МАРИЯ

Дорога до реки заняла почти четыре часа. Эх, непростое это было время! Айрон, который на суше находиться по-прежнему не мог долго, заколебал высказывать своё недовольство всем подряд. Парень вообще с самого утра был не в духе, а езда лишь усугубила паскудность его характера. Иномирцу не нравилось всё подряд: тряска, духота, музыка, запах, скука. Наверное, я сотню раз пожалела о своём решении доставить рыбохвоста к нормальной реке. Ведь сколько говнотечек было не так уж и далеко! Ну, вы что, я же добрая, хочу максимально облегчить жизнь водоплавающего.

— Вылезай, чудовище, — выдохнула я, остановив автомобиль.

Пришлось знатно попетлять по кривым, почти непроходимым дорожкам, прежде чем нашлось место, где не было ни намёка на людей, хорошо, что у Юльки внедорожник.

— Это не гуманно, так издеваться над живым существом! — продолжал изливать сиэрнар потоки своего недовольства.

Остро захотелось его удавить за гибель миллионов моих нервных клеток, с другой стороны, было грустно от осознания, что, возможно, вижу эту занозу в заднице последний раз.

— Давай хоть сейчас не будем ссориться, а расстанемся на мирной ноте, — вздохнула я.

Парень тем временем напяливал на себя свои цацки. Правда, какой толк от них будет в реке, я в толк взять не могла. Но, как говорится, его имущество — ему и решать, что с ним делать.

— Ты решила от меня избавиться и просишь сказать за это «спасибо»? — фыркнул Айрон.

— Не ты ли в самом начале требовал отпустить тебя? Желательно, в море или океан, но в какой-то момент был согласен даже вернуться на дорогу, где я тебя подобрала, — припомнила я ехидным голосом.

Ответом мне стали поджатые губы и сердитое сопение. Как бы ни хотелось мне, чтобы это было не так, но отрицать, что его слова меня задели, было невозможно. Чувствовала себя гадиной. Но вместе с тем я правда не представляла, каким образом смогла бы устроить жизнь Айрона. В своей-то порядок навести не могла.

— Ладно, — вздохнула я. — Иди. Я пробуду до завтрашнего утра. Если тут окажется что-то совсем не так, скажешь.

— Да, — кивнул парень рассеянно, после чего опять поразил меня удивительно серьёзным взглядом колдовских глаз. — Я знаю, что характер у меня поганый, и мне жаль, что доставил тебе столько проблем. И я благодарен за всё, что ты для меня сделала. Сейчас я уже достаточно изучил ваш мир, чтобы понять, немногие на твоём месте поступили бы так же. Спасибо, Мария.

После чего Айрон склонил голову в лёгком поклоне. Я всем нутром ощутила, что это не издёвка, он в самом деле выражает мне признательность. К горлу подкатил ком, дыхание перехватило. Стало до слёз горько, что всё случилось именно так. Что сиэрнар появился в моей жизни в настолько тяжёлый момент, когда я сама не уверена в завтрашнем дне. Этот парень был самым необыкновенным и волшебным происшествием в моей жизни, даже несмотря на мерзкий нрав и множество проблем.

Айрон скрылся в кустах у реки, я же так и стояла на месте, замерев. Спустя минуту послышался громкий всплеск. Вот и всё. Уплыл. И вряд ли он захочет вернуться, а если и захочет, то проблемы-то никуда не пропадут.

Выдохнув, отправилась ставить палатку. Юлька права, я совсем не любитель жизни без благ цивилизации, тем более, когда рядом никого. Но сейчас почему-то хотелось именно побыть в одиночестве на природе. Вдали ото всех и вся.

АЙРОН

Странно, но прощаться с сухопутной было до ужаса грустно. И когда только эта невыносимая девица успела так запасть в душу? Мало того, что ночами снится дом и родные, заставляя задыхаться от тоски, так теперь и по Марии скучать буду. В этом странном и страшном мире она — единственное близкое мне существо. Она правда сделала для меня много хорошего, жаль, что понимать начал поздно и отплатить нечем.

Запах реки, к которой привезла меня девушка, мне не понравился. Впрочем, сам воздух Земли оставляет желать лучшего. Грязный, тяжёлый, неприятный.

