— Пообещай, что никогда-никогда нас не оставишь, — приказала она. — Мы этого не заслуживаем, Дайе!

Он пообещал, и Ана очень надеялась, что смогла хоть немного умерить жестокость слов кузины. Но даже когда Дарре избавился от мыслей об этом оскорблении, Ана ничуть не смягчилась по отношению к Айлин. И ни ее просьба о прощении, ни согласие Дарре его дать так и не изменили ее чувств.

— Ана? — голос матери вырвал из воспоминаний и почему-то вынудил почувствовать себя виноватой. Сейчас начнет спрашивать, что случилось: Ана так громко возмущалась, что это не могло остаться незамеченным. А потом, разумеется, расстроится, как всегда, когда Ана с Вилхе ссорились. И не объяснить ей никак, почему их мир не берет. Уж сейчас-то точно. — Ты дома осталась? А я была уверена, что в таком-то деле не откажешь.

Ана фыркнула, мигом поняв, откуда у этой идеи ноги растут. Айлин поплакалась маме, мама предложила Дарре, Дарре попросил Вилхе, а Вилхе, как дурачок, повелся и побежал к сестре. А она обласкала его почем зря. И подставила, по сути. Как всегда.

— Пальцем не пошевелю ради вашей Айлин! — с вызовом заявила Ана, в очередной раз скрывая истинные чувства. — Надо вам возиться с ней — ради Ойры! Я к ней в поклонницы не набивалась!

Мама покачала головой, очевидно, ничего другого и не ожидая. Ана не единожды достаточно открыто высказывала свое отношение к кузине, так что теперь точно никого не удивила.

— Ана, зайка, я знаю, насколько сильно в тебе развито чувство справедливости, — неожиданно проговорила мама. — И по этой причине мне кажется, что ты что-то от меня скрываешь. Иначе не вела бы себя так с сестрой. Как будто не можешь чего-то простить.

Ана передернула плечами, изображая раздражение.

— Я много чего не могу ей простить, — отрезала она. — И не вижу, чтобы она хоть как-то пыталась исправить сделанные гадости! И не понимаю почему!..

— Что Айлин должна сделать, чтобы ты это поняла? — негромко спросила мама, и Ана осеклась. Невольно задумалась. В самом деле, что? Если просьба о прощении не помогла, тогда, наверное, только время позволит Ане убедиться в искренности раскаяния кузины. Впрочем, даже оно не сотрет и не объяснит ей нанесенной Айлин Дарре обиды. Пусть даже сам Дарре простил. Он всегда был лучше Аны. Совершенно особенный — то ли мальчишка, то ли мужчина. Ана любила его больше всех на свете и отдала бы последнее, только чтобы ему никогда не пришлось снова страдать. Наверное, мама то же самое чувствовала по отношению к ней и Вилхе. Тогда она должна и сама догадаться, почему Ана не может относиться к Айлин по-другому.

— Пусть отстанет от Дайе! — буркнула она и сердито посмотрела в сторону. — Столько лет изводила, а теперь приклеилась как банный лист! Ни стыда ни совести!

Мама не удивилась и не возмутилась. Только вздохнула.

— Почему ты не хочешь дать брату возможность самому решить, что для него лучше? — задала она новый вопрос, на который Ана не знала ответа. — Ты не думаешь, что, вынуждая Дарре выбирать между тобой и Айлин, причиняешь ему новую боль?

Ана раздраженно топнула ногой: против маминых аргументов сил возражать никогда не хватало.

— Я не вынуждаю! — зло выговорила она. — Не надо меня выбирать! Я и так всегда буду на его стороне, что бы ни случилось!

Мама неожиданно улыбнулась и, сделав шаг вперед, прижала Ану к себе. Та ошеломленно сомкнула руки вокруг ее талии: выросшая среди мальчишек, Ана нечасто позволяла нежности в свой адрес и сама старалась не проявлять чувств. Но иногда… Вот как сейчас… Невыносимо хотелось расплакаться у матери на груди, рассказать ей обо всех своих сомнениях и заботах, услышать если не разрешающий все проблемы совет, то хотя бы слова утешения и поддержки. Но гордость не позволяла ни просить, ни расслабляться. Да и у мамы помимо нее хлопот полон рот, куда еще глупости девчачьи выслушивать?

— Зайка, я знаю, как ты любишь Дарре, — ласково сказала мама — словно подслушала мысли Аны. — И поверь, он любит тебя нисколько не меньше. И я боюсь, что ради этой любви он может пойти на такую жертву, которую ты потом себе не простишь. Поэтому очень прошу, постарайся найти в своем сердце место для Айлин. Она вовсе не такая эгоистка, как ты думаешь, просто слишком не вовремя осталась одна и не смогла с этим справиться. Может быть, вам стоит поговорить? Может быть, она сумеет объяснить то, что тебя столь тревожит? Я не стала бы просить ради себя, но Дарре, мне кажется, этого заслуживает.

