М и т я. Умная была старушка.

Л е н а. Опять подслушиваешь?

М и т я. Я шашлыком занят. Случайно рядом оказался.

Л е н а. Слишком часто ты рядом оказываешься.

М и т я. Что делать. Стараюсь ничего в этой жизни не пропустить.

Л е н а. Поди сюда.

М и т я. Чего?

Л е н а. Подойди, я говорю.

М и т я. Зачем?

Л е н а. Я тебе скажу кое-что.

М и т я. Говори. Лена. Я на ушко.

М и т я. Шептаться невежливо. (Взглядом показывает на Жанну.)

Ж а н н а. Все же пройдусь. (Уходит.)

Л е н а (вслед). Не денется никуда твой Максим. И мой Игорь. Успокойся. (Мите.) Если не угомонишься…

М и т я. Что будет?

Л е н а. Уедешь отсюда.

М и т я. Я здесь не у тебя, а у брата.

Л е н а. Вместе с братом уедешь.

М и т я. Это мы можем. Только как бы раньше тебе не пришлось.

Л е н а. Что? Повтори.

М и т я. Как бы тебе самой не уехать, говорю.

Л е н а. Черт дернул сюда тащиться…

М и т я. Отдала бы ключи — и оставалась. Зачем ты нужна-то?

Л е н а. Теперь точно не войдешь.

М и т я. Посмотрим.

Возвращаются  Ж а н н а, И г о р ь  и  М а к с и м. Игорь идет на руках. Максим держит его за ноги.

Л е н а. А что это Павел Кузьмич здесь делает? Давно на дачу не заезжал.

И г о р ь. А вот взял и собрался. Ты, может быть, не знаешь: природа дарит нам, измученным, душевный покой… Максимушка, страхуй! Иду колесом. Опля!

Ж а н н а. А ты, Максим, почему не на голове?

М а к с и м. Спроси поприветливее. Улыбнись.

И г о р ь. Индусы все мне разобъяснили: на голове стоять полезно. Мы целый день в каком положении? То-то и оно, кровь от головы к ногам отливает. А ноги вверх задрал — и она назад пошла… Давайте вместе, разом… (Бежит к Лене, обнимает ее.)

Л е н а (отталкивает его). Игорь!

М и т я (передразнивая ее, тонко). Что о нас люди скажут?

И г о р ь. Какие еще люди?

М и т я. Простые. (Указывает рукой.)

Все поворачиваются, смотрят по сторонам.

И г о р ь. Ты посмотри, на «Москвиче» пришкандыбали. Выводками шныряют. Зырят по сторонам. Надо скорее в дом.

Л е н а. Только не падай. Кажется, я ключи забыла.

М и т я. Как это?

Л е н а (заглядывает в сумочку). Забыла. (Роется, ищет.) Точно.

М и т я. Ты же брала, я видел!

И г о р ь. Ох, Митя, зла на тебя не хватает. Забыли и забыли. Нельзя в дом войти — так тому и быть. Учись принимать все как есть.

М и т я. Ты, я смотрю, здорово выучился.

И г о р ь. Посидим на воздухе. (Расстилает одеяло.) А теперь скатерть-самобраночка… Прошу.

М и т я (Лене). Если бы ты не была женой моего брата…

Л е н а. Тебя бы сюда близко не подпустили.

М и т я. Уже подпустили. Вон сколько ходит…

Л е н а. Как ходят — так и разъедутся. Потому что приезжие. Домов не имеют.

М и т я. Ты поэтому и не отпираешь? Боишься, что займут?

Л е н а. Игорь, в машине магнитофон.

И г о р ь. Митя, в машине магнитофон.

М и т я. Здесь он. Давно принес. (Включает музыку.)

Л е н а. Только не так. Потише.

М и т я. Какие мы нежные!

Л е н а. Ну что с ним делать? Пожалуй, даже к лучшему, что ключей нет. В доме папины ружья, я бы его застрелила.

И г о р ь. Да, в больших дозах утомляет.

М и т я. Чего же вы меня все время за собой таскаете? Я бы в общежитии поселился. Но вам же невыносимо вдвоем. Вы бы друг другу в горло вцепились. Поэтому ружья на даче держите.

Л е н а. К экзаменам, называется, готовился. Врубил маг на полную катушку. И телевизор. И радио. И перед зеркалом извивался. Впору на улицу бежать.

М и т я. Но вы мужественно оставались. У вас, как под домашним арестом…

И г о р ь (Максиму). Ушли как-то раз, возвращаемся, а он уже с металлисткой. Вся в заклепках.

Л е н а. Причем она в моих серьгах.

