– Выпей воды и отдохни, – сказал Деми. – У тебя истерический типаж, я таких знаю. Если не успокоишься, значит, заболит сердце.

   – Истерический типаж? – возмутилась Рена. – Да я спокойна, как…

   Она не подобрала слова и прыснула со смеху. И правда, почему она никак не может остановиться?

   – Давай-ка я погрею молока, - парень вытащил из-за пазухи бутылку, а из карманов пару пирожков, завёрнутых в бумажные салфетки. – Мама всегда говорила, что это отличное успокаивающее. Значит, хороший повод проверим на тебе.

   — Ненавижу кипячёное молоко! – заявила Рена, но Деми уже удалился в соседнюю комнату, где принялся грохотать посудой.

   Девушка скинула с ног ботинки, а с плеч – надоевшее тёмно-баклажановое пальто. Где-то в недрах одного из чемоданов лежали тапочки, но рыться в вещах сейчас не хотелось. Она заглянула в коробку с готовым обедом, вдохнула запах еды – и выдала новый приступ смеха.

   Это уже не было смешно, но остановиться Рена не могла! Когда Деми принёс ей кружку с подогретым молоком, из глаз уже текли слёзы, а под ложечкой болело.

   – Значит, накопилось, - сказал напарник. – Что тебе обычно больше помогает: пощёчина или тёплые сочувственные объятия?

   – Обычно? – Рена попыталась удержать рвущийся смех, но безуспешно. - Не знаю! Раньше, ха-ха, такого не было!

   Деми поставил молоко на стол и прижал к себе Ренину голову. Не слишком удобно, но крепко. Его свитер колол Ренину щёку. И пахло от него не слишком приятно – шерстью и сигаретным дымом.

   – Нет, так неудобно! Давай-ка вставай!

   Ей пришлось подняться на ноги.

   Деми обнял Рену, погладил по голове, трясущимся плечам – всё без толку. Остановиться она не могла. Тогда парень отстранил девушку от себя, серьёзно посмотрел ей в глаза и сказал:

   – Чисто в лечебных целях.

   И ударил по щекам – по одной, потом по другой.

   Вместе со слезами из глаз Рены так и брызнули искры! Она придавила рот ладонью, словно боясь, что смех опять вырвется наружу, но смеха в ней, кажется, больше уже не осталось.

   Тряслись колени, болело под рёбрами, горели щёки. Внезапно ослабев, Рена рухнула на стул. Деми заботливо подставил ей кружку и сказал:

   – А теперь пей.

Засиживаться допоздна ни у Деми, ни у Рены сил не было. И обсуждать «приключение» тоже. Завтра, всё завтра! Видя, что голова девушки всё ниже склоняется над столом, Деми предложил:

   – Может, пойдёшь в кровать?

   Рена вздрогнула и испуганно посмотрела на него, словно он предложил что-то неприличное. Пришлось пояснить:

   – Ты хозяйка, я – раб. Завтра идём узаконивать наши отношения. Могу спать здесь, могу у твоих ног, больше негде.

   – А…

   Девушка захлопала ресницами, и Котт торопливо сказал:

   – Но, если хочешь, можем спать на кровати по очереди. Одну ночь ты, одну я! Идёт?

   Она вяло кивнула. Сегодня она, понятное дело, пережила слишком много, чтобы соображать. Если б не была хозяйкой – он бы её отнёс на кровать, так уж и быть. А так – пусть привыкает быть рабовладелицей.

   – И всё-таки ты меня обманул, - пробормотала Рена, еле ворочая языком. - Это не на грани закона.

   – Что?

   – Дем… Мы украли деньги.

   – Вовсе нет, Рен. Мы никаких денег не просили. Ты вспомни-ка! Ты, значит, сказала – «я спешу, мне надо пообедать», а они тебе, значит, сунули коробку с обедом… Ни о каких деньгах ты не подозревала!

   – Точно?

   – Точчччно, – сказал Деми и зевнул. - Хотя ты права, мы с тобой не заплатили за обед. Но согласись, он был отвратителен.

   Рена кивнула и, не удержавшись, зевнула тоже. Мило и коротко, забыв прикрыть ротик рукой. Розовый язычок мелькнул, чуть дрогнув, и пропал, едва девушка закрыла рот.

   Или всё-таки донести её до кровати, а там как пойдёт?

   – Обед был съедобный, но завтра я бы купила нормальной еды. Раз уж теперь есть деньги… Триста квадратов, с ума сойти. Я и ста не зарабатывала в своей конторе за целый месяц!

   – Да ладно? – деланно удивился Деми.

   – Но я зарабатывала это честно. Можно, знаешь, добыть деньги честным путём…

   – Значит, будешь зарабатывать честно, вот прямо завтра начнёшь. А ещё лучше давай пари!

   – Париии?

   Девушка положила на стол руки, а на них голову, и сонно улыбнулась.

