Особого внимания заслуживает восстановление структуры полов Софийского собора — это одна из ярких страниц отечественной археологии. Здесь трудились Ф.Г. Солнцев (1844–1853), Д.В. Айналов (1902), Д.В. Милеев (1909), М.К. Каргер (1939–1940, 1949–1952) (Айналов Д.В., 1905, с. 6 и сл.; Каргер М.К., 1961, с. 182 и сл.; 1947). Судя по вскрытым остаткам древнего пола (чаще только в виде известковой подготовки под декоративную выкладку), его декор состоял из крупномасштабных мозаических композиций геометрического характера. В подкупольном пространстве находился большой круг, возможно с изобразительной композицией (Каргер М.К., 1961, с. 204). Круг обрамляли два вписанных один в другой квадрата геометрических бордюров в виде «гармошки» (табл. 109, 10) и в виде сетки поставленных на угол квадратов с вписанным в них прямо ориентированными квадратиками (табл. 109, 11, 12). Эти бордюры, в свою очередь, обрамлялись полосами мрамора и шиферными плитами с мозаической инкрустацией криволинейного характера. Орнамент полов боковых нефов состоял из больших и малых кругов как бы «перетекающих» (табл. 109, 13) в квадраты. В центральной апсиде панель сетчатого типа состояла из перемежающихся ромбов и кругов. Наконец, панель орнамента над синтроном имела характер так называемой полилитии. Как видим, по сравнению с декором полов Десятинной церкви орнаментика полов Софийского собора более разнообразна.
Развитие стиля наблюдается и в капителях первой половины XI в. Н.В. Холостенко установил, что первоначальные капители на колоннах центрального нефа Черниговского Спаса были ионические с овами (табл. 109, 24). Мраморные капители Софийского собора в Киеве развивают форму капителей Десятинной церкви. По сторонам четырехконечного креста появились два оригинальных побега, а боковые грани оформлены большими полупальметтами (табл. 109, 8). На других капителях четырехконечные кресты забраны в круги и чередуются с семилистными пальметтами (тоже в кругах) (табл. 109, 7) (Каргер М.К., 1961, с. 206, табл. XXXIX). Таким образом, здесь движение вперед выражено в обращении к формам растительного мира. Мы не можем сказать, что моделью системы архитектурного декора первой половины XI в. был декор «саркофага князя Ярослава», так как саркофаг этот относится не к XI, а к VI–VII вв. (Макаренко М., 1931, с. 71). Но его сложная декоративная система, в которой растительные формы играли большую роль, могла оказать влияние на создателей Софийского собора.
О тематической подсистеме в архитектурном декоре Софийского собора говорить пока трудно, но это не значит, что она вообще отсутствовала в первой половине XI в. Небольшой рельеф птицы (табл. 109, 20) (Каргер М.К., 1961, рис. 76) свидетельствует о том, что она имела место. Кроме того, с территорией Ирининской церкви Киева (около 1039 г.) связаны два фрагмента шиферной резной плиты с изображением борьбы вооруженного мечом человека со львом (табл. 109, 21, 22) (Макаренко М., 1931, с. 80 и сл, рис. 29, 30) (М. Макаренко считал эти фрагменты принадлежащими к разным плитам. В.Г. Пуцко соединил их.) Стиль резьбы довольно лапидарный, без детализации — он может характеризовать начальный этап киевской пластики (местная работа подтверждается и материалом — овручским шифером). Несомненно, плита не была одинокой. Входила ли она в фасадный декор или в оформление, например парапета хор, неизвестно. Во всяком случае мы имеем право заключить, что система архитектурного декора Руси конца X — первой половины XI в. содержала все три своих подсистемы. Более важную роль, по-видимому, играли тектоническая и орнаментальная подсистемы. В самой же орнаментальной подсистеме господствовал геометризм с простейшими видами симметрии. Вероятно, это связано с особенностью архитектурной образности начальной эпохи Киевской Руси, когда в отвлеченном геометризме выражали космологические идеи, носителями которых были грандиозные пятинефные соборы.