М и т я. От собственной жадности помрете. А с металлистами не общаюсь. У нас другая программа.

Л е н а. Единственное утешение — девчушка ничего. Симпатичная.

И г о р ь. В меня брательник пошел.

М и т я. Повеситься, если б в тебя. Я глупышек по другим параметрам выбираю.

И г о р ь. Долг старшего брата тебя, Митя, от подобных соблазнов оберегать. Надеюсь, трудовое воспитание тебя исправит. Пойди проверь, как там шашлык.

М и т я. Сам проверь.

И г о р ь. Тебе что сказали? Вали отсюда. И без шашлыка не возвращайся. И чтоб угли — березовые.

М и т я. Дом ваш — из каких бревен? А то, может, над пепелищем дожарю? (Убегает.)

И г о р ь. Уж если младший брат перечит, меня вы тем более не осудите. (Наливает всем вина.)

М а к с и м. Я же сказал — минералки.

Ж а н н а. И мне.

И г о р ь. Извини, Максимушка, не могу пойти на такую уступку.

М а к с и м. У меня дежурство завтра.

И г о р ь. Так то завтра. А мы когда живем? (Назидательно.) То-то и оно — сегодня. И оно, это наше сегодня, пока продолжается. Не в зоне трезвости, слава богу…

Л е н а. Отстань. Видишь, не хотят люди.

И г о р ь. Девушки, давайте условимся: мы вам не мешаем, вы — нам. Кстати, любопытная для вас информация. В кабачке под Парижем — заставляющая задуматься реклама: «Это вино приносит радость женщинам, когда его пьют мужчины». А? Ты что нахмурилась, Жанночка?

М а к с и м. Игорек, я тебе признаюсь: мне действительно нельзя. У меня карьера… Ты разве забыл? И Жанна за меня волнуется. Должен стать образцом и подавать пример.

Ж а н н а (Максиму). Ведь сглазишь.

М а к с и м. Ну и сглажу, ну и что? Ну и не сделают… Но перед Игорем как-то надо оправдаться.

И г о р ь. А интонация… Я вас умоляю. Зазнался. Зарвался.

М а к с и м. Ведь знаете как: везешь — тебе еще подбрасывают. Еще везешь? Еще подбрасывают. Ах, ты еще не упал, держишься, везешь? Еще нагрузим…

Л е н а. Герой…

М а к с и м. Должен же быть у меня хоть какой-нибудь недостаток? Идеальный карьерист скучен, пресен. А недостаток утепляет, делает ближе, доступнее…

И г о р ь. Хоть ты и предстал сейчас в неприглядном героическом виде, продолжаю стоять на своем. (Поднял свой бокал.) За встречу на этом свете, любимые, за то, чтоб все мы были здоровенькие, и, значит, за тебя, наш дорогой домашний доктор.

М а к с и м. Да, за меня. Я заслужил.

Л е н а. Все-таки герой.

Ж а н н а. Даже минеральной за него не стану.

И г о р ь. Ты, Жанночка, здесь человек новый, а я тебе объясню: не будь доктора — ни я, ни Лена тут не сидели бы… Не дышали бы. Не знали бы, что весна, осень, лето…

М а к с и м. Дай обниму.

И г о р ь. А я тебя. Почеломкаемся.

Л е н а (Максиму). А меня?

М а к с и м (Лене). И тебя. (Обнял.)

Л е н а. Вот так бы на всю жизнь…

И г о р ь (Жанне). Можешь пока меня обнять.

Ж а н н а. Не тянет.

М а к с и м (отпускает Лену). А меня?

Ж а н н а. Обойдешься.

И г о р ь. За что? Девушки, мы вас любим.

Л е н а. Они нас любят. Как тебе нравится?

Ж а н н а. Ага, умирают от любви. Ты когда-нибудь видела: выходишь на улицу, а по обе стороны лежат мужчины и умирают. От любви, конечно. Все покойники.

И г о р ь. Конечно, умираем. И по этому поводу… (Наливает.) Надеюсь, вы меня правильно поймете… За мою лав… Она у меня свиит. Чарминг. Одиннадцать лет душа в душу. Ничего, что я по-английски? Кен ю андерстенд ми?

Ж а н н а (Максиму). Хвастай дальше, раз уж начал.

М а к с и м. Иес, ай ду. Послали с шефом на симпозиум. Он языка не знает. Я не знаю. Приставили к нам переводчика. Тоже ни бельмеса.

Ж а н н а. Вернулся — и сразу на курсы. И сегодня утром тоже занятия. А он здесь.

И г о р ь. Мне стыдно. I’m sorry. Такие жертвы ради нас, ничтожных прожигателей жизни… Максим, признайся, мы этого не стоим.