– Да вон он едет, – сказала Рена.

   Сунула таксисту деньги. Тот в досаде хлопнул дверцей и, боже правый, наконец-то уехал. Он ужасно надоел Рене, хоть она и понимала, что волновался не напрасно. Но она нервничала. А когда нервничаешь, всё может стать причиной для раздражения!

   Теперь выместить его было не на чем. Чужая машина проехала мимо. Дорога пустовала. Мостик, ручей, окружённый почти облетевшими ивами, еще густая, но уже жухлая трава у обочины, любопытные синицы на перилах моста… вот, пожалуй, и всё.

   – Ну, теперь назад точно дороги нет, – сказала Рена сама себе. - Как жаль…

Часы – поистине механические жрецы бога Времени. Нет, конечно, Создатель и его дети, Святые и Несвятые, являлись истинными богами, чьи изречённые истины непреложны, и всё такое… Но иногда Рене казалось, что первобытные боги из древних времён куда более ощутимы и реальны. В самом деле так! Вот в церкви, скажем, лики на стенах, им молятся, под их образами совершают таинства… но хоть кто-нибудь когда-нибудь ощущал их присутствие?

   А вот стихии все ощущали. Или жизнь, а тем более – смерть. Всему этому некогда покровительствовали языческие боги, которых давным-давно признали несуществующими и повелели предать забвению.

   Но Рена ещё из детства вынесла убеждение: забыть их нельзя. То в сказках наткнёшься на них, то в более взрослых книгах, а не то, как сейчас, поймёшь, что Ханатх, бог Времени, такой же настоящий, как часы на руке. И хоть как молись, хоть какие ему жертвы приноси, а всё без толку. Ни быстрее время не побежит, ни замедлиться не сможет.

   Без пяти десять у девушки озябли ноги. День, конечно, обещал стать очень погожим, но пока тепло не особо ощущалось. Середина второго осеннего месяца как-никак! Но настала пора готовиться. С оттенком сожаления девушка скинула плащ на землю. И шляпку. Ей было ужасно жаль эту милую чёрную шляпку. Но их следовало повалять по земле, порвать чулки и юбку, скинуть ботинки… Рена решила, что сделает это в самый распоследний момент, поэтому только расшнуровала их. Оставалось ждать, пока белый «голубь» Деми покажется со стороны города. Вздрагивая не столько от холода, сколько от страха, девушка оперлась на перила мостика.

   Машины всё не было. Зато от ближайшего забора стройки к мосту бодро шагали четыре здоровенных парня. Их план Деми не предусматривал, и Рена решила, что благоразумнее всего будет спрятаться под мостом. Хорошо, что красный плащ уже не такой яркий после усиленного втаптывания его в грязь… Сжавшись в комочек, Рена забралась как можно дальше и глубже под бетонное брюхо моста. Снизу журчал ручей, рядом что-то непрерывно шелестело в кустах и траве. А тяжёлые шаги и мужские голоса слышались всё ближе и ближе.

   Сырой бетон, покрытый зеленоватым налётом, издавал запах затхлой сырости. От воды веяло холодом. Но Рена уже не зябла, напротив, ей стало очень жарко и… весело. Да, да, та истерическая весёлость, что частенько заставляла её смеяться невпопад и не вовремя, опять подступала к горлу. Как мелкие пузырьки в стакане содовой, которые неудержимо поднимаются вверх, смех зарождался где-то под рёбрами и стремился на выход.

   Боже правый, но ведь это совсем не смешно…

   – Ну вот, кажется, она куда-то удрала.

   – Спряталась!

   – Да не, удрала.

   – Ну и где она тогда?

   – И чо теперь делать? Болваны, сказал же – надо было сразу выходить, как заметили. А щас чо?

   – Пойду спущусь, гляну, под мостом небось сидит.

   Рена затаила дыхание, глубже втиснулась под мост, пачкаясь в земле и осклизлой зелени. Ледяное плечо бетонной перегородки холодило спину. Твёрдость, которая то ли защищает, то ли делает убежище ловушкой…

   – Да тута она, – спокойно и даже весело сказал заглянувший к ней парень.

   Страшный-то какой…

   – Вовремя, – заметил другой грубый голос откуда-то сверху. – Тащи её сюда.

