— Хмм. — Спросила я, все еще находясь под кайфом от своей победы. Даже окруженный акрилом, он приятно пах. Сколько бы он ни заплатил за свой фирменный аромат — оно того стоило.

— Вопрос, который ты хотела задать мне теперь, когда попала в цель, — подсказал он.

Правильно. Мои зубы впились в нижнюю губу. Я разрывалась между мгновенным удовлетворением и тем, чтобы не торопясь придумать что-нибудь хорошее. Расспросы о его страхах или самом неловком моменте казались упущенной возможностью копнуть глубже.

— Могу я оставить этот вопрос на потом?

— Это противоречит правилам, которые ты изложила ранее.

— Это были не правила, а руководящие принципы. Кроме того... — Я сверкнула озорной улыбкой. — Правила созданы для того, чтобы их нарушать.

— Почему я не удивлен, слыша, как ты это говоришь? — Кай вздохнул. — Прекрасно. Один вопрос на твой выбор, который будет решен позже.

— Спасибо тебе. — Я просияла. — Видишь? Не все черно-белое. Для тебя еще есть надежда.

— Приятно это знать. Я уже начал беспокоиться, — сухо сказал он.

Мои руки все еще были вокруг его шеи, а его руки все еще на моей талии. Мой первоначальный всплеск возбуждения прошел, и мое дыхание замедлилось, чтобы соответствовать его.

Наши улыбки постепенно угасли, когда в его глазах зажглась искра чего-то другого, кроме веселья. Воздух осел вокруг нас, насыщенный электричеством, и я почувствовала пьянящее желание встать на цыпочки и..

Громкое гудение прогнало искры прочь. Кай и я дернули головами в сторону угла, где светловолосый художник/йог медитировал на полу. Я совершенно забыла, что он был там.

Он не обращал на нас внимания, но чары рассеялись.

Мы убрали руки друг от друга и отступили назад. Неловкость поспешила заполнить новое пространство между нами.

— Что ж, — натянуто сказал Кай, его скулы приобрели тусклый кирпично-красный оттенок. — Это было приятное, хотя и неожиданное завершение вечера. Спасибо тебе за ...поучительный опыт. Может, мне вызвать машину, чтобы отвезти нас обоих домой?

Мои брови опустились.

— Что ты имеешь в виду, «вернуть нас домой»?

— Уже за полночь. Я полагаю, ты устала.

Большинство вечеринок в Нью-Йорке начинались не раньше полуночи, и я совсем не чувствовала усталости.

Кай давал нам обоим легкий выход.

Если бы я была умной, я бы согласилась, но мысль о возвращении домой в пустую квартиру наполнила меня трепетом. Я любила Монти, но я не могла точно разговаривать со змеей.

— Вот именно. Сейчас полночь, а это значит, что ночь еще только началась. — Новая улыбка, наполненная озорством, появилась на моем лице. — Я еще не показала тебе настоящий рисунок в здании.

Я чуть не рассмеялась, увидев, как быстро побледнело лицо Кая.

— Хочу ли я знать?

— Скорее всего, нет, но ты все равно узнаешь. — Я сняла халат и бросила его в корзину для грязного белья. — Пойдем. Мы можем забрать наши холсты позже. Мы не хотим пропустить самое интересное.

Он выглядел так, словно имел в виду другое слово, кроме «весело», но последовал моему примеру и снял халат, хотя и с явной неохотой. Мы оставили свои пальто в студии и спустились на лифте в подвал.

— Приготовься, — сказала я, когда стальная машина с глухим стуком остановилась.

Морщинка испуга между бровями Кая углубилась.

— Что...

Двери открылись, и мощная волна шума заглушила остальные его слова. Его оцепенение превратилось в видимый ужас. На этот раз я не смогла сдержать смех.

Днем подвал был прославленным складским помещением. Но ночью? Это была самая жаркая и самая эксклюзивная вечеринка в Бруклине. Ни названия, ни рекламы, только хорошая музыка, дешевые напитки и разрушенные запреты.

Похожий на халка вышибала узнал меня с первого взгляда. Он был большим поклонником Феликса, и он запечатлел нам на руках символ входа, прежде чем помахать нам рукой с зубастой ухмылкой.

