Мейсуф предстал перед ним абсолютно голым. Его уродливое тело прижималось к белокурой девушке, уткнувшейся лицом в кровать и выпятившей для своего господина зад, которым старик использовал по назначению. Быстро двигая бёдрами, он смеялся, как неадекватный, а улыбка его была натянута до самых ушей.

— Уже скоро ты поедешь домой! — заявил он. — Очень скоро!

— Прошу… хватит…

Старик ударил её по ягодице кулаком, а затем прижался к заду и нагнулся к ней.

— Если не хочешь, то можешь идти, но знай, что свою дочь ты обнаружишь точно в такой же позе, — прошипел он. — Если откажешься от продолжения.

Мейсуф вновь ухмыльнулся и продолжил делать весьма опасные, для его возраста, движения, которые вскоре привели к приятному вздоху. Вдруг старик достал нож из кафтана, лежавшего на кровати и, дёрнув девушку за волосы к себе, перерезал ей глотку. Кровь брызнула на белую постель, а обессиленное тело девушки он сбросил на пол.

— Прекрасная картина, — буркнул Мейсуф, ударив труп. — Эй! Приберитесь здесь!

Внизу послышался какой-то грохот, привлёкший внимание старика. Затем послышались крики и лязги мечей. Забеспокоившись, Мейсуф потянулся за одеждой, однако, в комнату ворвался Юрий с окровавленной саблей, готовой рубануть первого встречного. Старик не на шутку перепугался и отступил к окну, попутно схватив кафтан, которым решил прикрыться. Но вдруг он ударился об что-то и это было явно не окон и не стена, а грудь Августа, незаметно пробравшегося в комнату.

— Вот ты и дотрахался, ублюдок! — усмехнулся Юрий.

— Ольский! Что… что происходит? — напугано спросил старик, пятясь к Юрию. — Юрий! Что…

Юрий ударил старика по яйцам и швырнул его на кровать, где Август прислонил к шее ошарашенного ножик.

— Приспешник Брандина-де-Льора выдал нам очень интересную информацию, — сказал Август, тыча в его глотку острием ножа. — Якобы, ты финансируешь предводителя бунтовщиков, дабы те устроили переворот.

— Что? — засмеялся он. — Это — ложь! Настоящая и наглая ложь! Я служил Аркадии всё жизнь, а вот ты… только явился сюда, а уже режешь всех подряд!

— Прежде чем попросить у Княжны разрешение на твой арест, я прочёл твою биографию, — ухмыльнулся Август, вытащив из сумки небольшой свиток. — Почти всю жизнь ты отдал на основание торговой гильдии, дома тебя почти не было, хотя имелась семья, которой ты отсылал деньги…

— Да-да! Мою родину захватили элтийцы, которые взяли в плен мою семью и вынудили меня работать на них! Доволен, сукин сын? — прорычал Мейсуф. — Они сказали, что убьют моих детей, а жену перед смертью пустят по кругу, если я не узурпирую власть и не передам столицу Элтии!

— Боюсь тебя разочаровать, друг мой, — прошипел Август. — Но тебе придётся предать своих родных.

— Да пошёл ты к чёрту! Я никогда не предам свою семью ради какого-то дряхлого княжества на краю мира, которое никому и даром не сдалось! — рявкнул Мейсуф, но Август надавил ножик на его глотку так, что по смуглой коже потекла струйка крови.

— В таком случае, в следующие несколько часов тебя ждут небывалые мучения, которые заставят тебя забыть навсегда о своей семье.

— Неужели ты и его будешь пытать? — спросил Ирний, вошедший в комнату. — Его семья в плену у Элтии… почему бы нам не попытаться спасти их?

— Его семья не спасёт страну, а вот он сам… вполне способен, — буркнул Август. — Привяжите его к стулу.

Пока Юрий и Ирний пытались усмирить Мейсуфа, поймать его и связать, Август раскладывал на кровати окровавленные инструменты, о которых он собирался рассказать Мейсуфу.

— И что ты от него хочешь? — спросил Ирний, связывая Мейсуфа.

