– Всё-таки давай сначала решим дела агентства, чтобы свободному Деми арану Делиру было не стыдно переступить его порог спустя несколько месяцев, - улыбнулся Деми. – Давай, значит, сначала устроим гнёздышко, а потом уже всё остальное. Я могу подождать.

   – Тебе и так пришлось ждать на три месяца дольше, пока я не получила наследство, – вздохнула Рена. – А я даже не знала о твоём существовании!

   Но она понимала, что уже вот-вот сдастся. Очень уж соблазнительные картинки подкидывало ей воображение! Квартира! Своя квартирка, пусть и небольшая (на эти деньги сильно не разгуляешься), зато с туалетом и ванной комнатой! Душ каждое утро, ванны с душистой пеной, большая удобная кровать…

   – Мы же можем продать это помещение? – вывел её из мечтательного тумана в ясность повседневности Деми. – И прибавить то, что получим, к нашему капиталу. Значит, у нас будет нормальное жильё. И даже какой-никакой заработок…

   – Да, – сказала Рена и улыбнулась.

   – Ну и хорошо, – сказал Котт. – Люблю, когда ты улыбаешься. У тебя в глазах солнышки.

   – Тебе не идёт быть романтиком, – хихикнула Рена.

   – Да? А я-то думал, что играю безупречно, – удивился Деми.

   Как бы он ни играл, а именно его таланты позволили провернуть всё очень быстро. Даже без помощи Эйвы, отношения с которой у Рены так и не сложились. Девушка никак не могла заставить себя доверять новой помощнице вице-мэра.

   И сегодня, собирая вещи, она нет-нет, да и возвращалась к мысли о том, что мошенница пыталась обольстить её Деми.

   Деми она отдавать не собиралась никому. Может, потому так легко и согласилась с его доводами.

   Ближе к вечеру, когда начало темнеть, девушка закончила укладывать всё для переезда. Сейчас вернётся Деми, позовёт двоих грузчиков, с которыми договорился заранее, и они вчетвером быстренько всё перетащат! Вещей ведь не так уж и много. Только как же быть с араном Мооссом?

   Рена встала перед портретом, приподнявшись на цыпочки, и молитвенно сложила руки. Сцепила пальцы замочком и попросила:

   – Не сердитесь, пожалуйста, уважаемый маг аран Моосс! Я клянусь, что не причиню вашему последнему пристанищу никаких неудобств! Но вы же не захотите остаться тут в одиночестве или быть проданным какому-нибудь там толстому хихикающему старикашке?! Поэтому мне придётся потревожить вас!

   Она приставила к стене табуретку и продолжила свою речь:

   – Я вас снимаю со стены, аран Моосс. А потом ещё протру вашу рамочку влажной тряпкой. Она чистая, можно сказать даже – новая, если так о тряпках говорят… Боже правый, аран Моосс, а что это у вас тут прикреплено за рамой?!

«Моя маленькая, добрая девочка! Моё светлое солнышко, тёплый лучик моей жизни, милая Рена! Если бы ты знала, как я боюсь, что с моей кончиной твои сёстры приберут к рукам всё, что только смогут…

   Знай, я не играл в азартные игры, лишь однажды позволил себе это. Проигравший мой человек был в ярости и, кажется, я напугался сильно, слишком сильно. Я ведь уже был изрядно болен в то время.

   И вот я посетил нотариуса, не сан Римму, а другого, на моей прежней службе, и мы с ним придумали наш план. Мы с ним немножко сжульничаем, двух стариков бог уж как-нибудь да простит!

   Зато ты получишь богатое наследство. Что там какой-то глупый мобиль или даже квартира о двух комнатах, в которых всё так серо и уныло! Я завещаю тебе несколько предметов антикварной мебели и – маленьким приятным бонусом – чудо. Мне сказали, что картина не стоит ни кружочка, потому что её нельзя продать. Тот, кто на ней изображён, исчезнет в тот же миг, когда деньги за портрет перейдут в руки опрометчиво поступившего владельца. Так ли это, я не знаю, но картина принесла мне выигрыш, и я счастлив, что могу им поделиться с тобой.

   Я знаю, что с твоей любовью к чистоте ты непременно, в первый же день, обнаружишь мой маленький тайник. Мы сделали его уже после того, как провели с сан Риммой предварительную оценку имущества. Я спрятал сюда самое важное: документы на антиквариат, паспорт картины, подтверждающей её подлинность (а также личность человека, изображённого на ней) и освобождение для мальчика. Мой товарищ расскажет ему, попросит, чтобы приглядел за агентством, даст ему денег на первое время, а затем ты его отпустишь. Видишь, как мы с ним всё хорошо придумали…

   Прощай, моя маленькая девочка. Будь счастлива.

   Твой любящий отец, Артоми сан Марн, дата, подпись».

***

Деми застал Рену стоящей у стола с увесистым конвертом в одной руке и письмом в другой. На столе лицом вниз лежал портрет арана Моосса. Не добившись от девушки пояснений, Деми взял письмо из её руки и прочитал. Затем принялся перебирать содержимое конверта. Здесь действительно были все необходимые документы, включая второй вариант завещания – на случай, если сёстры попытаются оспорить предыдущее.

   – Ну и намудрили же эти старикашки, – сказал Деми. - А почему этот его друг-нотариус ничего не сказал ни мне, ни тебе?

   – Друг отца умер ещё года два назад, – ответила Рена, - ума не приложу, как он мог забыть.

   – Значит, кто-то прикинулся этим другом, - сказал Деми, - загипнотизировал твоего отца и… Но зачем?

   Рена пожала плечами.

   – Наверное, чтобы ты достался мне в наследство, – предположила она. - В качестве бонуса… ко всему остальному.

   Деми обнял девушку, и она с готовностью прильнула к его плечу.

   – Если бы я потратила деньги на твоё освобождение, то еще очень долго не узнала бы, что отец не разлюбил меня, – сказала она.

   – А еще – что он жулик, - радостно добавил Деми. - У меня только один вопрос: если старикашка-нотариус давно умер… кто же тогда составил завещание?

   Рена прижалась к его груди еще крепче.

   – Да хоть сам аран Моосс, – пробормотала она. – Сегодня я не хочу ничего больше знать.

   Когда грузчики вошли в незапертый офис агентства «Бонус», они застали Деми и Рену танцующими без музыки. Граммофон-то, что ни говори, был уже упакован.