Ана крепче сжала руки. Она не могла не признать, что мама права. Но от этого вдруг стало так страшно и обидно, что на глаза снова навернулись слезы. Ана всхлипнула, презирая себя за эту слабость, и вдруг почувствовала, как мама приподняла ее, словно маленькую, и, донеся до лавки, усадила к себе на колени. Ана оскорбленно дернулась прочь, но мама только улыбнулась, да еще и по голове погладила.

— Я не малолетка, чтобы со мною нянькаться! — возмутилась Ана. Мама кивнула, продолжая осторожно распутывать выбившиеся из косы прядки.

— Не малолетка, — согласилась она. — Поэтому хочу рассказать тебе про нас с папой. Если, конечно, тебе интересно.

Ана тут же затихла. Она никогда не расспрашивала маму об этом, хотя — что уж скрывать? — с недавних пор частенько боролась с любопытством и желанием задать пару наводящих вопросов. Уже одно то, что папа первым на свете смог избавиться от своей драконьей ипостаси и стать ради мамы обычным человеком, говорило о том, какая необычная история любви у них должна была быть. Да и те взгляды, что родители по сей день бросали друг на друга, особенно когда думали, что дети их не видят, вызывали у Аны невольный трепет в душе и рождали неосознанную мечту о таких же чувствах. Однако мама никогда не раскрывала свое сердце и не делилась потаенным. Почему же вдруг сейчас?..

— Это ничего не изменит, — насупилась было Ана, но от нежных материнских ласк разомлела, прижалась к родному плечу, тихонько вздохнула. — Расскажи, — в предчувствии какого-то чуда попросила она, и мама завела свою историю…

Это было лучше любого сказания из ее любимой книжки. Мама говорила с таким вдохновением, что казалось, будто она заново переживает давно минувшие события. И Ана переживала их вместе с ней, восхищаясь красотой лилового дракона, ужасаясь грозившей юной Ариане гибелью, ненавидя армелонцев за то, что они так несправедливо относились к своему будущему спасителю. А когда мама заговорила о том, какие они с папой глупости делали из самых лучших побуждений, поняла наконец, почему мама решила поделиться этим именно сейчас. Ана тоже желала Дарре только добра. Но, быть может, и она что-то не замечала в своем упрямстве? И не знала того, что знал Дарре? Ведь простил же он почему-то Айлин. И так изменился после ее возвращения, что Ана нарадоваться не могла. Улыбался все время, хоть и старался это скрыть, а от искреннего воодушевления в его взгляде Ане и самой становилось тепло. Никогда таким не был, даже дар целительства у себя обнаружив. Ана, конечно, догадывалась, в чем причина, но до сих пор видела в ней лишь угрозу спокойствию Дарре. Вот только нужно ли ему это спокойствие, спросить не удосужилась. Наверное, и он все понимал не хуже сестры, и он предполагал, что Айлин может просто притворяться, а потом вновь станет бестией. Да только не боялся рискнуть и не прятал голову в песок, как Ана. Уж что проще: поговорить с кузиной и попытаться выяснить ее истинные чувства? Но Ана предпочла запереться в своем коконе и только огрызаться на тех, кто думал иначе, чем она. А мама очень доходчиво сегодня разъяснила, чем в ее случае закончилось такое поведение. И последовать ее примеру Ана хотела в последнюю очередь.

Что ж, тогда нужно было просто отправиться в пекарню Айлин и вызвать кузину на откровенность. Ане отлично удавались вопросы в лоб, вынуждающие отвечавших говорить правду. В ином случае Ана почувствует ложь. И перестанет наконец разрываться в своих сомнениях.

Ана вышла из дома и решительно направилась к кузине. По дороге встретила мальчишек, раздающих прохожим угощения и приглашающих их в открывшуюся пекарню. Горожане, поначалу скептически хмыкающие, моментально меняли свое отношение, стоило им лишь распробовать выпечку. Останавливались, возвращались, уточняли у мальчишек, где именно продают столь вкусные сладости и как долго работает пекарня. Ана качала головой, не зная, то ли раздражаться из-за того, что армелонцев оказалось так просто подкупить какими-то булочками, то ли радоваться, что мама все-таки правильно разглядела Айлин и вовсе она никакая не фурия, а просто запутавшаяся девчонка, не справившаяся со взрослением.