Девушка тоже хотела было уйти. Но тут официантка подошла к столу, взяла деньги и неуверенно спросила:

   – Другая госпожа ушла?

   – Ммм… да, – неуверенно ответила Рена.

   Сейчас, конечно, официантка скажет, что инспектор оставила слишком мало. И что тогда? Как Рене расплатиться? Но услышала как раз противоположное:

   – Тут очень много. Сколько вы бы хотели оставить себе?..

   – Забирайте всё, это не мои деньги, – выпалила Рена.

   – Это слишком… здесь почти вдвое больше, - робко сказала официантка. – Я думаю, сан предназначала деньги для вас!

   – Вам не нужны деньги? – сердито спросила Рена, ощущая, что красная краска снова вернулась на её лицо.

   Ужасно стыдно: ей оставили денег. Ей заплатили. Приблизительно столько, сколько хватило бы еще на один хороший обед.

   – Очень нужны, – опустив глаза, пробормотала официантка, теребя фартук.

   Рена заметила, что у неё загрубевшие руки и усталое личико. Тоже ведь несладкое житье у человека!

   – Так забирайте, – ободряюще сказала она официантке.

   – Тогда я принесу вам десерт, – обрадовалась девица, – и будет в самый раз!

   Рена наконец-то улыбнулась. И попросила, кроме десерта, ещё и пакет, что бы положить в него то, что она не съела.

   Неловкость никуда не делась, но теперь у Рены хотя бы нашлось оправдание. В конце концов, за еду заплачено. Можно забрать остатки с собой и покормить Котта. Ведь он тоже не обедал, ему там небось несладко после поединка с этой мымрой, наедине с которой он там остался!

   Она наспех проглотила белоснежное кремовое пирожное, даже не почувствовав его вкус, и сложила в бумажный пакет салат, курицу с грибами в сметанном соусе и похлёбку из фасоли, которую официантка уже успела перелить в банку с плотно пригнанной крышкой. На всякий случай Рена прихватила визитку Хагганы: там был домашний адрес и телефон! Вдруг они пригодятся? А на столике, опять же, на всякий случай, оставила парочку объявлений.

   И побежала домой. Да, домой! За пару недель, невзирая на неудобные удобства и поочерёдную ночёвку на единственной кровати, Рена успела привыкнуть к офису настолько, что мысленно звала его своим домом. Уже на подходе к нему она учуяла аппетитные запахи и встрепенулась. Наверно, кто-то из сердобольных лавочниц принёс Котту что-нибудь вкусненькое! Она отперла тяжёлую дверь и, миновав кабинет, уверенно вошла в их жилую комнату.

   Увиденное потрясло девушку настолько, что она едва не выпустила заветный бумажный пакет из рук. Это, разумеется, пагубно бы сказалось прежде всего на банке с похлёбкой, потому Рена, призвав на помощь всё своё мужество, перехватила ношу понадёжнее.

Поймать чужого мужа или чужую жену на измене не так уж сложно. Сложнее зафиксировать факт измены – для того и существуют мелкие детективные конторы, которые почти ничем больше и не промышляют. Застать человека голым недостаточно, надо изловить его с поличным в недвусмысленной позе и изобличающей компании. И непременно предоставить доказательства адюльтера!

   В самом начале второй эпохи, в сто пятидесятом году, для этой цели был изобретён портативный фотоаппарат моментальной съёмки. Размером примерно со среднюю дамскую сумку-бочонок. И такой же увесистый, как эта сумочка в руках опытных дам, которые никогда не забывают набить её предметами первой, второй и третьей необходимости. Стоил такой аппарат дёшево, примерно ещё столько же стоили картриджи мгновенной печати. Фотоаппарат исправно плевался маленькими жёсткими карточками. На их желтоватом картоне быстро проступали изображения самого скверного качества. Владельцы респектабельных фотоателье при виде этакого устройства плевались ядом. В их мастерских стояли на треногах длинномордые «Фокусы», которые независимо от года выпуска отличались солидными размерами. Печать «фокусных» фотографий была истинным священнодействием, а готовые изделия назывались искусством.

   Но детективы и шпионы всех мастей были счастливы приобрести именно «Глаз-да-глаз», как назвал своё изделие предприимчивый изобретатель.