   – Пари, – сказал Деми. – Сегодня мы за пару часов заработали с тобой триста. А завтра честным путём будем добывать сто. Столько, сколько ты делала в месяц. Вместе, значит. Идёт?

   – Угу, - невнятно пробормотала Рена, утыкаясь носом в сгиб локтя.

   Котт ещё немного подождал, не прибавится ли что-нибудь к этому «угу», но не дождался. Наоборот: в кабинете, в повисшей тишине, теперь слышались только тиканье часов и ровное тихое дыхание. Молоко ли подействовало, или усталость и волнение, неизвестно, а только Рена не проснулась, даже когда Деми положил её на кровать. Бельё, конечно, он поменять уже не мог, хотя у него где-то лежали запасная простыня и наволочка. Здраво рассудив, что раздевать девушку не стоит, а одетой ей вряд ли сильно понадобится укрыться, Деми вытащил из-под Рены вторую подушку, покрывало и плед. В кабинете дуло по полу, поскрипывало, постукивало, словно кто-то ходил по рассохшимся половицам. Деми поворочался, устраиваясь в кресле, затем вдруг вскочил.

   Из-за суеты он забыл пожелать доброй ночи чёрному парню на портрете. А ведь это уже был целый ритуал! Деми зажёг свет и посмотрел на нарисованного мужчину в шляпе.

   – Хороших снов, аран Моосс, или как там зовут ваше аранство, – сказал Деми. – Вина, к сожалению, у меня опять нет, а молоком с вами чокаться как-то нелепо. И кстати, спасибо за то, что выполнили вчерашнее желание так скоро!

   С портретом у Деми давно уже были нежные отношения. Стоило попросить у него удачи или исполнения желания да поговорить с чёрным парнем в шляпе повежливей, как всё сбывалось. Удача? Да пожалуйста. Везение? Запросто. Попросишь что-то одно, а получаешь – выполненное желание и к нему довесок. Чаще всего приятный, но тут уж как повезёт. Было дело, Деми попросил удачную возможность добыть обед. А получил ещё и пару свиданий с очаровательной официанткой. А как-то раз, помнится, надо было ему немного денег, и он весьма быстро их раздобыл почти честным путём, но зато рассорился с парой полезных людей. До обидного глупо было: они рассчитывали на больший куш.

   Да, сан Котт привык считать портрет волшебным и приносящим удачу. Единственное, что пока не удалось – с помощью желаний избавиться от долгового рабства. Но тут уж – сам был дурак, нечего на портрет валить. Хотя странно: вот проси не проси, а желание никак не исполнялось. Словно именно на этом пункте волшебство давало осечку!

   Не далее как этим утром Деми попросил, чтобы его хозяин не просто объявился, а был бы не противным. И тут же сказочно повезло! Девочка, что ни говори, оказалась просто прелесть. Этакая хрупкая, испуганная стрекозка. Надо будет завтра разобрать с нею все ошибки, чтобы впредь у неё получалось лучше. Мошенницей, конечно, ей не стать, слишком легко повелась на его обаяние и авторитет. Но после той школы, которую Котт решил устроить Рене, жить ей станет всё-таки попроще.

   – Не буду беспокоить ваше аранство просьбами на ночь глядя, хотя и хотелось бы попросить что-нибудь милое для своей славной хозяйки, – сказал портрету Деми, – но надо же и вам когда-то отдыхать!

   И погасил свет.

   Спалось, вопреки всему, неважно. Сначала, конечно, Котту казалось – он и на щебёнке голой заснёт, а потом выяснилось, что кресло неудобное, а по полу, если перебраться на него, дует. Сплошное мучение! А Рена там небось удобно свернулась калачиком и дрыхнет.

   Деми ворочался в кресле часов до семи утра, а затем, позёвывая, поплёлся в дворницкую, где можно было умыться горячей водой в крошечном бетонном закутке с вёдрами, чанами, мётлами и шлангами для полива газонов. Там из стены, над углублениями в полу для стока воды, торчали две трубы, одна с холодной водой, а вторая с горячей. Тут же находился и туалет для дворника: тоже дыра в полу, за шаткой дверкой. Сток вёл прямиком в канализацию: дом построили ещё до того, как изобрели трубы с фильтрами. Поэтому, если не прикрыть дыру крышкой, оттуда тянуло холодом и воняло. Крышка же, жестяная, напоминающая кастрюльную, выглядела так, что руками её касаться не хотелось. Бедняжке Рене ещё предстояло познакомиться со здешними «удобствами» поближе. Вчера она не успела их оценить по достоинству, включая запахи сырости и тёплой прели, присущие затхлым подвальным помещениям. На первом этаже, где располагались лавочки и небольшие частные конторы, имелись уборные получше, сделанные для удобства посетителей. А чтобы попасть туда из полуподвала «Бонуса», надо было выйти наружу и стать одним из клиентов любой частной конторы или покупателем в лавке, потому что иначе не пустят.