мало-помалу я начинала привыкать к нему и к такой жизни. Юля посоветовала относиться к нему как к очередному работодателю, чтобы стало хоть немного легче, но я бы солгала себе, сказав, что близость с этим мужчиной была пыткой.

Тимур оказался очень внимательным и даже ласковым. Мы никогда не делали то, что я считала извращением, и он не заставлял. Когда мое настроение напоминало ядерный взрыв или, напротив, иссушенный родник - он просто предлагал усесться на его колени, и разговаривал со мной о всякой ерунде, нежно поглаживая волосы на макушке. Словно я была для него не девочкой по вызову, а фарфоровой куклой, сделанной на заказ.

Отец за все это время так и не вернулся домой, а полиция только разводила руками. Но каким бы мерзавцем этот человек не был – он все еще был моим папой, который растил меня после смерти мамы как мог. И, пусть у него плохо это получалось, но все же меня он никогда не обижал. По данной причине моя привязанность к нему все никак не желала исчезнуть, и я продолжала ждать его возвращения.

– Вета, можно мне тоже воспользоваться твоим сертификатом? – спросила меня девочка с потока, перехватив уже на выходе из консерватории. Как ни старалась, я не могла вспомнить ее имя.

– Сертификатом? – не сразу поняла, о чем та спрашивает.

– Тот, на сотню процедур в «Эйфории». Уже два месяца не делала маникюр, совсем нет денег…

– А… Этот сертификат… Конечно, бери.

Кажется, этим подарком воспользовалась половина консерватории. Юля подбила меня на сахарную эпиляцию всего тела в связи с новым заработком, но… После данной «процедуры» я зареклась переступать порог этого салона красоты хоть когда-нибудь. И насколько же нужно себя ненавидеть, чтобы наказывать свое тело подобными манипуляциями? Поэтому какое-то время подаренный Тимуром сертификат вообще валялся без дела, пока в голову не пришла гениальная идея – делиться им со знакомыми.

– Эй, мы даже имени твоего не знаем! – возмутилась вынырнувшая из толпы Юля, выхватывая протянутый сертификат в сторону однопоточницы. – Хватает наглости придумывать эти жалостливые истории! Вета, пошли! – тотчас ее рука потянула меня по направлению к выходу из кампуса.

– Да ладно тебе, мне не жалко! – слабо возмутилась я.

– В этом твоя проблема! Надо быть жестче в современном мире. От этой доброты и мягкости все свои беды.

Не назвала бы себя мягким человеком. Может, я и была бы такой, если б воспитывалась в полноценной семье, если б не приходилось с двенадцати лет бегать по подработкам. Если б вышла замуж за такого, как…

– Кирилл! Привет, – снова я столкнулась с этим парнем.

– Рад видеть, – улыбнулся он, останавливаясь. – А это… – смутился парень, переведя взгляд на подругу, что мертвой хваткой вцепилась в мой локоть.

– Это Юля, мы учимся вместе, – пояснила я. – «Контрабас».