— Изабелла.

Я заставила себя проглотить комок в горле.

— Да?

— Заткнись и дай мне поцеловать тебя.

И тут возникло обратное течение.

У меня не было времени подумать. В одну минуту я стояла; в следующую Кай прижался своим ртом к моему, и мои кости растворились с такой возмутительной скоростью, что я бы растаяла на полу, если бы он не поддерживал меня.

Наш поцелуй в Бруклине был милым, робким сюрпризом. Этот удар был преднамеренным, нанесенным с такой болезненной, целенаправленной точностью, что он уничтожил всю мою защиту одним махом.

Рука, сжимающая мой воздух. Чувственная твердость его рта. Головокружительный жар и его аромат.

Каждая моя слабость была разграблена и доведена до подчинения.

У меня закружилась голова, и я не сопротивлялась, когда Кай подвел нас к креслу. Часть меня отметила, что мы все еще были на публике, несмотря на пустую комнату, и кто-то мог войти в любую секунду, но вряд ли это казалось важным, когда он вот так сжимал мои волосы и теребил мою нижнюю губу.

Каждая дрожь перетекала в следующую, пока меня не сотрясла одна долгая, непрерывная дрожь удовольствия.

Затем он отстранился, и я сделала неглубокий вдох, прежде чем оказалась у него на коленях. Я не знала, как мы оказались в таком положении, но я не жаловалась. Не тогда, когда его рот проложил огненную дорожку вниз по моей шее, а его возбуждение прижалось вплотную к моей спине, снова вытесняя кислород из моих легких.

Я прижималась к нему, гоняясь за оргазмом, который мерцал на горизонте, как мираж. Достаточно близко, чтобы прикоснуться, но слишком далеко, чтобы заявить права.

— Раздвинь для меня ноги, любимая. — Бормотание Кая разлилось медом по моим венам. Боже, этот акцент.

Я подчинилась. Давление между моими ногами усилилось, когда его рука лениво прошлась по внутренней стороне моего бедра, пока они не достигли моих промокших стрингов. Сила моей потребности выдавила низкий, смущающий стон из моего горла. Он едва прикоснулся ко мне, а я уже была в беспорядке.

— Просто так. — Другой рукой он стянул бретельки с моих плеч и нежно потянул мое платье вниз. На мне не было лифчика, и каждое прикосновение воздуха к моим напряженным, чувствительным соскам посылало ответный толчок в мое нутро. Я извивалась, отчаянно желая большего трения, но в моем положении я не могла получить достаточного рычага воздействия. — Дай мне почувствовать, какая ты влажная.

Он отодвинул мое нижнее белье в сторону.

— Кай. — Я ахнула, когда он ввел в меня два пальца. Пот выступил бисеринками на моем лбу от мучительно сладкого растяжения. — Мы не можем... — Моя фраза испарилась, когда он обхватил ладонью мою грудь и сжал. Он потер большим пальцем мой сосок, в то время как его пальцы проникли глубже.

Моя голова откинулась назад, даже когда похоть и осторожность боролись за доминирование. Ничто, кроме бархатной занавески, не отделяло нас от остальной части бара. Кому-то достаточно было отодвинуть портьеру в сторону, чтобы получить развратный вид на меня, полуобнаженную, сидящую на коленях Кая, в платье, задранном до талии, с раздвинутыми ногами и раскрасневшейся кожей, пока он играл мной, как игрушкой.

— Кто-нибудь услышит. — Унизительный всхлип прорезал воздух, когда он погрузил пальцы в рукоять и прижал большой палец к моему набухшему клитору.

Крошечные вспышки фейерверка вспыхнули под моей кожей. Низкие, ритмичные басы насыщали воздух, но мое сердце колотилось так громко, что я была уверена, люди могли слышать это со всего острова.

— Нет, они этого не сделают. — Голос Кая звучал невыносимо спокойно, как будто он препарировал академический текст, а не трахал меня пальцем на полулюдне. — Хочешь знать, почему?

Я покачала головой. Мои зубы впились в нижнюю губу с такой силой, что вкус меди разлился по моему языку.

