Вилхе сам не заметил, как перестал злиться. Словно понял наконец-то смысл материнских слов: «Тебе не нравятся произошедшие из-за Дарре перемены, и я могу тебя понять. Всегда сложно отказываться от того, к чему привык. Но представь, каково сейчас ему, и мне не придется ничего тебе объяснять. Как только ты откроешь свое сердце, все поймешь и сам». И именно сейчас Вилхе захотелось последовать ее совету. Жалость? Нет, вряд ли. Да и знал Вилхе, как способно унизить это чувство настоящего мужчину. Непонятное желание поддержать, подставить плечо… Чтобы Дарре знал, что нет у него в этой семье врагов. И что Вилхе не собирается причинять ему вред. Единственное его желание — защитить родных. Хоть от дракона, хоть от человека. Да только угрозы в Дарре не было, и последний месяц это доказал. А раз так, то Вилхе следовало попытаться быть радушным хозяином и не относиться к Дарре как к конкуренту. Дарре уже насмотрелся от других людей по самое «не хочу». Неужели Вилхе желал им уподобиться?
Вилхе остановился, убрал весла, исподлобья поглядывая на Дарре. Тот по-прежнему смотрел вперед, и в его позе чувствовалась какая-то напряженность. Уж не боится ли он? Вилхе затащил названого брата довольно далеко от берега и только сейчас подумал, а умеет ли тот плавать. У Вилхе, конечно, и в мыслях не было раскачивать лодку и уж тем более сбрасывать Дарре в воду, и все же он ощутил угрызения совести. Сказать о своем страхе Дарре не мог, да и вряд ли стал бы признаваться в собственных слабостях. Но это вовсе не значило, что у него их не было. И что Вилхе не стоило хоть немного умерить свою гордыню и попытаться влезть в шкуру Дарре.
— А папа руками рыбу ловит, — неожиданно для самого себя сообщил Вилхе, кидая в воду крошки хлеба, чтобы приманить добычу. — Я пробовал, но у меня не получается. Приходится сеть ставить.
Дарре оторвался от разглядывания линии горизонта и заинтересованно посмотрел на Вилхе. Тот как-то недовольно поморщился, расправляя лежавшие на дне лодки сплетенные веревки, как будто такой способ рыбной ловли был и ему не по душе. И Дарре захотелось ответить.
До сих пор отношения с Вилхе были на грани открытой вражды. Дарре отлично понимал чувства пацана, которого родители явно унизили, вынудив принять Дарре как старшего в семье, но желания что потакать ему, что отстаивать место под солнцем не испытывал. Просто равнодушно принимал Вилхе как данность. Слишком много было других эмоций и впечатлений, чтобы расстраиваться из-за его неприязни. Придет время — будет видно. Только Лила жаль: он из кожи вон лез, чтобы и перед Дарре сгладить впечатление от агрессии сына, и сына не обидеть своим решением оставить Дарре. Вот родителей бы пацан пожалел, не портил им кровь. А Дарре как-нибудь переживет.
То, что на рыбалке Вилхе решил показать свою удаль, Дарре понял сразу, едва тот схватил весла и принялся молотить ими воду. Лил показывал Дарре, как правильно грести, и Дарре с некоторой гордостью мог сказать, что с этой задачей научился неплохо справляться. И не потратил бы целый час и столько сил, чтобы уплыть на полмили от берега. Но спорить, а тем более состязаться с Вилхе не желал. Во всяком случае, не сейчас, когда на горизонте странно плескали волны и чувство незримой опасности закрадывалось в душу. Оно никогда не обманывало, в чем Дарре имел возможность не раз и не два удостовериться. А потому тщательно следил за морем, готовясь отразить нежданный удар. Но слова Вилхе о сетях отвлекли его от дела. Лил действительно сети не ставил, а быстро и ловко хватал показавшуюся на поверхности в поисках корма рыбину и весьма скоро набирал приличное их количество.
Дарре однажды попробовал повторить его движения и на удивление просто поймал крупную рыбину. А потом, приноровившись, едва не обошел Лила в этом деле, чем заслужил от него искреннюю похвалу.
— Никогда не любил человеческие ловушки, — пояснил тот свою радость, — но, когда появилась семья, выбора не осталось: один не справлялся. А с твоей помощью вон как дело пошло. Приятно былые времена вспомнить.
