Ей было все равно.

Она ни на что не реагировала. Все, что ее занимало, это размышления о произошедшем. И постоянное прокручивание сцен в голове в попытке выяснить ‒ могла ли она что-то сделать по-другому? Получилось бы у них спастись?

И пусть это занятие было абсолютно бесполезным, она все равно вертела в уме произошедшее, как головоломку, в попытке найти альтернативу, собрать ее иначе. Это помогало ей не впасть в истерику.

Хотя может ее апатия связана с тем, что истерика с ней уже случилась.

Когда поняла, что выхода у них нет, Лана сорвалась.

Она кричала Тревису в лицо все, что о нем думала. Кричала словами, которые разве что в нижнем городе столицы уместны, или порту. Рвала на себе волосы, рыдала, снова кричала. А Генерал-полковник продолжал ровно стоять как памятник самому себе, все так же протягивая на ладони звезду.

За слезами, истерикой и руганью пришло опустошение. Она словно в трансе повернулась к Видару. Своему оборотню. Своему любимому.

‒ Не смей ко мне прикасаться. Иначе тоже умрешь.

На негнущихся ногах, опираясь на шест, как старуха, подошла к протянутой ладони. Взяла дрожащей рукой капсулу. Ее трясло, словно она стоит на морозе в одном белье. Преодолев брезгливость и отвращение, положила звезду в рот, подняла глаза, полные ненависти, на человека перед ней.

И проглотила.

Тревис тут же отошел от нее на два шага назад и возвел перед собой щит. Аккуратно снял перчатки, и подвесив их в воздухе, сжег.

Шест в ее руке засиял особенно ярко и начал вибрировать все сильнее, пока не достиг пика… и погас. Даже легкого свечения не было в глубине узоров. Потому что когда погибает хозяин, погибает и ламан. А она по сути и так покойник, просто пока еще дышит. Колени у Ланы подкосились, и она рухнула наземь, одной рукой удерживая мертвый ламан, а другой прикрыв глаза и тихо плача.

Происходящее вокруг размылось, звуки доходили до нее как через толщу воды. Отдавались какие-то команды, крики. Она все это слышала словно издалека. Для нее мир перестал существовать.

Пока сильные руки не схватили ее за плечи, не отвели ладони и не прикоснулись к лицу, ласково оглаживая. Горячие губы целовали щеки, собирая с них соленые слезы. Сквозь пелену Лана сфокусировалась и разглядела перед собой лицо Видара, так близко, что можно было различить каждую ресницу. И тут пришло осознание.

‒ Нет! Не прикасайся ко мне!

Она в ужасе попыталась отпрянуть, когда поняла, что Видар рядом с ней. Да только кто ж ее пустил. Наоборот, прижали еще крепче к голому телу и уткнулись в макушку, шумно дыша.

‒ Не-е-ет… что ты наделал?! Ты же теперь тоже умрешь!

Лана все еще пыталась оттолкнуть Видара, хоть и понимала, что поздно.

Она убила его.

Рука на затылке сжала ее волосы, поднимая лицо. Видар склонился к ней, почти касаясь губами и вдыхая один воздух. Второй рукой легко прикоснулся к лицу.

‒ Глупая, глупая моя наани. Ты так ничего и не поняла. ‒ Большой палец стер слезу с щеки. ‒ Я все равно умру без тебя.

Сократив оставшееся расстояние, поцеловал ее. Самый идеальный и ужасный поцелуй в ее жизни. С привкусом соленых слез и горького отчаяния. Аккуратный и нежный, ласковый до невозможности. В него была вложена вся их любовь и обещание друг другу: я не брошу тебя, не оставлю до самого последнего вздоха.

Прекрасный и смертельный поцелуй.

После него силы Лану покинули окончательно.

Она не помнила, как их начали копьями теснить к болоту. Не помнила, как Видар обернулся, и как он затащил ее себе на спину. Не понимала, сколько они уже идут, какой сейчас час, день, год. Лана просто смотрела, как сменяются заросли болот перед ее взглядом. Не хотелось ни есть, ни пить, ни в туалет. Даже моргать не хотелось. От нее осталась одна пустая оболочка.

Хотя почему же пустая? Она несет в себе самую опасную чуму за всю историю.

Видар рыкнул под ней и подергал плечами, отчего ее голова заходила вверх-вниз. Когда она никак не отреагировала, он зарычал еще громче и стал двигать плечами без остановки. Поняв, что он не отстанет, она нехотя приподняла голову и положила подбородок на спину.

