Водянское городище отождествляется с Бездежем, упоминаемым летописями и Бельджаменом, о котором говорят восточные источники (Егоров В.Л., 1985, с. 109). Возможно, это именно тот поселок, который описывает Рубрук: «Новый поселок, который татары устроили из русских и сарацинов (волжских болгар. — М.П.), перевозящих послов, как направляющихся ко двору Бату, так и возвращающихся оттуда…» (Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука, 1957, с. 118). Топографические наблюдения, а также выявленные русские и болгарские черты, отличающие этот золотоордынский памятник, подтверждают данное сопоставление. Некоторые наблюдения над топографией и стратиграфией Водянского городища позволяют сделать выводы о роли русского населения. Первоначально русские жили в центральной части, близко к Волге. Потом разросшийся татарский город вытеснил первых поселенцев на южную окраину. Позднее здесь же появилось кладбище, причем большинство захороненных, по определению антропологов, были славяне.
На Болгарском городище к настоящему времени исследовано пять наземных и девять земляночных и полуземляночных русских жилищ, относящихся к золотоордынскому времени. Пять углубленных в землю жилищ и одно наземное сосредоточены в заречной части города, вне городских укреплений. Несколько из них расположены вблизи друг от друга, образуя как бы поселок (Хлебникова Т.А., 1956, с. 147). Землянки эти имеют большую площадь (16–21 м2) и более основательно построены, чем на Водянском городище, во многих сохранились печи. Наземные жилища — это деревянные дома площадью около 12 м2 с подпольем и печами. На основной территории города жилища с русской керамикой и другими вещами разбросаны в гуще городских кварталов. Многие из них имеют следы ремесленных занятий хозяев — ювелирного, косторезного, металлургического (выплавка и обработка железа).
Известно, что на захваченных землях татаро-монголы отбирали из числа пленных различных мастеров и угоняли их с собой, чтобы обратить в рабство и заставить работать на себя. Об этом имеется сообщение в записках Плано Карпини — умного и наблюдательного человека, итальянского монаха, одного из основателей ордена францисканцев, посланного папой в 1245 г. в Орду, чтобы склонить ханов к католичеству. Он сообщает: «… они забирают всех лучших ремесленников и приставляют их ко всем своим делам. Другие же ремесленники им платят от своего занятия» (Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука, 1957, с. 58). Это в одинаковой степени относилось и к Руси, и к среднеазиатским государствам. Именно трудом и умением этих мастеров были построены в короткие сроки города Золотой Орды с их мощным ремеслом.
Под 1259 г. Ипатьевская летопись сообщает о бегстве из татарского плена к князю Даниилу Галицкому группы ремесленников разных специальностей — оружейников и ювелиров: «… и мастеръ всяции бъжахоу ис Татаръ съдъльници и лоучници и туольници и коузницъ желъзоу и мъди и среброу» (ПСРЛ, т. II, с. 843).
Работать в Орде пленные ремесленники должны были сообразуясь со вкусами и потребностями своих хозяев, поэтому трудно выделить продукцию русских мастеров среди предметов золотоордынской материальной культуры. Плано Карпини встретил в Кара-Коруме русского ювелира Кузьму, работавшего на самого великого каана Гуюка и сделавшего для него трон и печать. Трон вызвал восхищение просвещенного итальянца (Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука, 1957, с. 78). Другой католический миссионер — Рубрук, отправленный в Орду в 1253 г. французским королем Людовиком IX, также встретил в Кара-Коруме русского мастера — строителя домов (Там же, с. 143). Эти краткие свидетельства современников дают возможность проследить судьбы двух, быть может, самых удачливых русских ремесленников из тысяч, угнанных завоевателями. Других сведений о русских пленных мастерах в письменных источниках нет. Однако углубленное изучение древностей, в частности древнемонгольских городов, позволяет отыскать кое-какие их следы. Технологический анализ продукции кузнечного ремесла Кара-Корума и Хирхиры XIII в. позволил Н.Н. Тереховой выделить железные предметы, близкие по технологии аналогичным русским, что привело ее к выводу о наличии среди кара-корумских кузнецов мастеров из Руси (Терехова Н.Н., 1985, с. 76, 79).