Дарре полюбил рыбалку и потому, что она ему удавалась, и потому, что позволяла приносить хоть какую-то пользу. А приготовленные Арианой из пойманной рыбы блюда казались еще вкуснее, чем раньше. Особенно когда она улыбалась Дарре и называла его новым добытчиком.
Вилхе в такие моменты сжимал зубы и отворачивался в сторону. Что он думал о Дарре, понятно было без слов. А вот что сейчас думал о нем Дарре и что хотел сказать, объяснить оказалось невозможно. Дарре ненавидел свой язык, который никак не желал выполнять нужные упражнения и выпускать наружу правильные звуки. И почему он решил, что ему удастся это так же просто, как ходьба на двух ногах? Ни Лил, ни Ариана, ни даже малютка Ана так и не смогли добиться от него хоть одного слова. Дарре тренировался, не переставая, пока во рту не пересыхало так, что он даже вздохнуть нормально не мог, и все равно топтался на одном месте. Хорошо хоть слышал, что ему говорят. Ну а его… Может быть, и не надо было никому понимать?
Дарре попытался жестами показать, как надо действовать, чтобы схватить рыбину руками. Даже пару раз продемонстрировал собственное умение. Вилхе сначала было насупился, вцепившись в сеть, но потом перегнулся через край лодки, приготовил руку для броска, вгляделся в темную воду.
Дарре неожиданно захотелось, чтобы у Вилхе все получилось. Наплевать на его к нему отношение: когда родители Вилхе помогали Дарре, вряд ли они всерьез рассчитывали на его признательность. Наверное, и у них в душе было точно такое же чувство, как испытывал сейчас Дарре, и это чувство грело, вынуждая и дальше хотеть делать добрые дела.
Вилхе резко сунул руку в воду, скользнув по спине крупной рыбины, но не сумев ее схватить. Тут же весь косяк бросился врассыпную. Вилхе раздраженно ударил по воде кулаком, подняв брызги. Дарре покачал головой. Сложил пальцы в удобное для захвата положение и быстро ввинтил кисть в воду, не вызвав даже ряби. Кивнул Вилхе, предлагая потренироваться, а сам взял кусочек засохшего хлеба и принялся крошить его возле лодки.
Еще какой-то месяц назад он бы горло перегрыз за такое варварство. Вечно голодному, получающему одни объедки, от которых свиньи отказались, кусок настоящего хлеба для Дарре был манной небесной. Если кто-нибудь из зрителей вдруг кидал ему в клетку такую подачку, Дарре потом этот день счастливым считал. А сейчас вон рыбам крошки кидал, и даже слюной не давился, и понимал, что вечером будет на столе не только свежий хлеб, но и пироги с пойманной рыбой, и еще какие-то вкусности — словно из другой жизни. Надолго ли? Дарре старался не думать. Просто радовался каждому новому утру в мягкой кровати, с восхитительными запахами из кухни, в окружении чудесных людей, принявших его в свою семью.
Вилхе дождался, когда рыбы снова осмелеют, тщательно прицелился и цапнул одну из них, вонзившись пальцами в чешую так, словно та была его последней надеждой на выживание. Рыбина затрепыхалась, задергалась, пытаясь вырваться, но Вилхе держал крепко. Перегнулся, перехватил второй рукой, втащил в лодку. Будто не веря своим глазам, уставился сначала на добычу, потом на Дарре, потом снова на рыбину. Лицо его сияло, и это тоже доставило Дарре нежданную радость. Он улыбнулся — не насмешливо, а так, словно хотел разделить триумф Вилхе, и тот его понял.
— Кто больше? — самоуверенно предложил он, но вызов этот наконец-то не вызвал у Дарре неприятия. Вилхе предлагал добрый честный поединок, и Дарре захотелось на него ответить.
Они поровну поделили прикорм и устроились каждый со своей стороны лодки. Всплеск следовал за всплеском, и дно их посудины медленно, но верно начинало блестеть от перекочевывающей туда из моря рыбы. Дарре так увлекся, что позабыл о предупреждавшем его об опасности чувстве. А, когда опомнился, было уже слишком поздно.
Стая огромных черно-белых рыб неслась прямиком на лодку. Их было так много, что убраться с пути оказалось невозможным. Даже возьмись за весла Дарре, рыбы настигли бы их и в очередном прыжке перевернули судно. Дарре не знал, нападают ли они на людей, но, покалечив лодку, они обрекут их обоих на гибель: до берега ни Вилхе, ни Дарре вплавь не доберутся, уж больно холодным и неспокойным было море.