Скинув в кустах штаны, постарался как можно дальше зайти в воду, прежде чем начнётся обратное превращение ходулей в хвост. Более-менее удалось, и я смог нырнуть. Первый вдох жабрами показался невыносимым, каким-то болезненным, и лишь усилием воли я заставил себя продолжить держаться у дна реки. Вода дома у Марии, полная химии, мне не нравилась, я быстро бросил попытки дышать привычным способом, занырнув на дно ванной, и привык к дыханию через нос. И вот сейчас было сложно перестраиваться обратно. Плюс сама вода была отвратительно грязной и мутной. Да-а-а, не сравнить с водами родного океана.

Но всё же это была вода, в огромном количестве. Впервые за всё время на Земле я ощутил пьянящее чувство свободы. Я мог плыть, куда глаза глядят, с любой скоростью, выделывать самые невероятные кульбиты в воде. Снова почувствовал себя сильным, молодым и ловким. Восторг захлестнул душу, заставил на какое-то время забыть обо всех своих бедах. Я просто плыл вперёд и чувствовал себя бесконечно счастливым.

Постепенно эйфория иссякла. На смену пришли голод и усталость. Оглядевшись, впал в ступор. Только сейчас до меня дошло, что это не родной океан и даже не какое-нибудь море, а обычная речка, протекающая в равнинной местности. Тут нет и быть не может подводных гротов или пещер. Только разнообразное дно, во многих местах заваленное мусором или заросшее противным илом. Это что же, в этой помойке спать придётся? А разве есть выбор?

Поймать какую-то рыбину оказалось довольно просто, а вот попытка поужинать не удалась. Для начала у меня не было ничего, чтобы разделать её. Пришлось действовать руками, на внешний вид вышло не очень, но в еде не это главное. К сожалению, на вкус оказалось ещё противнее, чем на вид. В раздражении отбросив остатки неудавшегося ужина, попробовал изловить рыбу другого вида. В итоге, тоже оказалось довольно противно. Не чета морской и уж тем более порой непонятным, но вкусным блюдам сухопутных. В памяти всплыло овощное рагу, которое ел вчера, и стало совсем паршиво.

Как-то совсем не так я представлял себе свободу. И самое угнетающее, что что-то подсказывало: в местном океане было бы немногим лучше. Разве что выбор возможной пищи больше и вода почище. И то, не факт.

Постарался устроиться среди зарослей каких-то водорослей. Света становилось всё меньше, значит, день клонится к завершению. Усталое тело требовало отдыха, и я попытался уснуть. Получалось не очень. Не полноценный сон, а какая-то напряжённая дрёма.

Внезапно остро, до спазма в груди захотелось вернуться обратно к Марии. Можно сколько угодно убеждать себя, что все трудности с непривычки, но истина в том, что мне тут не выжить. Я либо сдохну с голоду, либо отравлюсь какой дрянью. Не стоит так же забывать близость людей. Найдут, и мне наверняка придётся несладко. Ну и одиночество, чувство, способное постепенно свести с ума кого угодно. Легко размышлять о свободе и счастье, когда в мыслях родные места, только реальность сильно отличается от вымысла. Это не родной Эриот, а чуждая Земля. Тут у меня нет ничего, а единственный союзник — странная сухопутная. Да и то, похоже, у неё самой дела не очень. Вряд ли мне суждено вернуться на родину, и если я хочу найти себе место здесь, то придётся чем-то жертвовать. Взгляд упал на золотые наручи. Эти вещи — последняя ниточка, связывающая меня с домом, и расставаться с ними было почти физически больно, но выбора нет. Надо возвращаться к Марии. Надеюсь, таким образом я смогу помочь и ей, и самому себе.

Но чуть позже. Сейчас мне необходимо отдохнуть, иначе обратно я просто не доплыву. Постепенно, сам не понял, как, я уснул, и снилась мне Бездна, от которой я всеми силами пытался уплыть.

МАРИЯ

Свидание с природой не удалось. У нас с этой дамой вообще всегда были довольно странные отношения. Для начала, я полтора часа мучилась с палаткой, которую опытные туристы поставили бы минут за десять. Ещё час ушёл на костёр: подготовку места и попытку разжечь сам огонь.