Иногда надписи на крестах вырезали в память определенных исторических событий, хотя содержат они только тексты религиозного содержания. Памятником такого рода является Нерльский крест — каменный поклонный крест, стоявший около Покровского собора на Нерли. На кресте вырезана длинная надпись — так называемая «похвала кресту». По предположениям исследователей, крест был установлен в связи с победой Андрея Боголюбского над Волжской Булгарией (1164 г.) и учреждением в честь этого события специального праздника креста (Воронин Н.Н., 1940, с. 309–315).

Порой поклонные кресты были средствами декларации религиозных верований, не совпадающих с официальными. Таков деревянный крест с надписью, установленный в Новгороде жителями Людогощей улицы в 1359 г. На этом кресте работы мастера Якова Федосова вырезана надпись, провозглашающая право христиан молиться «на всяком месте, верою и чистым сердцем». Этот тезис о праве «чистых сердцем» общаться с богом без посредства церкви, как и изображения святых, обращавшихся непосредственно к богу, позволили Б.А. Рыбакову связать установку креста с движением стригольников (Рыбаков Б.А., 1964, с. 43, 44).

Известен комплекс надписей на так называемых Борисовых камнях (Орлов А.С., 1952. № 68, 69, 70). Всего историкам известно шесть таких камней, разбросанных по территории Полоцкого княжества. Три из них находились на отмелях в русле Западной Двины ниже Полоцка. На всех камнях — огромных валунах — выбиты изображения крестов на голгофе и однотипные надписи: «Господи, помози рабу своему Борису». Появление надписей на камнях, разбросанных по территории Полоцкого княжества, традиционно связывали с именем единственного полоцкого князя — Борисом Всеславичем, умершим по летописным сведениям в 1128 г. Назначение надписей оставалось загадкой для исследователей: одни считали их пограничными знаками княжества, другие — обозначением опасных для судоходства мест на Двине. Б.А. Рыбаков связал появление этих надписей со страшным голодом, поразившим в 1127–1128 гг. северо-западную Русь. Огромные валуны с древности служили объектом языческого поклонения и, очевидно, Борис (Рогволод) Всеславич решил освятить объекты языческих молений, так как церковь каждый неурожай объясняла гневом христианского бога, каравшего за приверженность языческой вере (Рыбаков Б.А., 1964, с. 26, 27). Конечно, такое объяснение не отвергает и другое назначение камней — как своеобразных лоцманских и путевых знаков, которым изображения крестов и молитвенных надписей придавало магическую силу, исходящую теперь уже от христианского бога.

Надписи иногда встречаются на намогильных и закладных плитах и крестах. В некоторых случаях эти надписи включают дату. Таковы надписи на известном кресте Святослава и закладных крестах из Новгорода.

Практическим целям упорядочения земельных участков и сенных угодий служили большие камни — так называемые межники. Их устанавливали на границах земельных владений, часто вырезали крест или знак собственности. Изредка эти отличительные знаки заменяли надписью. Очевидно, межником и был гранитный валун, найденный в 1835 г. на землях Бежецкого уезда бывшей Тверской губернии (Орлов А.С., 1952. № 24). На камне высечен сложный знак, так называемый «лабиринт» и надпись «Степан», датированная Шляпкиным XII в. (Михайлов М.И., 1913, с. 22–24). Знак из трех-четырехугольников — скорее всего, знак собственности, а надпись называет имя собственника земельных владений, на границе которых, вероятно, находился камень.

Более подробные надписи, называющие владельцев и объясняющие назначение камня, вырезаны на межевом камне в XIV в., найденном в Изборске (Седов В.В., 1974, с. 262–264). На камне вырезаны две прямоугольные рамки, в одной из них — слово «мезя» (межа), в другой «наса YѦСТЬ Воротькова» (нача часть, Воротькова). Камень, очевидно, обозначал границы земельных владений человека по имени Воротько в окрестностях Изборска.

