А Кольке обидно: не успел и кинжалом взмахнуть…
— Не тужи, герой, — успокоил Чапаев. — У тебя еще все впереди!
На дороге, скорчившись, недвижно лежал офицер. Колька посмотрел на убитого и воскликнул:
— Вот он! Тот самый, у которого список нашли! Это он мутил воду…
— Отмутился, — усмехнулся Чапаев и дернул уздечку. — Выходит, кулаки догадались, что ты к нам подался. Засаду учинили.
Они свернули к реке, напоили лошадей и направились в Николаевск. Выехали на улицу и — всем отрядом — к чапаевскому дому.
Калитка на запоре, ставни закрыты, не видно — есть ли в избе кто. Чапаев постучал в окно. Никакого ответа.
— Что такое? Живы ли? — постучал громче. — Пелагея, отзовись! Это я, Василий…
В избе послышался радостный вскрик, потом распахнулась калитка. Навстречу — Пелагея Ефимовна с детишками.
— Вася, родной, — заплакала от радости. — Мы-то уж и лошадь запрягли, узлы собрали. Бежать хотели…
Чапаев смеялся, хватал детишек на руки, подбрасывал до самой крыши. Малыши визжали и болтали ногами. Сашу Чапаев опустил на землю возле Кольки Панкратова:
— Скажите спасибо ему… Это он нас сюда привел…
А на улице, где стоял конный отряд, уже шумела толпа. Со всех сторон сходились люди.
Чапаев вышел за калитку, остановился перед народом. Колька Панкратов с дареным кинжалом на поясе пристроился рядышком.
Ладонь Чапаева легла Кольке на плечо. Другую руку с кулацким приговором он поднял над головой, громко спросил:
— Видели? Здесь — смерть вам, детишкам нашим, смерть всей жизни новой. Кулаки писали. Не хотят они, чтобы нашим детям и нам самим счастье улыбалось. Так имеем ли мы право в такое время сложа руки на печи сидеть? Я так понимаю — не имеем такого права…
Толпа возбужденно гудела, поддерживая Чапаева.
Сразу же после митинга объявили набор добровольцев — более трехсот крестьян захотели идти в Чапаевскую дивизию.
Колька Панкратов тоже было сунулся к председателю Совета, который записывал добровольцев. Но тот взглянул на него насмешливо.
— Для твоего роста, — сказал, — в Красной Армии ни формы подходящей, ни оружия пока не найти. Повременить придется.
— У меня же кинжал! — не сдавался Колька. — От самого Чапаева! Да я кинжалом…
— Вижу, кинжал стоящий! — похвалил председатель. — Вот и будешь им местных кулаков отпугивать. Должен же кто-то революционный порядок в селе охранять!
КАК КОЛИН ПАПА С ЧАПАЕВЫМ ПОЗНАКОМИЛСЯ
Папа Коли Панкратова служил в Красной Армии. Осенью ему дали короткий отпуск. Домой он приехал прямо с фронта, на боевом коне. Коля в тот день договорился с Сашей Чапаевым отправиться на рыбалку. Пришел Саша с удочкой, а Коля говорит:
— Я не пойду. У меня папа с войны возвратился.
— Понятно, — сказал Саша. — Когда мой папа приезжает, я тоже без него никуда!
Услышал их разговор Колин папа и спросил:
— Как твоего отца зовут? Может, мы с ним знакомы?
— Василий Иванович, — ответил Саша.
— Василиев Ивановичей в нашем городе много. А фамилия-то какая?
— Чапаев.
— Вот те на! Чапаев на всем свете один! — обрадовался Колин папа. — Прежде, помнится, по соседству с нами богатеи жили, Волковойновы. А теперь, выходит, сам Чапай… Хорошо бы с ним встретиться, поговорить. Познакомь меня с ним, Саша.
— Как же я познакомлю? Он сейчас белых бьет. Дома не бывает.
— Жаль. Такого героя не увижу!.. А вы, значит, на рыбалку собрались? Ну что ж, удачи вам! По ухе я, признаться, давно истосковался…
Он помог накопать червей в огороде и проводил ребят до реки. Возвратился обратно и видит — возле соседнего дома остановилась тачанка. Двое военных — Чапаев и еще какой-то командир — вошли в дом, а третий, молоденький красноармеец, остался на крыльце за часового.
Колин папа решил не ждать мальчиков с рыбалки. Можно ведь и без помощи Саши встретиться с его отцом. Он прицепил шашку сбоку, начистил сапоги до блеска и отправился знакомиться с Чапаевым.
