Физический тип кыпчаков, несомненно, нёс в себе определённые черты европеоидного облика, что подтверждается и данными антропологии.
Антропологическим изучением населения, жившего в средине века, на основной территории Казахстана и прилегавших к нему регионов, занимались Г.Ф. Дебец[308], В.В. Гинзбург[309], В.П. Алексеев[310], О. Исмагулов[311] и др.
Из опубликованных ими материалов можно видеть, что в Южной Сибири, на Алтае, в Казахстане и южно-русских степях, т.е. там, где в средние века в основном протекала историческая жизнь кыпчаков-половцев, антропологический тип кочевников характеризовался разной степенью смешения монголоидной и европеоидной рас. К сожалению, антропологические исследования, особенно на территории Казахстана, проводились неравномерно и располагали не особенно крупными сериями исследуемого материала, т.е. черепами. Но и та часть материала, которая подвергалась научному анализу, свидетельствует о постоянном смешении двух основных антропологических типов, независимо от района исследования и количества исходного объекта. Причём это справедливо и для Восточного Казахстана, где черепа кочевников из раскопок С.С. Черникова и Ф.X. Арслановой исследовались антропологами В.В. Гинзбургом и О. Исмагуловым[313], и для Павлодарского Прииртышья[314] и для Центрального и Западного Казахстана[315]. К западу доля европеоидности увеличивается, и, как пишут, В.В. Гинзбург и Т.А. Трофимова, «черепа из погребений тюркских кочевников конца I — начала II тыс. н.э. на юго-востоке Европы в Нижнем Поволжье, Подонье, на Украине хотя и близки к черепам тюрок Северного и Западного Казахстана, но показывают большую европеоидную примесь»[316], однако «всё же общий характер типа южносибирской расы у тюрок сохраняется»[317].
Известно, что в целом южносибирский расовый тип по сравнению с центральноазиатским характеризуется ослабленной монголоидностью, как бы некоторым переходом к европеоидному расовому типу, и чем ближе к западу и юго-западу, тем больше просматриваются европеоидные черты[318], что хорошо иллюстрируется на примере кыпчаков-половцев. Всё это говорит о метисироваином характере южносибирского типа о том, что он развился при участии монголоидной и европеоидной рас. Антропологический тип кыпчаков-половцев сформировался в результате последовательного смешения древнего европеоидного типа с расовыми типами монголоидного центральноазиатского происхождения. Распространение последнего типа связывается с раннетюркской экспансией на запад, которая шла «по древней области обитания европеоидной расы и сопровождалась интенсивной метисацией с местными аборигенами. Развитие южносибирского расового типа, которое происходило в основном в I тыс. н.э., является таким образом, одним из следствий тюркского этногенеза»[319].
Известно, что в Азии европеоидными племенами по своему физическому облику были динлинские племена. Исходя из этого, можно предположить с большой долей вероятности, что в расогенезе кыпчаков динлины сыграли не последнюю роль.
В китайских летописях под динлинами подразумеваются разные племена, сходные по ведению основных форм хозяйства, т.е. кочевого скотоводства и охоты. Возможно, отличие их было в языке. Если динлины были родственны телеским племенам, то включали и тюркоязычные племена.
Согласно письменным известиям, динлины делились на северных и западных; располагаясь в общем плане к северу от хуннов. Именно эти районы раньше теле и сеяньто занимали западные динлины, которые могли выставить до 60 тыс. человек отборного войска[320]. О динлинах говорится также, что они жили на запад от усуней[321], а также и «на север от них»[322]. В то же время в «Вейлио» говорится: «динлин находится на север от пангюй»[323], т.е. если объединить эти сообщения в единую картину, можно смело предположить дислокацию западных динлинов в Центральный и Восточный Казахстан, где позже кочевали сеяньто-кыпчаки. Соглашаясь с Н.А. Аристовым, Г.Е. Грумм-Гржимайло и др., мы считаем, что западные динлины явились субстратом, смешавшись с которым определённые тюркоязычные телеские племена дали сложный этнический тип, ставший известным в истории сначала под именем сеяньто, затем кыпчаков и в дальнейшем половцев. Конечно, этот процесс проходил в течение большого отрезка времени, а смешение центральноазиатских, монголоидных по физическому облику племён с европеоидными динлинами, разумеется, не ограничилось физической метизацией. В большой степени оно проявилось в языке и культуре, и в этом взаимовлиянии тюркский язык стал победителем. Процесс облегчался тем, что динлины были, как предполагают «наиболее видные современные ориенталисты», предками телеской общности, сыгравшей большую, а в ряде случаев решающую роль в истории древнетюркских этносоциальных объединений. Следовательно, уже наиболее ранние данные об этническом составе древних кыпчаков свидетельствуют об их сложном происхождении, расовой неоднородности и значительной, европеоидной примеси.
В историографии, посвящённой проблеме происхождения кыпчаков, существует концепция, автором которой является видный немецкий востоковед И. Маркварт, издавший, как известно, в 1914 г. книгу целиком посвящённую истории кыпчаков[324]. В ней он систематизировал свои ранние взгляды, касающиеся и кыпчакской проблемы. Основная мысль И. Маркварта заключалась в том, что кыпчаки были отюреченной ветвью монголов. Он считал, что кыпчаки прошли три основные стадии монголизации. Согласно И. Маркварту, предками кыпчаков были кимаки, жившие в Верховьях Иртыша. В VII в. кимаки были покорены какими-то-монгольскими, а именно татарскими племенами.
В середине X в. исчезает имя кимак, и И. Маркварт объясняет это тем, что они были покорены другим, новым, племенем также монгольского происхождения — кунами, возглавившими движение кыпчаков-кимаков в середине XI в. на запад, в южнорусские степи. Только монгольскому господствующему кругу приписывает немецкий автор способность организовать это большое движение кочевников на запад. Найти же прямые исторические доказательства о подчинении кунами И. Маркварту не удаётся, и он ограничивается рядом косвенных данных. Самих кунов И. Маркварт считал чистыми монголами.
Уже около 1120 г. происходит новое и последнее, третье по счёту, внедрение чуждого этнического элемента монгольского происхождния — кыпчаков. Это объяснение И. Маркварта покоится на данных «Юань-ши» (истории династии Юань), в которой приводится биография полководца в армии Хубилая, — кыпчака по происхождению, Тутука. Район, откуда выселился предок Тутука, т.е. предок кыпчаков, — северо-восточная Азия. Район, куда внедрился народ кыпчаков, — южные предгорья Уральского хребта, где кыпчаки основали государство, создав свою независимую династию. Вычислив время жизни первого хана из кыпчакской династии, И. Маркварт пришёл к выводу, что появление кыпчаков на новом месте их обитания совершилось в первой трети XII в., а точнее, — в 1120 г.
Подтверждение своей теории И. Маркварт видит в том, что в 1120 г. кыпчаки впервые активно вступили в историю, предприняв далёкие походы в Грузию. Именно в это время появляется впервые имя кыпчак, которое получили половцы от пришельцев с востока. Передав это имя половцам, кыпчаки сами быстро отюречились, не повлияв существенно на этнический состав и язык половцев. С этого времени мусульманский мир стал звать половцев именем кыпчак. То, что имя кыпчак было известно гораздо раньше, не смущает немецкого исследователя, так как он считает раннее упоминание кыпчаков — только поздними интерполяциями[325].