Подводя итоги краткому обзору монументальных надписей, отметим, что уже с XI в. они служили как религиозно-нравственным и политическим целям, так и сугубо практическим интересам княжеской власти и земельных собственников, торговли и купечества. Непременное условие такого использования письменности — достаточно широкое распространение грамотности.

Кратко суммировать принципы датировки надписей можно так:

1. Прежде всего, необходима датировка палеографическая с проверкой и уточнением по уже датированным памятникам эпиграфики, с привлечением в качестве аналогий надписей, близких по стилю, способу исполнения и месту нахождения.

2. Палеографическая датировка должна быть проверена данными по истории русского языка.

3. Стратиграфически.

4. Типологически и стилистически.

5. Исторически.

Конечно, не всегда можно датировать надпись по всем перечисленным выше пунктам, но всегда нужно стремиться привлечь для датировки как можно более широкий круг сопоставлений, основывая свое заключение не на одном признаке, а на многих. В.Н. Щепкин высказал главный принцип датировки рукописей и надписей: «Суждение по совокупности примет дает поправки, так как одни приметы могут содержать архаизмы, а другие — напротив того — новшества. Из примирения примет вытекает средняя, т. е. истинная дата» (Щепкин В.Н., 1913, с. 212). Этот принцип остается верным до сего дня.

Писала (стилосы, стили). Помимо прямых свидетельств грамотности — надписей на различных предметах, — существуют косвенные, не менее убедительные. Это, прежде всего, так называемые писала (табл. 90). Впервые на них обратил внимание и определил их назначение как орудий письма по восковым дощечкам Б.А. Тимощук (Тимощук Б.А., 1956, с. 155–159). Обязательное для таких инструментов наличие двух рабочих частей — острия и щитка (лопаточки) — и полное сходство с античными и средневековыми стилями не оставляют сомнения в их назначении.

А.Ф. Медведеву принадлежит первая сводка писал, их типология и хронология, основанная на обширной новгородской коллекции, имеющей точную стратиграфическую дату (Медведев А.Ф., 1960, с. 63–88). А.Ф. Медведев также предположил и экспериментально доказал, что подобными инструментами пользовались не только для письма по воску, но и по бересте. Предполагают также, что металлические писала использовались для выцарапывания надписей на стенах.

Писала представляют собой стержни (8-16 см длиной) с заостренным концом и почти обязательной лопаточкой на противоположном конце стержня. Чаще всего встречаются писала железные, реже — бронзовые и костяные. Почти всегда писала имеют украшения — в основании лопаточки стержень имеет утолщение — яблоко или ряд валиков; лопаточки украшали иногда фигурной резьбой, инкрустацией. Иногда железные писала покрывались бронзой или серебристой полудой. Форма лопаточки очень разнообразна, именно она и была положена в основу классификации А.Ф. Медведевым как характерный хронологический признак. К выделенным 15 типам можно добавить 16-й и в некоторых случаях уточнить время их бытования за счет новых находок (табл. 90).

Тип 1 (табл. 90, 1, 2). Костяные писала с лопаточкой в форме прямоугольника или трапеции, иногда в центре трапеции просверлено отверстие. Это древнейший тип писал, все они датируются второй половиной X — первой половиной XI в. (24–28 ярусы). Берестяных грамот этого времени до сих пор не найдено.

Тип 2 (табл. 90, 3–4). Железные и бронзовые писала с лопаточкой в виде обычной закругленной лопаты. Иногда по бокам лопаточки — неглубокая выемка. В Новгороде такие писала встречены в слоях 19–23 ярусов (вторая половина XI — середина XII в.).

Тип 3 (табл. 90, 5–6). Железные и бронзовые писала с лопаточкой в виде широкого бокальчика. Новгородские находки относят к XI — второй половине XIII в. (22–13 ярусы).

Тип 4 (табл. 90, 7–8). Представлен писалами с широкой лопаточкой с зубчиками по краям и является дальнейшим усложнением писал типа 2. Найдены в Новгороде, в тех же строительных ярусах (18–22), т. е. второй половины XI — середины XII в. Строго говоря, типы 2 и 4 являются вариантами одного и того же типа, близкими по форме и времени бытования.