Не знаю, как остальные, а мы с Юлей уж точно были с ним знакомы… Парень тоже нас узнал, слегка кивнув в нашу сторону. Хотя после того, как я забыла о его приглашении, думала, что автоматически попаду в «черный список».

– Начнем со Второй Симфонии Чайковского, – сказал он вместо приветствия, раскрыв необходимые ноты перед собой.

– Ну, понеслось, – тихо сказала Юля, устанавливая свой контрабас в положение игры.

– Что? – не поняла я.

– Сейчас ведь расплачешься, как ты обычно это делаешь во время исполнения этой симфонии.

– Я? Плачу во время исполнения Второй Симфонии?..

Внезапно в голове возникли картины из далекого прошлого, отчасти объясняя сказанное Юлей. Дело в том, что… Именно это произведение играла моя мама на своем последнем концерте. Именно это исполнение вызвало слезы на моем милом юном личике, а сердце заставило сжаться от непонятных на тот момент боли и восхищения. Это было откровение, убежденность в том, что музыка – и мое призвание тоже, и, пусть память стерла печальные подробности, но душа… душа все еще хранила в себе эмоции от пережитого.

– Не знала, что плачу в такие моменты, – моя улыбка лучилась грустью и одновременно нежностью. – Буду стараться держать себя в руках, а то в следующий раз Кирилл точно сделает вид, что меня не знает.

Юля кивнула, хотя у самой еще как дрожали руки от волнения.

Палочка нашего нового дирижера непримиримо взметнулась вверх, заставляя сконцентрироваться на исполнении.

Кирилл держался очень профессионально, как будто был рожден дирижером, но Юля никак не могла попасть в такт. Что было удивительно для такой старательной музыкантши, как она. Эта девушка давала мне советы, в то время как сама не могла собрать себя по кусочкам, наблюдая за парнем мечты!

– «Контрабас», немного быстрее, – снова сделал Кирилл замечание Юле, и та совсем сбилась.

Решая поддержать подругу, я тоже принялась играть из рук вон плохо, разделив недовольство всего оркестра.

– «Скрипка» и «контрабас» – вам лучше остаться, чтобы проиграть все от начала и до конца со мной наедине, – отчеканил Кирилл, запретив нам касаться инструментов, пока прогон не закончится.

Коротко кивнув, мы послушно опустили свои смычки, стыдливо уставившись в наши партитуры.

– Что с вами обеими? – непонимающе спросил нас Кирилл, едва мы остались одни в пустом зале. – Вы же лучшие ведущие партии. Я лично присутствовал на вашем исполнении в прошлом году – все было идеально.

– Просто ты такой красивый, что Юля не может сконцентрироваться на нотах, – посмеялась я, решив разрядить обстановку.

Но моя подруга юмора не оценила, и, краснея, выпалила со своей стороны:

– А Вета вообще всегда плачет во время исполнения Второй Симфонии!..

–…Начнем с Анданте, – после небольшой паузы произнес Кирилл. – Юля, сядь более расслаблено. Не нужно так зажиматься, я не съем тебя. А ты, Вета… постарайся не плакать сейчас, хорошо?

На одну причину рыдать во время исполнения Второй Симфонии стало больше.

После нашей маленькой приватной репетиции, Кирилл уличил минутку, пока Юля отправилась искать ключ от кабинета, и предложил мне встречаться… Судя по его выражению лица – я первая девушка, которая вот так быстро и не раздумывая отказала ему. Этот взгляд было трудно интерпретировать как-то иначе, чем «тотальный шок», и создавалось впечатление, что я еще ни раз увижу его в своих кошмарах.

– Сегодня твоя игра еще более тоскливая, чем обычно, – задумчиво протягивает Тимур, подперев ладонью висок. – Если у тебя что-то случилось – то могла бы просто не приходить. Ты ведь не рабыня здесь…

Разве? Сегодня я сказала «нет» парню, о котором мечтают все девчонки консерватории, но у меня даже отсутствует возможность просто тихо пострадать дома, закрывшись в комнате, ведь по первому зову должна бежать в бордель под покровом ночи.