   Огромная заскорузлая рука шкрябнула по подолу плаща – Рена пискнула, дёрнулась, заметалась, словно мышка в попытке избежать кошачьей лапы.

   Увы – парень, видом напоминающий мостового тролля, со второй же попытки ухватил девушку за ногу и вытащил на свет божий, невзирая на жалобные крики. Трое других стояли, сойдя с обочины, рядом с мостом, и нехорошо ухмылялись.

   – Ты, главно дело, это… не бойся, – сказал, ставя Рену, словно куклу, вытащивший её «мостовой тролль». – И не сопротивляйся. Предоставь дело это… как его… специалистам.

   Едва оказавшись на ногах, Рена дёрнулась бежать к спасительной дороге, но её рванули обратно так же резко и быстро, как она сорвалась с места.

   – Да стой ты, – добродушно сказал один из строителей.

   – Может, ей объяснить, что к чему? – спросил другой.

   – Да ну, не натурально выйдет, – хохотнул третий. - Пущай потрепыхается. Чо, едут?

   Значения его слов Рена не поняла и не очень хотела понимать. Да она и перестала слышать, о чём говорили напавшие на неё строители. От ужаса и безысходности ситуации у неё всё застило перед глазами тёмно-красной пеленой, уши заложило, и она лишь ощущала, как грубые руки трогают её. От прикосновений хотелось выть, но Рена смогла только с трудом выдавить:

   – Отвали… те. Прочь, диа!

   Смех она всё-таки расслышала.

   Потом лишь чувствовала, как её начали раздевать. Теперь-то уж грязный и местами намокший плащ больше не казался Рене противным! Наоборот, ей очень бы хотелось, чтобы он на ней остался!

   И ещё – визг тормозов, хлопанье дверцы мобиля, гневный женский голос, что-то кричавший откуда-то сверху… Второй хлопок был не очень похож на стук машинной двери. Рену отшвырнули в сторону, она упала на колени, узкая юбка треснула по швам. Девушка попыталась встать, но упала снова. Теперь она видела небо, почему-то чёрно-красное, жуткое. И тут вдруг к ней протянулась рука в рыжей кожаной перчатке.

   – Красивое бельё, - вот что она услышала, обретя слух. – Шикарные трусики, милая Рен.

   Голос был женский.

   – А ну стоять, - яростно крикнул этот голос почти без паузы. – Вставай, детка, вставай. Холодно уже валяться. Эй, ты, а ну сядь и руки на голову, и ты тоже. А то следующий выстрел будет уже не в воздух.

   – Ааа… эээ… сан Хаггана? Айрин?

   Звук другой подъезжающей машины показался эхом первой – тот же гул мотора, тот же истеричный взвизг тормозов.

   – Что произошло, дамы? – прозвучал встревоженный мужской голос.

   И в поле зрения Рены появился сам вице-мэр, собственной персоной, полной превосходства и великолепия. А за ним торопилась невозмутимая и элегантная водительница Эмиль.

   Рена слегка поперхнулась уже заготовленными словами о благодарности за вовремя пришедшую подмогу, и беспомощно оглянулась. Трое парней сидели довольно спокойно, держа на головах руки, только переглядывались и делали друг другу какие-то знаки бровями. Четвёртый, видимо, удрал.

   – Какие-то подонки напали на девушку, - отрывисто сказала инспектор Хаггана.

   Она начала стаскивать с себя шинель, но аран Гедеон остановил её жестом и накинул на плечи Рены своё пальто – кремового цвета, пахнущее дорогими мужскими духами.

   Только запахнув его на себе, девушка перестала трястись. И тут же поняла, почему первые слова Хагганы были о трусиках: разорванная по швам юбка валялась под ногами, там же и красный плащик. Но Рену сейчас уже не очень беспокоило, сколько людей видело её нижнее бельё, она искала белоснежный мобиль и Деми. И она увидела: белая с золотом машина, та самая «голубка», как раз проехала мимо, и Рена даже подняла руку, чтобы посигналить напарнику, но мобиль, издав пронзительный гудок, набрал скорость и помчался дальше.

   Оставалось лишь надеяться на то, что их запасной план сработает. Впрочем, выполнять его у Рены уже не было никаких сил. Она оперлась на руку вице-мэра, такую приятно-твёрдую, тёплую.

   – Как это произошло? – спросил аран Гедеон, ведя девушку к своему мобилю.