— Позже я созвонюсь с Наумовым, попробую узнать подробности, —холодок гуляет по позвоночнику. Если шеф нервничает, то ситуация действительно щекотливая.

— Не надо, отдыхай. Как-нибудь управимся. К тому же, заказчики прибудут с минуты на минуту. Озерова и Назаров имеют доступ к информации?

— Да, конечно.

— Тогда не смею больше беспокоить.

— Спасибо большое.

— Я... Я не знаю, что необходимо говорить в таких обстоятельствах, Рика. Могу лишь предложить свою помощь. Может финансовая или юридическая поддержка требуется?

— Нет. Ничего. Вы уже помогли, Николай Петрович.

— Тогда напейся до чертиков и, если ты завтра не выйдешь на работу, я все пойму.

— Навряд ли алкоголь поможет. Я за другие методы.

— Тебе виднее. За это я и уважаю тебя девочка. Ты боец. Чистое сознание. Неординарное мышление. Другие бы уже напивались в хлам, рыдая подружкам в жилетку. А у тебя подход иной, — мужской голос дарит тепло.

— Спасибо на добром слове.

— Звони если что.

— Всего доброго.

Убираю мобильный в карман. Мгновенно осеняет простая истина. Сдавливаю переносицу.

Я в шаге от истерического хохота. На бред, который доходит реагировать иначе невозможно.

А затем гортань разрывает от возмущения. Обложить матом так и порывает.

Измайлов вчера высосал из пальца совещание. Тупо на ходу состряпал байку и как убедительно.

У него вообще есть какие-то нормы приличия? Хоть минимальные принципы?

Конечно, он заинтересован в качественном продукте и так далее.

Только зачем так нагло лгать? И вновь тупик. Поздравляю.

Нет. Все. Нужен тайм-аут. Дальнейшее сопоставление фактов бесполезно. Голова лопнет от череды вопросов.

Взгляд упирается в парикмахерскую. Не раздумывая, перехожу дорогу, уверенно переступаю порог помещения.

Смена имиджа преображает. Больше не привычно. Волосы каскадом струятся подобием водопада. Длинная челка в новинку. Черт. Почему я раньше так не стриглась?

После двух часов в кресле хочется размять ноги.

Направляюсь в городской парк. Сегодня не так многолюдно, как в погожий день. Осень по полной вступает в свои права. Пахнет дождем и свежестью.

Под ногами желтая листва. Лодочки утопают в мягкости листьев.

Покупаю сладкую вату, и сидя на скамье уплетаю с удовольствием лакомство детства.

Все же есть прелесть в ненастной погоде.

Набираю маме.

— Да, милая, — после второго гудка отвечают на том конце провода.

— Мам, что думаешь по поводу поездки на дачу? На эти выходные?

— Почему бы и нет. Давно собиралась туда.

— Прекрасно. Тогда я Елизавету сама заберу из сада. А по приезду начнем готовиться.

— Договорились.

Вдоволь нагулявшись, отправляюсь за ребенком. По времени еще рано, два часа дня. В группе только сон час наступил. Думаю, один раз исключение сделать можно.

Казалось, ничто и никто не способен испортить день. Столько приятных моментов за короткий срок удалось испытать.

Но нет же мучителю никак неймется и он находит способ нарушить мое хрупкое равновесие. Да у него талант.

Походка замедляется, когда издалека распознаю черную махину.

Господи. Сюр продолжается.

Заправляю волосы за ухо и двигаюсь к выходу с барабанящим сердцем в груди.

Тело внутри сводит сокращенными спазмами, так как нахожусь под сканером темноты.

Мужчина степенно собирает мой образ с ног до головы. Живого места на коже скоро не останется, и мучает жажда.

Циник до мозга костей. Неумолимый. С могуществом наперевес.

Главенствующий над сильными мира сего.

Что он здесь делает? Что несет его появление?

И нет передышки никакой. Без конца застает врасплох.

Боже. Опять эта слабость в коленях и вновь горящие тропы углей штрих за штрихом повторяют линии тела.

Все явственнее ощущаю свою принадлежность к добыче, на которую окрыли охоту.

К ней подбираются медленно, дабы не спугнуть раньше времени.