   Став свидетелем потрясающего зрелища в спальне, девушка потихоньку отошла к огромному обитому кожей столу, поставила на него пакет с обедом и взяла взамен «Глаз-да-глаз». Так же тихо, крадучись, вернулась к приоткрытой двери и осторожненько просунулась в щель вместе с фотоаппаратом. При нажиме кнопка издавала тихий звук, а затем слышалось негромкое жужжание, после чего карточка стремительно вылетала наружу – успевай ловить! Бывали случаи, когда горе-детективы и не успевали. Кто-то, говорят, уже изобрёл сетку, в которую падали карточки, а ещё ходили слухи, что следующая модель «Глаза» будет выдавать фотографии плавно.

   Щелчок. Жужжание. Щелчок. Жужжание. Щелчок. Карточки с мутноватым изображением, ещё тёплые, падали на пол.

   На третьем «жжж» Деми, наконец, опомнился, оторвался от своего занятия и повернулся к Рене.

   – А теперь в такой позе, – сказал он с улыбкой, приподнял лопаточку в победном жесте и приосанился.

   – У тебя б-блинчик сгорит, - с трудом проговорила Рена.

   Это было великолепно и смешно: мужчина, который в единственной жилой комнате, являющейся и спальней, и кухней, и столовой для двоих людей, готовит на электрической плитке блинчики. Вот что за запах поманил Рену в офис! Именно он распространялся по всему крошечному агентству. Передника у Деми не было, а его запас рубашек оставлял желать лучшего, поэтому он не придумал ничего лучше, чем раздеться до пояса. Рена не преминула заметить, что это, конечно же, убережёт от жира рубашку, но не кожу.

   – Да, спасибо, я уже понял, – парень смущённо почесал живот. – Я тут получил двадцать квадратов, значит! Яиц купил, молока, муки. Думаю, сейчас придёшь вся такая мокрая, усталая, а тут едаааа!

   И Деми сделал забавные глаза: большие и голодные. Но тут от сковородки потянуло горелым, и он азартно кинулся на блинчик с лопаткой наперевес. Рена щёлкнула кнопкой ещё раз. Уж очень забавно выглядел парень. Разве что язык не высунул набок от старания!

   Давно они так вкусно и много не ели! Рена, хотя и успела пообедать с Хагганой, уплетала на сей раз за обе щеки. Как оказалось, сидеть боком за буфетной столешницей напротив Деми (уже надевшим рубашку) было куда веселее, чем за удобным столом в кафе в компании с инспектором. К тому же инспектор выводила Рену из равновесия сменой своих настроений. Пугала, сбивала с толку, вызывала неоднозначные чувства.

   – Много поклеила?

   – Долго возился с клиенткой?

   Они спросили одновременно, с секунду с лёгким недоумением пялились друг на друга, а потом слаженным дуэтом сказали:

   – Давай сначала ты!

   Рена прыснула со смеху и начала:

   – Я правда промокла. Но тут на меня со спины напала сан Хаггана. Представь, она меня там подстерегала! Что-то, говорит, вы в Содействии не появляетесь… а я и забыла уже про это её Содействие. А она, оказывается, ждала. Потащила меня обедать, а сама заплатила и ушла. Визитку вот оставила…

   Деми слушал, слегка нахмурив тёмно-русые брови. Рена поймала себя на том, что любуется им, особенно когда парень прикусил губу. И сама прикусила свою так же.

   – Что сказала перед тем, как уйти? – спросил он.

   – Кажется, она расстроилась, – пояснила Рена. – Сказала, что я могу не ходить в контору к Содействию, если буду её личным осведомителем. Приглашала домой, сулила денег. Ну, я и сказала, что лучше в Содействие пойду. Тогда она мне сунула визитку и сбежала. Да так быстро!

   – Ты её зацепила, Рен. Она у тебя на крючке.

   – Да брось, – засмеялась девушка, – я её боюсь теперь ещё больше. За руки трогает, в глаза заглядывает… брр. Это она меня на крючке держит, всё тюрьмой грозится.

   – Да нравишься ты ей. Вот готов поспорить – она всё это время за тобой подглядывала. Инспекторы КДС умеют быть незаметными, знаешь ли.

   Рена перестала смеяться. Ей вдруг сделалось зябко. Она скатала блинчик трубочкой, как всегда любила делать в детстве, когда ещё мать жарила их по субботам на завтрак. Жаль только, что не было вкусного сливочного соуса, яблочного джема или еще чего-нибудь сладкого. Она откусила блинчик и закрыла глаза.