— Куда? — Таксист даже не смотрел в его сторону.
«В английский клуб», — мысленно огрызнулся Макеев, а вслух вежливо назвал адрес.
Такая любовь
I
Она должна была позвонить в шесть и не позвонила. Вечер пропадал. Если бы он знал, что так получится, он бы сам позвонил кому-нибудь. А теперь… Теперь уже поздно: в такое время у каждого свои твердые планы, не раскачаешь.
Но около восьми неожиданно позвонила Галочка.
— Ты что делаешь?
Он ей обрадовался.
— Приезжай!
А Наталье наука будет. Чтоб в следующий раз вовремя звонила.
II
А она не могла позвонить. По очень уважительной причине. Она встретила Гену. Они не виделись больше года, с тех самых пор, как он женился. Он был все такой же, щупленький, как мальчишка, и рубашка на нем была ее любимая — розовая. И вот они сидели за столиком в кафе и болтали, глядели друг другу в глаза и болтали. О всякой чепухе. Кажется, ни он, ни она даже не понимали, о чем говорят. Просто им было хорошо вот так сидеть. Будто и не было года разлуки, и обид, и горечи несбывшегося.
Она помнила, что Борис ждет ее звонка. Знала, как он злится. Он всегда злился, если его планы нарушали. Но так спокойно, безмятежно было ей рядом с Геной, что даже думать не хотелось о том, чтобы идти разыскивать автомат, на ходу сочинять, почему опоздала.
В конце концов Гена сам взглянул на часы.
— Неохота расставаться… Давай вот что сделаем. Я домой сбегаю, тут рядом, три минуты. Покажусь — и обратно.
— А отпустят? — спросила она.
— Еще как отпустят.
Он, конечно, имел в виду не безразличие жены, а то независимое положение, какое сумел завоевать.
Гена убежал, подхватив свою затрепанную папочку, она нашла в сумочке две копейки.
Борис разговаривал, на удивление, сдержанно, с добродушными шуточками.
— А попозже ты появиться не могла?
— Я сегодня так устала, — издалека начала она. — Возила группу в Загорск. Все с французским языком. Замучилась, пока по-английски с ними договорилась. И еще автобус на обратном пути сломался. Поэтому и задержалась.
Он окончательно успокоился. Значит, не ее была вина в его долгом ожидании. Но неужели она приехать хочет? Ведь он ждал Галочку.
— Раз ты так устала… Может, на завтра встречу перенесем?
И ее такой поворот вполне устраивал. И приятно было, что он так о ней заботится. Однако задело: легко же он отказывается от встречи с ней.
— А что это, интересно, ты будешь делать? — ехидно спросила она.
— Не знаю. Почитаю, телевизор посмотрю…
— Ну ладно. — Она прощалась.
— Постой. А ты что будешь делать? — теперь его взяло сомнение.
— Я? Отдохну, почитаю.
— Ну смотри. Без фокусов. До завтра, — сказал он.
Едва он положил трубку, позвонила Галочка.
— Ты знаешь, я даже боюсь с тобой разговаривать.
— Что такое? — предчувствуя неладное, насторожился он.
— Я не смогу приехать. Ко мне гости нагрянули. Я тебя не зову, народ очень скучный, родственники…
Как же, знаем мы этих родственников!.. Вот досада. Опять пропадал вечер. С Натальей теперь уж никак не свяжешься — у нее телефона нет. Только что было два варианта — и сразу ни одного.
III
Вернулся Гена. С лицом виноватым, но просветленным надеждой. Это маска для нее, она сразу поняла.
— Ты извини. У Игорька температура. Не могу я сейчас из дома отлучаться. Но я тебе завтра обязательно на работу позвоню. А?
— Конечно, звони. — Она слегка улыбнулась, чтобы он совсем не упал духом. — Звони.
Что было делать? Ехать домой? Мать и отец весь вечер будут смотреть телевизор и решать, на кого больше похож актер — на дядю Петю с восьмого этажа или на шурина Николая. Сидеть с ними невозможно. А своей комнаты у нее нет.
Она позвонила подруге. Той, которой можно было рассказать о встрече с Геной. Подруга его наверняка помнила. К этой подруге она его даже ревновала. Но та, соседи сказали, только что ушла.
