Каждый день почтальон приносит мне пачки писем. Они идут со всех концов страны. Пишут люди, которых я давно знаю, — ветераны Советской Армии, боевые соратники и друзья моего отца Василия Ивановича Чапаева. Пишут и те, с кем мне никогда не доводилось встречаться, — солдаты и офицеры, школьники и студенты, колхозники и рабочие.

Разные письма. Разные почерки. Разные люди. Но все они выражают одни и те же чувства горячей любви к В. И. Чапаеву, пишут о стремлении учиться у него науке жить и побеждать. Пионеры сообщают, что они присвоили своей дружине имя легендарного полководца и теперь называют себя внуками и правнуками Чапаева. В письмах молодых воинов я нахожу признание: «Мы — сыновья Чапаева». Бывалые красногвардейцы, которые давным-давно уже на пенсии, именуют себя по-прежнему чапаевцами.

Имя Чапаева для всех них стало близким и родным. И я, дочь начдива, хорошо понимаю их мысли, их волнения и всегда с особой радостью перечитываю эти письма. Помимо родства по крови есть еще родство по духу, по готовности сделать свою жизнь содержательной и героической, похожей на жизнь человека, который стал для тебя идеалом. И пусть люди эти не связаны прямым родством с Чапаевым, но они унаследовали от него очень многое, переняли чапаевскую неустрашимость и отвагу, его честность и принципиальность, его мечты о светлых днях коммунизма, во имя которых он бесстрашно боролся и отдал свою жизнь.

Авторы писем, называющие себя сыновьями и внуками героя гражданской войны, знают о Чапаеве немало. Но знать хотят еще больше. И теперь я смело могу посоветовать им прочесть вот этот сборник. Книга написана московским писателем Владимиром Лукьяновичем Разумневичем. Прежде он был известен, читателю по сборникам юмористических рассказов и повестей для детей и юношества. Новое его произведение тоже пронизано юмором. В основу его легли подлинные факты, почерпнутые из воспоминаний бывалых людей, которые лично знали Чапаева, вместе с ним прошли суровую школу войны. Автору хорошо известны и эти люди и те места, где сражались они, — он сам вырос в степном саратовском селе, откуда в чапаевскую дивизию ушли прекрасные военачальники, стойкие солдаты революции Илья Топорков, Иван Плясунков, Алексей Рязанцев и другие… Все это, безусловно, помогло писателю ярче, нагляднее представить обстановку былых лет, нарисовать правдивую картину гражданской войны, в полный рост показать обыкновенных героев этого необыкновенного времени. В книге Чапаев изображен смелым, общительным и веселым человеком, постоянно окруженным боевыми друзьями и товарищами, участниками героических битв. В каждом рассказе мы находим зерна народного юмора, веселой чапаевской находчивости. Автор владеет редкостным умением вызывать улыбку читателя, сочетать юмор с серьезнейшими проблемами. Всем своим сборником он убеждает нас, что чапаевцы любят и умеют шутить — на радость друзьям и на страх врагам.

Создавая свою книгу, автор обращался за помощью и к нам, детям Чапаева. Опираясь на наши воспоминания, он создал художественно правдивую картину чапаевской семьи, показал, как своим примером, веселым и по-отцовски требовательным словом Василий Иванович готовил своих сыновей и дочерей к созидательной жизни в новом, социалистическом обществе.

Я горжусь своим отцом, своими братьями, горжусь делами и подвигами сотен, миллионов знакомых и незнакомых мне людей, по праву именующих себя чапаевцами, сыновьями и внуками Чапаева. Они по-чапаевски исполняют свой воинский долг, по-чапаевски строят новую жизнь, новый быт, новую культуру, достойно продолжают дело, начатое первыми солдатами революции.

И всякий раз, когда я читаю их письма, согретые пламенной патриотической страстью, с гордостью думаю: «До чего ж велика наша чапаевская семья! Как много у меня друзей и братьев, сестер и внуков, нерасторжимо спаянных самым высшим родством идей и помыслов, смело идущих легендарной дорогой Чапаева!»

Клавдия ЧАПАЕВА

Еще в детстве, учась в школе, задумал я разыскать людей, служивших когда-то в легендарной чапаевской дивизии. Они славу в боях добыли и в родное село принесли.