— Сейчас узнаешь…

Княжна Хельга со спокойным лицом наблюдала за битвой, что развернулась по ту сторону венской реки. Эта битва была решающей для столицы, но, увы, вдали она видела, как её войска удачно отступают, а затем подрывают мост, как и приказал Август. Она поверить не могла, что вся её страна выполняет приказы какого-то наёмника, пришедшего из неоткуда и появившегося точно также, как и новорождённый. Да, про него ходили слухи, но и слухи появились внезапно и мигом охватили всю страну всего-то за неделю, что Хельге казалось очень странным.

В ухоженные и приятные глазу покои проникал свет стремительно заходящего солнца, о котором уже все успели позабыть, ибо небо постоянно было скрыто свинцовыми тучами. Этот свет приятно грел её кожу, а глядя на него, можно было забыть о всём том, что сейчас творится вокруг неё. Но всякому наслаждению приходит конец.

В её покои ввалился помощник Руслава, который, тяжело дыша, опёрся об дверной косяк и выдохнул.

— Княжна, Братство Дмитри… они уже здесь! — доложил он. — Они перешли реку, перебив всю армию, отправленную на них, а сейчас… дожидаются Элтийской Армии для осады столицы…

— Что? Они не могли отбить атаку! Где Руслав?

— Воины генерала Руслава, приказавшего оборонять Польск до последнего, восстали и зарубили его, а войско наёмников спокойно добила неорганизованную армию. Штаб не сумел командовать армией без генерала…

Хельга налила в кубок вино, а затем быстро опустошила его и тяжко вздохнула. Её страна развалилась на глазах. Быстро, как Локдорский рысак. Она упала в кресло и уставилась в небо. С её комнаты открывался отличный вид на небеса. Не приходилось даже выходить на балкон, дабы увидеть эту красоту. Однако, по небу плыли струйки дыма, а ветер загонял в комнату запах мертвечины.

— Где Ольский?

— Я здесь, Княжна, — буркнул Август, вошедший в покои. — Мы схватили Мейсуфа и сейчас он на собрании бунтовщиков, обсуждает, как можно свергнуть вас с трона.

— Тогда почему ты ещё здесь? — рявкнула она, вскочил с кресла и кинув в наёмника бутылку вина, которая разбилась об портрет прошлого князя. — Ты должен быть там и рубить этих ублюдков!

— Это глупо, — спокойно ответил он, наблюдая за тем, как вино стекает по картине и капает на пол. — Я поговорил с Мейсуфом и мы заключили некую сделку. Бунтовщики выступят против религиозных фанатиков. Они перебьют друг друга, а затем в схватку вступим уже мы. От нас требуется лишь добить остатки.

— Ты шутишь? Их нужно было зарубить быстро, а не томить и ждать, когда они сами друг друга перебьют! На это уйдёт несколько недель, а времени уже нет! Мне нужен порядок в городе…

Терпение Августа вышло.

— Если мы просто так возьмём и зарубим всех, то тогда народ усомнится в вас и поймёт, что бунтовщики были правы! И, как думаете, что будет потом? — прорычал Август. — Они все ворвутся в дворец и просто прирежут вас, как скотину на мясо! А затем попытаются отбить атаки элтийцев, которые запросто возьмут город и перережут всё население!

— В чём господин Август прав, княжна, — буркнул помощник. — Если так подумать, то война между фракциями заставит нейтральные группы усомнится в их правоте.

— А ты не подумал, Август, что твоё решение утопит город в крови и хаосе ещё до появления элтийцев? — прорычала девушка.

— Подумал, поэтому приказал гвардии патрулировать улицы большими отрядами, не попадаясь на глаза, — ответил он. — Проще говоря, сейчас по улицы ходят неприметные люди, чьё оружие и доспехи спрятаны под накидками. В случае столкновения, они обезопасят горожан и сами вступят в бой. Это продлится несколько дней.

— А что будет потом?

— Между фанатиками и бунтовщиками начнутся мирные переговоры, которые спровоцирует отец Смирлав, а господин Мейсуф, который тоже будет на переговорах, спровоцирует фанатиков на агрессию. Всё это произойдёт в борделе, на старой улице, куда ваши гвардейцы не суются, — пояснил Август. — Ваши солдаты засядут в переулках и соседних домах, а я, к моменту начала переговоров, буду уже в борделе и, когда начнётся переполох, я подам сигнал и твои люди вступят в бой.

— Как ты… всё продумал… — заметила Хельга, закинув одну ногу на другу. — Но… вряд-ли, решив проблему с переворотом, мы сможем отбиться от элтийской армии…