– Это – партия главной скрипки Второй Симфонии в до миноре Чайковского, – опустив скрипку, принялась рассказывать я. – Вы знали, что это произведение создавалось очень большим трудом? Чайковский потратил почти десять лет, чтобы довести ее о совершенства, и все же наибольшую популярность принесла ему лишь последняя, Шестая Симфония.

– Боюсь, я даже не отличу их по звучанию, – снисходительно пожал плечами Тимур, переворачиваясь на спину. Простынь слетела с его сильного, накачанного торса, обнажая красивые кубики, в то время как на мне вообще ничего не было. В последнее время Тимур любил, когда я играю ему обнаженной… Это было странно, но «любой каприз за ваши деньги».

– Последняя Симфония стала итогом всей его жизни и карьеры, став самым востребованным его «детищем» – я продолжала объяснять ему теорию музыки, хотя сама не понимала, зачем это делаю. Но Тимур будто бы с интересом слушал, даже не перебивал, и я принимала это за разрешение продолжать. – Однако в отличие от предыдущих своих работ, в Шестую Симфонию он вложил куда меньше своих идей и переживаний, написав очень быстро. Вам не кажется это несправедливым?

– Просто понимание, что настоящий идеал и есть несовершенство – приходит слишком поздно, – выразил свою точку зрения Тимур.

– Хм. Это действительно имеет смысл, – отвернувшись, я хотела возобновить свою меланхоличную игру, но мысли снова не давали мне покоя.

Была ли я идеалом для Кирилла, когда он пригласил меня на свидание, выделив из всей массы музыкантов женского пола? Или для Тимура, когда этот олигарх решил купить меня? Я не знаю… Однако я не имела с понятием «произведение искусства» ничего общего, кроме одного: мои руки умели исполнять их на скрипке.

Даже тут я была лишь инструментом…

– Сегодня мне предложил встречаться самый лучший парень консерватории, – все же я решила признаться в истинной причине слез, застывших в глазах, откладывая скрипку в сторону. Белая, немного смятая простынь, скрыла постыдные метки на моем теле, что оставил Тимур, когда я закуталась чуть ли не с головой.

Брови Тимура приподнялись, как будто он внезапно осознал, что наша с ним «любовь» все это время была притворной. Впрочем, очень быстро взял себя в руки.

– В таком случае, почему ты грустная?..

Мне казалось, что я уже в достаточной мере успела изучить этого мужчину, но сейчас его голос так и сквозил скрытым недовольством. Неужели он ревновал меня? Мужчина, который одновременно спал как минимум с двумя женщинами – со мной и своей красоткой-женушкой! Нет, это просто не могло бы быть правдой.

Будто осознав, как ненатурально звучит его равнодушие, он бросил вдогонку еще более непринужденно:

– Я не против, если ты будешь с ним встречаться. Наше соглашение ведь не подразумевает верность, так?

– И как я могу спать сразу с двумя? – это представлялось в моей голове настолько нелепо, что я даже рассмеялась.

А Тимур еще и подлил масла в огонь:

– Эм... в порядке живой очереди?..

Отсмеявшись, мне только и оставалось, что разочарованно покачать головой,

– Это будет нечестно по отношению к нему. Тот парень явно заслуживает чего получше…

Тимур долго сверлил меня своими черными глазами-ониксами. Было видно, что в голове у него пролетало очень много мыслей, но он не знал, за какую именно ему зацепиться. Я уже не ждала с его стороны никакого ответа, когда он сказал, нацепив подобие улыбки:

– На твоём месте я сосал бы денежки сразу с двух мужиков.

– Этим мы с вами и отличаемся.

Кажется, я была так расстроена, что совершенно перестала следить за тем, что срывается с губ. На последней моей фразе взгляд Тимура стал еще холоднее, чем прежде. Мои слова его явно обидели, пусть сказанное хоть сотню раз было правдой. Я просто не имела права оскорблять его! Стоило поспешить, дабы предотвратить бурю.

– Простите... я не то имела в виду, – боязливо пролепетала я.

– А что ты имела в виду? – почти на одной ноте поинтересовался он.

– Мужчины относятся к изменам проще женщин. «Полегаемость», и все такое…