— Это что... рейв? — Я не могла отчетливо слышать Кая из-за музыки, но его потрясенное выражение лица сказало мне все, что мне нужно было знать о его чувствах к рейвам.

— Конечно, нет! — Крикнула я. — На рейвах больше наркотиков!

Еще один смешок вырвался из моего горла. Он выглядел так, словно проглотил лимон целиком.

— Давай же! — Я схватила его за запястье и потащила к бару. Заведение не было таким модным, как Вальгалла, но напитки были крепкими, а цены дешевыми. Иногда это было все, что нам было нужно.

Нам потребовалось некоторое время, чтобы протолкнуться сквозь потную, мечущуюся толпу, но в конце концов мы добрались до другой стороны. Альков бара обеспечивал достаточное укрытие от музыки, чтобы люди могли слышать друг друга без криков. Я заказала два фирменных блюда и протянула одно Каю.

— Первый раунд за мной. — Я подняла свой пластиковый стаканчик. Как я уже сказала, не модно, но я не пила из контейнера. — За выход из зоны комфорта.

Кай колебался, глядя на напиток так же, как ранее смотрел на дверь, как будто это могло убить его, если он подойдет слишком близко. На секунду мне показалось, что он собирается отказаться, но затем он покачал головой, пробормотал что-то подозрительно похожее на «к черту это» (если судить по моим навыкам чтения по губам) и постучал своей чашкой о мою.

— За выход из зоны комфорта.

Мы запрокинули головы и одновременно осушили бокалы. Жгучий привкус бурбона прожег мне путь в желудок. На вкус это было ужасно, но полученный кайф стоил того, чтобы временно умертвить мои вкусовые рецепторы.

— Иисус. — Кай поморщился. — Что они положили в это? Аккумуляторная кислота?

— Не спрашивай. Иногда неведение — это блаженство. — Я потащила его обратно на танцпол.

Он потер свободной рукой лицо.

— Однажды ты станешь причиной моей смерти.

Я просияла, тронутая мыслью, что я достаточно сильна, чтобы стать причиной чьей-то смерти. Фигурально, а не буквально. Мне нравилось читать об убийстве, а не совершать его.

Потребовалось несколько песен и снимков, но в конце концов Кай расслабился достаточно, чтобы вести себя как нормальный человек, а не как неодобрительный директор на школьных танцах.

Я засмеялась от восторга, когда он развернул меня, а затем втянул обратно. На самом деле он был довольно хорошим танцором, как только вынул палку из своей задницы.

— Неплохо.

— Неплохо? — Он выгнул притворно оскорбленную бровь. — Я выигрывал ежегодный танцевальный конкурс своего университета четыре года подряд. Прояви хоть немного уважения.

Я закатила глаза.

— Конечно, ты это сделал.

Его талант заключался в том, чтобы быть талантливым. Это было чрезвычайно раздражающе, но мне было трудно сдерживать свой гнев, когда он улыбался мне сверху вниз с этим мальчишеским блеском в глазах.

Кай всегда был красив, с его элегантными плоскостями и точеными линиями, но сегодня вечером он выглядел по-другому. Более реальный, как будто сбросил достаточно слоев, чтобы сквозь них могла проглядеть его истинная сущность.

Музыка замедлилась, приобретая знойный, гипнотический ритм. Наши тела двигались в такт, покачиваясь в чувственном ритме, от которого мой пульс отдавался в ушах. Во второй раз за ночь наши улыбки померкли, когда знакомое осознание прокралось между нами.

Огоньки отразились от его очков, вспыхнув синим, затем зеленым, затем красным и снова синим. Его промокшая от пота рубашка прилипла к широким плечам, а на глаз упала прядь густых темных волос, взъерошенных часом танцев. У меня возникло внезапное желание убрать их назад с его лба.

Мой пульс забился сильнее, перекрывая музыку.

Мальчишеский блеск в глазах Кая исчез. Весь накопленный жар и желание, которые мы не должны были признавать, вспыхнули вместо него.

Не должен. Какое странное слово, учитывая, что я не могла придумать ни единой причины, по которой мы не должны ничего делать. На самом деле, я вообще не могла много думать.

Дурманящее головокружение наполнило меня, когда его рука скользнула вверх по моей спине и обхватила шею. Его голова опустилась, и мой подбородок приподнялся, как цветок, склоняющийся к солнцу.