В расслабленной позе Измайлов стоит, облокотившись о полированный капот Гелендвагена. Руки скрещены между собой, за счет чего рельефная мускулатура смотрится массивнее. Более агрессивной.

Останавливаюсь буквально в нескольких шагах от автомобиля.

Взираю вопросительно, не решаясь прервать затянувшееся молчание.

— Не ожидала? Или я тебя больше напугал?

— У меня постепенно вырабатывается иммунитет, — опять же вру. Внутри воронкой разворачивается бедлам. — Вы меня преследуете?

— Нам надо серьезно поговорить, — отталкивается резко от машины. Подходит к дверям, раскрывая ее передо мной, словно уже получил согласие. Мужское эго не имеет границ.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— О чем? — ладонью стискиваю ручки сумки.

— О рекламной компании. О твоем легендарном видео на флешке, — в голосе проскальзывает раздражение. Тон явно не в пользу одобрения, да и сарказмом отдает. В кармане вибрирует сотовый. Входящий от Нинель, скидываю. На физическом уровне считываю его настроение. Вопреки кажущемуся хладнокровию Измайлов на крайней точке кипения. Нет он взбешен. Проклятье. Я с этим проектом наверняка раньше времени поседею.

— Я тебя не задержу, — смотрит на правое запястье с часами. — Успеешь в сад за ребенком.

— Никто не знал где я. Как вы нашли меня? — Не двигаюсь, продолжая держаться на расстоянии.

— Скажем так преимущество высокого положения. Давай в машину, — кивает головой. Пребываю в недоумении от очередного хамского обращения. Тем более не заслуженного.

— Вы не можете, вот так заявляться и указывать что мне делать... Какой бы статус за вами не числился.

— Еще как могу. Могу творить что угодно. К примеру, закинуть тебя в салон машины. И на хрен выкинуть твои пакеты, — мужская ладонь обхватившая металл в напряжении. — И никто. Ничего против не скажет. Где бы мы ни находились, — бравирует властью. — Хочешь проверить?

— Тем более не мотивирует к дальнейшему общению, — говорю на инстинктах самосохранения, утаивая чечетку зубов. — Я не сяду, — стою на своем, невзирая на подкашивающиеся ноги и боль в солнечном сплетении.

— У меня нет времени на препирательства.

— Аналогично, господин Измайлов.

— Не забывай, что это я плачу тебе за каждую гребанную секунду. За долбанные мысли. За твой утонченный интеллект, за все, о чем ты только что подумала. Все правильно, Аурика. Твои выходные, также мной оплачиваются, — озвучивает ядовито, угадывая направление размышления. — Сейчас мое время, и инвестиции растрачиваются бессмысленным диалогом. Что непозволительно и слишком бесценно. Поэтому, прежде чем применить силу, еще раз прошу тебя, Аурика, — указывает на сиденье. Суровое лицо в момент разглаживается. — Пожалуйста, — после секундной паузы. Наконец-то догадался, что с людьми необходимо разговаривать по-человечески.

— Хорошо, — направляюсь к машине, уступаю, так как беседа касается работы. На этот раз располагаюсь в сиденье самостоятельно.

— Пристегнись, — кидает, мазнув по коленкам.

Время останавливается или тянется слишком медленно.

Всю дорогу висит тишина, которая хуже хаоса. И кровь стынет в жилах.

Но видимо мне мало удушливой обстановки.

Раз в голове играет заезженной пластинкой только одна мысль.

Вернее, я опять словила диссонанс.

Он левша, а часы носит на правой руке. Сплошной контраст даже в мелочах.

В одном он неизменен его внешность соответствует нутру. Опасный и загадочный.

А какой он на самом деле?

Дома? С родными?

Романова, у тебя проблемы с мозгами? Тебе впору лечится. О чем ты думаешь? Не плевать ли?

Конечно же нет, язвит внутренний голос.

Иначе бы навязчивые вопросы не пробуждали интерес.

Это будто идея фикс. Она живет и не дает покоя.

Размышления прерывает неугомонный мобильный. На сей раз Николай Петрович. Пока прикидываю, принять ли вызов, шеф, следом за неотвеченным отправляет сообщение: