После увольнения у Рены уже не было возможности завести кавалера, встречаться с ним и заниматься сексом, да и негде было приткнуться. Вся её жизнь свелась к уходу за больным отцом… Но теперь фривольный танец с Деми вдруг заставил девушку ощутить что-то похожее на ту истому, непонятно и исподволь начавшую тлеть, кажется, ещё в то время, когда она увидела парня закутанным в одеяло.

   Мелодия на четыре четверти закончилась. И заиграла другая, более плавная и лиричная – на три четверти, в ритме укачивающем и волнующем одновременно. Голос Викки Делира стал чарующе-ласковым, проникновенным, и зазвучал несколько ниже.

   Деми обнял Рену куда как плотнее, чем полагалось танцу, и девушка не стала отстраняться для того, чтобы сохранить необходимое для приличий пространство. Во вкрадчивых и нежных движениях парня было куда больше личного и интимного, чем во всех связях Рены до сего дня. Она не могла понять, почему это происходит и почему Деми, не лапая её за грудь и не подбирая юбку всё выше, будит в её теле и душе нечто неизведанное ранее.

   То, от чего трепещет внутри, словно крылья по воздуху. И от чего хочется продолжать танец вечно.

   Но пластинка скрипнула, музыка закончилась, и граммофонная игла перескочила на пустую часть чёрного диска, таящего в себе голоса давно ушедшего певца, его чуть нестройного хора и уличного оркестра с разнузданными ритмами.

   Деми сделал ещё два или три поворота, прежде чем остановился, а после отпустил Рену. Не до конца – лишь слегка отстранив от себя. Его рука чуть подрагивала на талии девушки. Она замерла, приподнявшись на цыпочки, и слушала, как шуршит игла по пластинке. А за окном вновь разыгрался дождь, стучал в стекло мелко и дробно, вызывая в теле дрожь.

   – Перевернуть пластинку или поставить сначала? – спросил Деми шёпотом.

   Рена медленно-медленно выдохнула и отпустила его руку. И свою ладонь с его тёплого плеча убрала. Нет, пожалуй, на сегодня было довольно. Достаточно волнений. Эмоции и без того переполняли сердце. Девушка только боялась, что Котт может начать настаивать, а она не сумеет отказать.

   – Дем, я…

   – Я твой раб, хозяйка, – сказал Деми. – Как прикажешь, так и будет.

   – Не… Кхм… Тыыы… ты мне так и не рассказал о том, как получил с клиентки двадцать квадратов вместо шестнадцати, – Рена с самым независимым видом уселась на стул, задвинутый в угол, и сложила руки на колени. – Рассказывай.

   Деми негромко засмеялся.

   – Как прикажешь, хозяйка, - сказал он, сел на стол и принялся болтать ногами. – Она, конечно, довольно долго стояла на своём – шесть квадратов за нашу с тобой работу, потому что снимки мутные и не понять, на самом ли деле это её муж. Ну не увидела она на его гладкой попке главную примету – родинку.

   Рена поперхнулась воздухом и закашлялась.

   К такой подробности она оказалась не готова.

   – Ну, я, значит, и пообещал ей чудо. Бонусом. Она, конечно, не поверила, но ты ж меня знаешь – я же хоть дьявола могу убедить, что ему надо помолиться.

   – И она получила обещание чуда, приплатила сверху и ушла? – недоверчиво спросила Рена.

   Такое было слишком неправдоподобно даже для такой наивной девчонки, как она! А клиентка, стервозная тётка, уж точно бы ему не поверила.

   – У неё была зажата шея. Знаешь, как бывает? Спишь как-то не так, и потом голову не можешь повернуть без боли. Так-то вроде и не особо больно, а стоит повернуть, и… Ну так я знаю, как это исправляется.

   – И как же?

   Деми пожал плечами.

   – У тебя-то шея не болит, как я покажу? – лукаво спросил он.

   Рена расхохоталась.

   – Ты сделал ей массаж?

   – Ну почти. Тут главное – найти, где зажато, а потом потихоооонечку оп… и готово! Думаешь, моя услуга не стоит дополнительных денег?

   – Думаю, стоит, – слабо улыбнулась Рена. – Пожалуй, сегодня ты заработал больше, чем я. Да и то, что я получила, отдала официантке.

   – Ну и правильно, – сказал Деми. – В следующий раз так и скажи своей Хаггане: не всё продаётся и покупается.

   – Не всё?

   Рене вспомнилось, как зло Хаггана сказала, что бесплатно никто и никому не поможет. Наверно, она бы и сейчас возразила, что купить и продать можно всё, что угодно. Если уж люди детей готовы продать…

   – Многое, но не всё, – уверенно сказал Деми. – Позвольте идти, хозяйка?

   – А… куда? – растерялась Рена.

   – Гулять. Хочу гулять сам по себе. Напиши мне расписку, что я могу погулять, ладно? Я вернусь не позже десяти. И за это можешь спать в кровати сегодня и завтра!

   – Сегодня и так моя очередь, – заявила Рена.

   – Так ведь еще и завтра, – Деми сделал умильное лицо. - Ну Реееееен!

   Рена выхватила из-под парня листок желтоватой писчей бумаги и написала расписку.

   – Держи уж, - сказала она. - Гуляка.

   – Вовсе нет, – ответил Деми, – я твой раб и никакой не гуляка.

   Он спрыгнул со стола и с видом независимым, словно у дворового кота, прошествовал к двери.

   – Шляпу надень, – сказала Рена ему вслед.

   И лишь когда Деми ушёл, подумала: а всё-таки, куда его понесло? Ведь дождь, слякоть, холодина такая, что руки даже в перчатках стынут. Но ведь ушёл, и надолго: ещё и трёх часов нет, а он сказал, что вернётся в десять. И что делать столько времени одной?

   – Наверное, всё-таки рассчитывал на что-то после таких танцев, – сказала девушка портрету арана Моосса на портрете. - Не иначе! Но я ещё не уверена. Да и сан Хаггана говорила, что спать с ним мне не стоит…

   Рена не успела договорить: в тишине, которую нарушал только её голос, пронзительно и резко зазвонил телефон.

Иногда так говорят: судьба стучится к тебе в двери. Или даже в окно. Во всяком случае, Рена никогда не слышала выражения «судьба пришлёт тебе телеграмму» или «судьба тебе телефонирует». Но в тот осенний дождливый день судьба действительно позвонила по телефону и голосом, прерывающимся от рыданий, скорее женским, чем мужским, сказала, что пропала собака.

   – Мы не занимаемся, – пролепетала Рена.

   – Вы не понимаете, пропала собака первой супруги арана, чьё имя я не могу называть, – зарыдали из телефонной трубки. – Сейчас она на море… Я боюсь заявить в полицию о пропаже, потому что, если всё вскроется, я потеряю работу. Боюсь… боюсь даже в более известное агентство обратиться… Моя сестра сегодня дала мне ваше объявление, потому что вы малоизвестны и, и, и... Вы ведь никому не скажете?

   Рена еле слышно вздохнула.

   Видимо, женщина на том конце провода совсем уже отчаялась. Это было понятно по истерическим интонациям.

   – Вы работаете в конторе «Рыжий пёс и рыжий кот?» – спросила она.

   – Что? Ах нет, я горничная у первой супруги известного человека, – торопливо заверила неизвестная Рене женщина. – Сан, простите, я… можно я приеду? Мне всё время кажется, что за мной следят. Если хозяйка узнает, она посадит меня в тюрьму. Или продаст. А её собака стоит столько, что даже мои дети будут всю жизнь в рабстве!

   – У вас и дети есть? – спросила Рена, волнуясь и не зная, чем утешить горничную первой супруги известной личности.

   Горничная разрыдалась уже не на шутку.

   – Скажите, как вас зовут, - в отчаянии выкрикнула в трубку Рена.

   – Фредерика сан Вилена, - прорыдали на том конце провода. - Могу я приехать?

   – Можете, и чем скорее, тем лучше, - сказала Рена. – Если у вас есть портрет собачки, обязательно возьмите с собой.

   – Хорошо, – Фредерика сан Вилена высморкалась в трубку – словно над ухом у Рены.

   И та поспешно положила трубку на рычажок. Её одолевали одновременно небывалый подъём сил и вполне обычный страх. Это было всего третье «дело» агентства, и предыдущие два вёл исключительно Деми. Разумеется, Рене ведь было не с руки гоняться за неверными мужьями с тяжёлым «глаз-да-глазом», и тем более не слишком-то ей хотелось фотографировать голых мужчин в кроватях голых женщин.