С начавшимся феодальным раздроблением Киевской Руси, с приходом на смену колоссальным пятинефным соборам построек нового типа (городские, монастырские, княжеские одноглавые шестистолпные храмы) архитектурный декор стал приобретать конкретно-«информативные» формы, а в связи с этим и более индивидуальный характер (Воробьева Е.В., 1976, с. 13, 14). Но произошло это не сразу.
В результате археологических раскопок и реставрационных работ выяснилось, что все три подсистемы архитектурного декора заметно усложнились. В области тектонической пластики увеличивается акцентировка вертикальных и горизонтальных членений посредством полуколонок, профилированных ниш и аркатурных поясков. Полуколонки, известные по черниговскому Спасу и Киевской Софии (в верхних частях), либо протягиваются по гладкой стене (апсида крещальни собора Печерского монастыря, конец XI в.), либо усложняют лопатки — Успенская церковь Елецкого монастыря в Чернигове, конец XI в. (табл. 110, 2) (Холостенко Н.В., 1961, с. 55, рис. 3).
Профилированные ниши венчают барабаны глав Георгиевского собора Юрьева монастыря в Новгороде (1119). На центральном и юго-западном барабанах они сочетаются с аркатурным пояском (табл. 110, 11), а на соборе Михайловского монастыря в Киеве (1108) (табл. 110, 6) с меандровым междуярусным поясом (табл. 110, 8). И то и другое создает предпосылку для появления аркатурно-колончатого фриза владимиро-суздальского типа. Тем самым фиксируется постепенное сращение тектонической подсистемы декора с орнаментальной, что будет ускоренным темпом развиваться во второй половине XII в. Меандровые пояса продолжают выполнять свои функции карниза в местах с декоративными крестами (ц. Спаса на Берестове, конец XI — начало XII в.) (табл. 110, 12, 13).
Орнаментальная подсистема запечатлена не только в декоре фасадов зданий, но и в декоре интерьера, прежде всего — полов. Г.М. Штендером высказаны основательные доводы в пользу того, что инкрустированные мозаикой шиферные плиты получили распространение только с первой четверти XII в. (Штендер Г.М., 1968, с. 102). Естественно, здесь господствовала геометрическая стихия (табл. 110, 14–20) как в криволинейном (ср. Софию Киевскую), так и в прямолинейном вариантах. При этом обнаруживается довольно близкое родство рисунков в таких памятниках, как Киевская София, собор Михайловского монастыря, Успенский собор Киево-Печерской лавры, Новгородская София, Спасский и Борисоглебский соборы в Чернигове и др. (Штендер Г.М., 1968, с. 100). В декоре полов применялся в основном панельный орнамент. Классификация его рисунков потребовала бы особой работы. Вкратце можно сказать, что в сфере криволинейного орнамента господствовали кольцевые, спиралевидные и эсовидные формы, а в прямолинейной структуре — прямоугольные, ромбовидные и треугольные. В расцветке смальт преобладали желтый, зеленый, лиловый и синий тона.
Считается, что мозаичная инкрустация шиферных плит уже в начале XII в. была вытеснена наборами из поливных керамических плиток. Вероятно, это произошло несколько позже. Но к середине XII в. новый вид декора действительно достиг очень высокого уровня, об этом можно судить по остаткам майоликового пола Нижней церкви в Гродно (20-30-е годы XII в.) (Воронин Н.Н., 1954). Реконструкция этого пола М.В. Малевской (табл. 110, 29) (Малевская М.В., 1966, с. 148) дает представление о наборе плиток: преобладает довольно простой шахматный рисунок, в который включены круги с поставленными на угол квадратами. Более оригинален фасадный майоликовый же декор в виде разной формы крестообразных композиций и чаш (табл. 110, 24–28). Последний мотив ведет свое начало от использования на фасадах больших керамических блюдообразных форм, фрагменты которых найдены в раскопках Б.А. Рыбакова в Любече.
Вершиной декора из поливных плиток следует считать майоликовый пол княжеского Спасского храма в Галиче (до 1151 г.), плитки которого были украшены прекрасными изображениями грифонов, фантастических птице-драконов, сиринов и пр. (табл. 110, 1–3; раскопки В.К. Гончарова — 1951 г. и М.К. Каргера — 1955 г.) (Гончаров В.К., 1955, с. 29; Каргер М.К., 1960, с. 64).