Она медленно, в задумчивости брела по улице. Зачем-то купила в киоске открытку с ромашками. Потом, как бы решившись, направилась к автомату.
— Алё, Боря? Это ничего, что я тебя от чтения отрываю? Поехала домой, но дождь начался. Вот я в будке спряталась и тебе звоню.
— Слушай, приезжай, — сказал он.
— Не знаю… Дождь как из ведра…
— Хочешь, — сказал он, — я зонт тебе подвезу?
— Да нет. Похоже, разгуливается.
— Так приедешь?
— Постараюсь.
Она повесила трубку, вышла из телефонной будки. Посмотрела вверх — небо было чистое, лишь на горизонте ползли два-три серых облака.
«Как бы действительно дождь не начался», — подумала она и пошла к троллейбусной остановке.
Лев Шнурков, повелитель троллейбусов
Лева проснулся по звонку будильника. Лежал, не вставал. И думал о телепатии, об этом современном феномене и о тех необозримых возможностях, которые предоставляет человеку эта пока еще мало изученная отрасль.
Слышно было, как на кухне громыхает посудой соседка. Сосед плескался в ванной, распевая арию тореадора.
«Немедленно марш к себе!» — мысленно распорядился Лева.
Соседка в последний раз громыхнула не то кастрюлей, не то сковородкой и, громко топая, заспешила в комнату. Щелкнул шпингалет в ванной: это сосед мчался следом за женой.
«То-то же», — похвалил Лева их расторопность.
За стеной они торопливо звенели вилками. Лева дал им спокойно позавтракать. Но задержаться не позволил ни на минуту.
«Поели? А теперь на работу!» — послал он новую команду.
Шаги супругов простучали по коридору, гулко хлопнула входная дверь.
Лишь после этого Лева встал. Включил радио.
«И чтоб музыку там повеселей, ясно?»
Музыку подобрали что надо.
Хотелось закурить. Лева взял со стола пачку сигарет, повертел в руках и положил на место. Никотин — яд, а Леве необходима была бодрость духа и тела.
…На троллейбусной остановке скопилось порядком народу.
— Безобразие! — возмущалась полная женщина в открытом летнем платье и ожерелье из искусственного жемчуга. — Просто безобразие. Пятнадцать минут жду.
Лева взглянул на нее снисходительно и отдал приказ:
«Машину к остановке!»
Тут же вырулил из-за угла голубой с серым троллейбус.
«Контролеров сегодня не нужно», — приказал Лева и билет брать не стал.
Контролеры не посмели появиться.
Вахтер, дежуривший у двери, преградил ему дорогу.
— Шнурков! Опять ты на полчаса опоздал!
«Не твое дело», — отрезал Лева.
— Если каждый будет опаздывать…
«Уволю!» — пообещал Лева.
Вахтер прикусил язык.
Лева разложил на столе бумаги, просмотрел газеты. Жужжала муха, тараня чисто вымытое стекло.
«Исчезни», — поморщился Лева.
Муха тотчас нашла открытую форточку и улетела.
Стало скучно. Лева глянул по сторонам. Сослуживцы сидели, каждый склонясь над своим столом. Дремотная истома начала овладевать им.
«Чем бы поразвлечься? — подумал Лева. — Начальника ко мне!»
Влетел красный, распаренный начальник.
«Пляши», — велел Лева.
Начальник пошел вприсядку.
— Утвердили, утвердили проект! — выкрикивал он, выделывая замысловатые коленца и при этом лихо закидывая правую руку за голову. Левой он крепко прижимал к груди папку с проектом.
«Надоел», — зевнул Лева.
Начальник прервал танец и убежал.
Солнце все наглее и наглее протискивалось в окно, било в глаза.
«Тучу, что ли, нагнать…» — подумал Лева, но вспомнил: вечером футбол, поле намокнет, и решил дело проще: «Кузьмин, опусти штору!»
Кузьмин, кряхтя, поднялся и выполнил поставленную задачу.
«А теперь скажи, Кузьмин, что ты обо мне думаешь», — подбодрил сослуживца Лева.
— Ты, Шнурков, совсем обнаглел, — сказал Кузьмин. — Сидишь у окна и не можешь за веревочку потянуть.
«Но-но!..» — одернул его Лева.