Первым делом направился к старейшему жителю, которого односельчане зовут Ермаком Тимофеевичем, хотя во всех документах он значится как Ермаков Тимофей Федорович. Сказали мне, что ему давно перевалило за восьмой десяток, но он сохранил силу богатырскую и память отменную. Вскорости я и сам убедился в этом: при знакомстве Ермак так пожал мне руку, что потом целый день пальцы ломило. Историю села он знает лучше ученого академика. Любому земляку может дать точную характеристику: кто, когда и от кого родился, где воевал, с кем дружил, на ком женился, в каких краях побывал и в каких побывать хотел бы…

Долго толковали мы с ним у завалинки, вороша дела давно минувших лет. Смеркаться стало. Ермак позвал меня в дом, за стол усадил. Я спросил его:

— Знали вы, Тимофей Федорович, Чапаева?

— Как же! — Он проковылял к столу, тяжело сел против меня, коренастый, узловатый, как древний дуб. — Доводилось встречаться. Это до того было, как меня казаки расстреляли.

— Расстреляли? Вас?

— А кого же еще?! Знамо дело, меня. Под хутором Жигулевским. Оружейным залпом. Потом штыком пырнули. Семь разов! — Ермак поднял подол рубахи, и я увидел синие вмятины на теле. — Это еще что! Вот тут пуля. От офицера в подарок. Землицей, злодей, меня сверху присыпал. Я из энтой могилы едва выкарабкался. Из мертвых, можно сказать, воскрес. И прозвали меня с той поры Ермаком… Чапаевцы — вообще народ живучий, двужильный. Все, как есть, Ермаки!

— Ну, таких-то, как вы, пожалуй, единицы, — не согласился я. — Немногие ветераны остались в живых.

— Это как сказать. Летами-то я постарше самого Василия Ивановича Чапаева. Остальные бойцы, выходит, помоложе. В сынки мне годятся. Вон хотя бы Ванюшку Фролова взять. Орлом смотрит! А тоже у Чапая в кавалерии служил. А Колька Ермаков? А Иван Петров? А Ермолай Стулов, Терентий Дюжев, Мишка Рязанцев…

Пошел я к старикам, которых Ермак назвал. Толстую тетрадь с собой прихватил. Всю ее, от корки до корки, исписал — старым красногвардейцам было что вспомнить. И когда прощался с последним из них, думал, что в селе теперь не осталось ни одного чапаевца, у которого бы я не побывал…

— Немудрено начать, мудрено закончить, — усмехнулся моей самонадеянности седой чапаевский боец. — Нас, стариков, ты, кажись, всех навестил. А про молодых-то вовсе забыл. Ты к бывшим чапаевским разведчикам ступай — их в селе предостаточно. Своими глазами убедишься — один к одному! Орлы! Прямо хоть снова в бой! По сей день в колхозе работают, всем прочим трудящимся пример подают. Вот так-то. В нашем полку, было б тебе известно, мы целый отряд из юных разведчиков образовали. Лихие, безбоязненные парнишки! По тылам колчаковским шастали, ценные секретные сведения добывали и обо всем начдиву Чапаеву докладывали. У Василия Ивановича такой излюбленный маневр был: нагрянуть на врага неожиданно, исподтишка, чтобы он и опомниться не сумел, и сражение с неприятелем вести по-хитрому, осмотрительно, в дурацкое положение его ставить. А чтобы действовать с таким умным расчетом, надобно заранее знать, где и в каком количестве разместились вражеские части, разгадать, какие боевые планы у них, куда намерены двинуться дальше. Без таких сведений хитрый маневр не учинишь. Вот и направляли мы в тыл к неприятелю своих разведчиков. Составляя план наступления, Чапаев непременно опирался на донесения разведчиков и при их содействии такие неожиданные и смелые удары по белому войску наносил, что победа всякий раз была за нами, за чапаевцами. Так что бывалым разведчикам есть что вспомнить. Коли про наши подвиги надумал писать, то к ним поди, к разведчикам. У них и память острее, и грамотность в советское время постигли. Они тебе всю нашу сулакскую историю как на ладони преподнесут: Чапай привечал молодых-то.