Видимо, кое-кто из русских ремесленников сумел захватить с собой орудия своего производства. Находка русской каменной литейной формы — основного достояния ювелира — в золотоордынском городе Увеке это подтверждает (Спицын А.А., 1914, с. 101). Форма эта предназначена для отливки звездчатого колта с имитацией декора сканью. Подобные колты в Новгороде датируются концом XII — началом XIII в. (Седова М.В., 1981, с. 20, рис. 5, 10, 11). На Водянском городище была найдена двусторонняя каменная литейная форма для двух круглых подвесок с двойным ободком жемчужного орнамента по краю: с одной стороны, вырезана форма для подвески с так называемым «мальтийским крестом», вписанным в круг, с другой — для более крупной подвески с шестилепестковой розеткой в центре (табл. 120, 13). Круглые подвески с такой орнаментацией встречаются в русских древностях XII–XIII вв. (Полубояринова М.Д., 1978, с. 85, 86; Седова М.В., 1981, с. 41, рис. 14, 9, 12). Изображение креста на одной из подвесок говорит о принадлежности формы мастеру-христианину. На боковой стороне формочки вырезана тамга в виде двух неполных стрелок. Возможно, это знак хозяина ремесленника, ибо такие тамги встречены на ручках золотоордынских кувшинов (Полубояринова М.Д., 1980, рис. 7, 21, 22). В Заречной части Болгарского городища, где найдено довольно много русских вещей, была обнаружена литейная форма, вероятно, принадлежавшая русскому мастеру. В ней отливали трехбусинные височные кольца. Дата находки — XIV в. (табл. 120, 7).
О том, что русские мастера продолжали в Орде изготавливать привычную продукцию, говорят находки явно бракованных крестов и иконок. Так, на Водянском городище была найдена медная иконка с изображением Распятия со следами литейного брака в виде сквозного отверстия (табл. 121, 22), а также обломок энколпиона, на котором не заглажены литейные заусеницы (табл. 121, 20). Бракованные иконки с изображением св. Георгия, поражающего змея, и обломок энколпиона киевского типа с обращением к Богородице происходят из Увека (табл. 121, 19). Обе эти вещи имеют литейные заусеницы и отверстия. Нечеткие изображения говорят о повторных отливках, при которых форма изготавливается из глины путем оттиска в ней готового изделия. Таким способом пользовались иногда на Руси, но найденные в Орде предметы (судя по их недоработанности) были изготовлены в Орде.
Как характеристика работы русских мастеров, живших в Орде, интересна иконка с изображением св. Георгия, найденная в Астрахани, в урочище Мошаик, где встречается и русская керамика XIII–XIV вв. На этой литой медной иконке высоким рельефом дана фигура пешего святого-воина в рост, с копьем и мечом, без нимба. По сторонам от головы святого надпись:
Изображение выполнено старательно, судя по множеству орнаментальных деталей, но не умело. Фигура непропорциональна. При всей традиционности для древнерусской мелкой пластики и каноничности позы, одеяния и вооружения святого-воина обращают на себя внимание монголоидные черты лица — широкие скулы, сужающиеся к вискам глаза, широкий плоский нос. Эта особенность в сочетании с датой иконки (XIV в.) и с местом ее находки заставляет предположить, что вещь сделана в Орде русским мастером и для русских покупателей. Н.Г. Порфиридовым опубликована другая иконка с пешим Георгием (из Русского музея), которая, по мнению автора публикации, также отличается монголоидным типом лица, общим невысоким художественным уровнем. Дата близка — середина XIII в. По-видимому, это вещи одного круга — продукция русских мастеров в Орде.