— Потому что ты не собираешься кончать, — тихо сказал он. Он ущипнул мой сосок, сильно, с предупреждающим акцентом. Двойная волна удовольствия и боли вырвала еще один стон из моего горла. Возбуждение стекало по моим бедрам на его дорогие, идеально отутюженные брюки. — Это было бы крайне неуместно, учитывая, что мы находимся на публике.

Зашуршал бархатный занавес. Смех незнакомца донесся в опасной близости от того места, где мы сидели, но я не могла заставить себя обращать на это внимание.

Все мое тело дрожало от желания. Я была ненасытна этим, изголодавшаяся и опустошенная по чему-то, что мог дать только Кай.

Это выходило за рамки физического. У меня и раньше был секс с другими мужчинами, но я никогда так не хотела. Как будто я умру, если он скоро не окажется внутри меня.

— Пожалуйста. — Слово разбилось на прерывистый стон, когда он провел большим пальцем по моему клитору.

Медленно. Твердый. Совершенно изысканная в своей пытке.

Я попыталась повернуться к Каю лицом, но он обхватил меня рукой за талию и удержал на месте.

— Я не говорил, что ты можешь развернуться. — Его рот вернулся к моей шее. Слова впечатывались в мою кожу с каждым легким, как перышко, поцелуем.

У меня перехватило дыхание.

— Люди всегда делают то, что ты говоришь?

Я почувствовала, как он улыбнулся, уткнувшись в изгиб моего плеча.

— Да.

Простой ответ не должен был быть таким горячим, но, черт возьми, это было так. И я устала ждать.

Наконец я собрала достаточно сил, чтобы убрать его руку со своей талии. Он позволил мне; я не была настолько наивна, чтобы думать, что смогла бы одолеть его, если бы он попытался.

Одним плавным движением я оседлала его колени. Мои обнаженные груди коснулись мягкого белого хлопка его рубашки.

Дыхание Кая было ровным, выражение его лица спокойным, но его глаза горели с такой интенсивностью, что угрожали поглотить нас целиком.

В конце концов, не такой уж и незатронутый.

Это знание придало мне уверенности, чтобы двигаться вперед.

— Забавно. Я также привыкла к тому, что люди делают то, что я говорю.

Веселье просочилось в его взгляд.

— Ты собираешься приказать мне что-то сделать, Изабелла?

— Да. — Я наклонилась вперед, прижимаясь грудью к его груди. Его веселье исчезло, оставив после себя лужи тьмы. — Трахни меня.

Прошел такт.

Кай не пошевелился.

Линии напряжения пересекли его челюсть и шею, но он оставался мертвенно-неподвижным, когда я протянула руку, чтобы снять с него очки.

Я хотела видеть его без каких-либо дополнительных барьеров между нами.

И я с тихим стуком уронила стаканы на стойку позади себя.

Это был слабый звук, но в конце концов он вызвал реакцию.

Кай встал так резко, что я чуть не упала с его колен. Он заглушил мой вздох карающим поцелуем, и все мысли исчезли из существования.

Руки. Губы. Зубы.

Я не могла сказать, где заканчивался его и начинался мой. Это не имело значения. Все, что имело значение, было вот что. Его вкус и ощущения, более головокружительные и действенные, чем любой наркотик.

Мои руки обвились вокруг его шеи, и он закинул мои ноги себе на талию, прижимая меня к ближайшей стене.

Его прежняя точность разлетелась в клочья вокруг нас. Это была чистая, неподдельная похоть, и здесь не было места ни для чего столь же аккуратного, как рациональное мышление.

Кай проложил поцелуями путь к моей груди, его рот был горячим клеймом на моей коже. Дрожь прокатилась по мне, когда он взял сосок в рот, облизывая, дергая и дразня, пока я не была близка к тому, чтобы разорваться на части.

Его руки сжали мои бедра с болезненной силой; мои зубы погрузились в изгиб между его шеей и плечом с отчаянным желанием. Мы были в поту, жаре и диком самозабвении, и я никогда не хотела, чтобы это заканчивалось.

Он убрал одну из своих рук с моего бедра. Я смутно услышала металлический скрежет застежки-молнии, за которым последовал шорох фольги.

Горячая, твердая головка его члена прижалась к моей киске. Я пошевелила бедрами с умоляющим стоном, но он не двигался, черт возьми.