Коричневая шерсть, черная полоса вокруг шеи и по позвоночнику, пушистый загривок и острые уши. Подняв глаза чуть выше, она увидела совсем рядом лес, подсвеченный красным закатом.

Похоже они добрались, безразлично заметила Лана.

Из-за стволов вышла черная фигура, ожидая их.

Внутри зашевелилась радость от того, что с Расмусом все хорошо, которая быстро была задавлена всепоглощающим ужасом. Сразу же в ней откуда-то появились силы. Приподнявшись на отекших руках, громко закричала:

‒ Не подходи! Не смей к нам подходить и прикасаться! Мы заражены!

Еще одну смерть, тем более Раса, она не желала на себя брать.

Оборотень удивленно склонил морду набок. Похоже он не понимал всей серьезности ситуации.

‒ Видар, ни в коем случае не приближайся к Расу. Одно прикосновение ‒ и он тоже станет носителем.

Коричневая голова легко кивнула.

Рас стоял прямо у болота перед тропой. Видар остановился и уставился на него. Казалось, что они обмениваются мыслями. Хотя может так и есть. Они долго стояли так, пока вдруг черный оборотень тихо не заскулил и, склонив голову, не отошел в сторону.

Они выбрались на твердую почву, и Лана соскользнула со спины оборотня на землю. Она уставилась в темневшее небо между зелеными ветвями, двигаться ей не хотелось. Но переживая за Раса, она все же сумела сесть.

‒ Рас, меня заразили чумой, которая передается прикосновением. Пожалуйста, ‒ слезы против воли снова потекли из глаз, ‒ я тебя очень прошу, не приближайся к нам.

‒ Видар мне все рассказал, ‒ тихо прозвучал мужской голос.

Она повернулась к Расу, сидящему на земле метрах в трех от нее.

‒ Вы можете мысленно общаться в зверином обличии?

‒ Да.

Лана отрешенно кивнула. Новость не произвела на нее никакого впечатления. Хотя раньше она бы, наверное, была в полном восторге от такого открытия.

‒ У тебя лицо в красных точках. Это признаки?

Она непонимающе коснулась половины лица, а потом ощутив зуд поняла, что он имел в виду. Хотела уже хмыкнуть, да вот только смешно не было ни капли.

‒ Нет, меня комары покусали.

Рас кивнул.

‒ Что будете делать?

‒ Не знаю, ‒ ответил за них обоих Видар.

‒ В противоположной стороне есть небольшая хижина. Я не так давно наткнулся на нее. Старая и ветхая, но все-таки укрытие, к тому же видно, что давно заброшена. И далеко ото всех.

‒ Хороший вариант. Что скажешь, Мелания?

Она вздрогнула как от пощечины. Неужели он так легко перестроился и принял, кто она? Боясь посмотреть на него, только повернула голову и, не поднимая глаз, спросила:

‒ Ты не злишься на меня?

‒ За что я должен на тебя злиться?

‒ Ну, ‒ она замялась, ‒ я ведь врала тебе. По поводу того, кто я, и своего имени.

Повисла тишина, нарушаемая лишь сверчками.

‒ Не стану отрицать, что когда мы были на той стороне, это меня шокировало, но тогда было не до этого. Решил отложить раздумья по этому поводу на потом, когда мы выберемся.

Прикрыв глаза, Лана отвернулась. Теперь у него уже несколько поводов ее ненавидеть. Она дочь человека, убивавшего оборотней, пусть не самостоятельно, но своими командами. И она заразила его смертельной болезнью, от которой могут погибнуть все, кто ему дорог.

Она почувствовала, как Видар опустился рядом с ней.

‒ А потом ты протянула руку к капсуле, и в тот момент, когда я понял, что у нас с тобой осталось так мало времени, мне стало абсолютно все равно, какая у тебя фамилия и кто твой отец. Мне было все равно будь ты хоть дочерью самого императора. И мне все равно сколько времени у нас осталось, главное, что мы вместе. ‒ Он прижал ее ближе к своему боку и добавил: ‒ Мне очень хочется поорать на тебя за то, что ты не выбрала казнь. Тогда у тебя было бы время, чтобы сбежать, пусть даже я был бы уже мертв.

Он легко пересадил ее к себе на колени и, подняв лицо, заставил все же взглянуть на него.