Часовой преградил ему дорогу винтовкой:
— Пускать не велено!
Колин папа подошел к дому с другой стороны и заглянул в окно. Чапаев склонился над картой и что-то говорил своему товарищу. Стоять под окном неудобно. Вполне возможно, что разговор у них секретный. Еще подумают, чего доброго, что их подслушивают…
Колин папа отпрянул от окна и зашагал к своему двору. «Чапаев, наверно, очень спешит и долго не задержится, — огорченно думал он. — Значит, и наше знакомство не состоится. Такая досада! Как обратить на себя внимание Чапаева?» Под навесом во дворе стояла на привязи лошадь. Колин папа накинул на нее седло и уздечку, сел верхом. Проехался мимо соседского дома. Но Чапаев на него даже не посмотрел.
Колин папа повернул лошадь обратно. Поскакал быстрее прежнего. Опять никакого внимания!
Что же делать? Он пустил коня на полный галоп и начал гарцевать перед окном — туда и обратно, туда и обратно… Бока у лошади взмокли. А Чапаев по-прежнему не видит его.
Колин папа, отчаявшись, на полном скаку вынул ноги из стремени, встал на спину лошади во весь рост и, держась за уздечку, стремительно пронесся по улице.
И тут Чапаев его заметил.
— Эй, лихой кавалерист! — крикнул он из окна. — Зайдите-ка ко мне!
Колин папа подвел коня к крыльцу, а сам бодро вошел в дом:
— Красноармеец Панкратов явился по вашему вызову, товарищ командир!
Чапаев взглянул на него строго:
— Что ж вы, красноармеец Панкратов, коня боевого без всякой надобности по улице гоняете? Вспотела лошадка, замучилась, бедняга. А вдруг сейчас — в бой? Конь устал, на каждом шагу спотыкаться будет. Понимаете вы это?
— Так точно, понимаю, — понуро ответил Колин папа.
— Жалеючи вас говорю, — Чапаев взглянул на него без прежней суровости. — Не хочу, чтобы красный боец из-за лошади в атаке отстал.
Колин папа не находил слов в свое оправдание. Чапаев заметил его растерянность и стал расспрашивать о службе, о боях, в которых он участвовал. Военный в комнате уже свернул карту и, собираясь уходить, позвал Василия Ивановича. Чапаев протянул Колиному папе руку на прощание:
— К сожалению, товарищ Панкратов, мне спешить надо. Ну, да мы с вами соседи. И Сашка мой дружит с вашим Колей. Так что встретимся не раз… А кавалерист вы — я видел из окна — ловкий! И конь у вас умница, во всем седоку послушный. Отведите его на конюшню, покормите овсом как следует. Пусть отдохнет! Вам командование дало передышку от боев. Значит, и конь в ней нуждается.
Колин папа взял коня под уздцы и повел к себе во двор.
Пришли ребята с речки. Принесли большой кукан окуней. Колин папа сказал им:
— А я без вас с Чапаевым познакомился! Он сам позвал меня к себе!
— Ну и как? — спросил Саша.
— Правильный командир! О бойцах заботится и к коню бережливый, — и он подробно рассказал, как проходило знакомство. — Вовек не забуду этой встречи!
Колин папа глянул на коня под навесом. Уткнувшись головой в колоду, усталый конь аппетитно жевал овес.
УХА С НАВАРОМ
Чешуя у окуня жесткая. Скребешь ножиком и так и эдак, а она не соскабливается. Коля замучился с окунем.
— Чистить окуня не нужно, — подсказал Саша. — Когда окунь с чешуйками, получается уха с наваром.
— А ты откуда знаешь? — спросил Коля. — Сам навар делал или Пелагея Ефимовна?
— Уху с наваром делал папа…
— Василий Иванович? Вы что — на рыбалку вместе ходили?
— Да нет! На пароходе плыли. Из Балакова в Саратов. Целую ночь! Пароход огромный, рыжий, с большущей трубой. Загудит — палуба трясется!
Саше хорошо запомнилась поездка на пароходе, хотя он тогда был еще малым ребенком. По шатким сходням бегали туда-сюда грузчики с мешками на спине, толкались пассажиры на палубе, а за бортом плавали по волнам белопенные узоры.
Саше особенно понравилось смотреть, как ворочаются могучие механизмы в шумном брюхе судна. Саша то и дело увлекал туда отца. Стальные руки машины то взлетали над трюмом, то падали в облаке пара. Там, в глубине, крутились и позвякивали механизмы поменьше.
