Август застыл и взял копьё в обе руки. То, что скрывалось во тьме, замолчало и, судя по едва слышным шорохам, забеспокоилось или что-то задумало.

Шаг. Вдох. Рык. Стук сердца.

Всё сразу стало ясно. Ещё до того, как бурый медведь выбежал из темноты и своей могучей тушей сбил Августа с ног, выбив его из главного зала на улицу. Несмотря на свои габариты, медведь был довольно быстрым, раз уж новые способности от зелья не помогли наёмнику. Когтистая лапа взмыла вверх и когда опускалась, Август перекатился и быстро выдернув кинжал, пронзил им лапу, приковав к сухой землице. На лице блеснула привычная лисья улыбка, после которой рыжий сразу же вогнал кинжал в плечо животного, а затем отступил, не решаясь рисковать. Всё было очень быстро и казалось, что медведь очень медленный, Август чувствовал его страх, знал наперёд, что это дикое животное хочет сделать и он даже не отрицал, что ему это нравится.

Медведь оторвал ляпу от земли, кинжал всё ещё торчал, но это ему не мешало. Косолапый подался вперёд, но опять же, очень медленно. Август, быстро обнажив клинок, прыгнул в лево и, заранее замахнувшись, ударил в бок. Рунный клинок скрылся в густом мху, а медведь заревел и затоптался на месте, пытаясь как-нибудь отогнать Августа.

— Прости, дружок, но я тоже хочу есть… — прошипел Август, вогнав сталь по самую рукоять, а затем дёрнув клинок в сторону.

Раздался хруст, и разъярённый медведь встал на две лапы, вынудив Августа вытащить меч. В пируете он оказался прямо перед открытым брюхом ревущего медведя, которое вспорол одним лёгким ударом. Кишки вывалились наружу и дабы облегчить неприятную смерть, Август ловко взобрался на медведя, повалил его и быстрым движением вонзил меч в его голову. Тело обмякло, дыхание прекратилось.

— Ну вот и еда… много еды. — буркнул Август, доставав охотничий ножик.

Из мяса Август выреза немного, а остальное оставил на улице. Переночевать же он решил в святилище. До второго этажа запах гнили не доходил, да и кровать сторожа была весьма удобная. Привязав коня к дереву, Август отправился спать. И, укутавшись в плащ вместе с Алькаром, забился в углу на кровати и вскоре уснул.

Люциус и люди Ореона выслеживали одного загадочного человека, блуждавшего по лесу уже несколько дней. Было понятно, что это ворон, но Нюхач, прекрасно знавший Августа, учуял его в запахе этого загадочного человека. Люциус же понимал, что перед ним не простой вояка или путешественник, а самый настоящий Ворон, способный за пару минут убить его и весь его отряд.

— Он ничего не ел уже несколько дней, — сказал Слей, следопыт. — Думаю, уже можно на него напасть.

— Недооценивай Воронов, Слей, — буркнул Нюхач. — Я видел их в деле и, должен признать, сражаются они превосходно.

Гном выступил из гущи леса и дёрнул секирой в руке. Хагри.

— Хватит спорить. Сколько можно? Вы повторяете одно и тоже уже несколько дней! — вякнул недовольно Хагри. — Пусть Люциус решает, когда нападать и как.

Все десять наёмников посмотрели на красноглазого, который в свою очередь наблюдал за тем, как Ворон разжигает костёр между камнями посреди леса. Этот путник уж точно не лаком деланный и задницу надрать мог, потому идти в лобовую атаку — дело весьма опасное, да нет, это просто безумно. Но делать больше нечего, если Люциусу нужна информация, то почему бы и не пожертвовать теми, кто ему и так не сдался. Убить сразу двух зайцев.

— Слей, обойдёшь слева и засядешь в кустах с луком, Нюхач, обойдёшь справа и будешь с луком, — Люциус повернулся к гному. — А ты, Гном, возьми парочку наёмников и обойди его с другой стороны. Ворона нужно взять в кольцо, нельзя дать ему убежать.

— Это ещё почему? — поинтересовался гном.

— Вороны очень злопамятны. Если у нас не выйдет его поймать и он скроется в лесу, то он будет убивать нас по одному до тех пор, как не убьёт последнего.

— В таком случае, думаю, нельзя позволить ему дать убежать? Бросится в погоню? — предложил Слей.

— Верно мыслишь, парень, — сухо кивнул Август. — На такой случай пытайтесь гнать его в сторону крепости и попытайтесь как-нибудь его замедлить, создать ему извилистый коридор, долгий и сложный.

— Зачем?

— Чтобы остальные успели добежать до старой крепости и встретить его там, — спокойно объяснил Люциус. — Действуйте.

Наёмники достали мечи и щиты, а Нюхач, Слей и Хагри, пригнувшись, скрылись в густом лесу. Люциус наблюдал, как Ворон жарит мясо на вертеле, перекусывает хлебом и запивает всё крепким элем. И тут он подметил очень любопытный факт — на поясе или на спине не весели ножны, а значит Ворон был безоружен, что очень странно и подозрительно. У костра ножен или прочего оружия тоже не было. Сначала Люциус подумал, что ворон хорошо махает кинжалами, но доспехи у мужчины были уж больно мощны и пышны.

Из леса достался свист, больше походивший на пение птицы. Слей на месте. Затем послышался ещё один убогий свист. Нюхач тоже готов. И издали послышалось грубое уханье. Хагри готов махать секирой.

Люциус посмотрел на оставшихся наёмников, больше напоминавших напуганных мальчиков, в чьи руки вложили мечи, а на головы натянули шлемы, а затем отправили сражаться с демонами. Дразнящие лучи света проникли через голые чёрные ветви, и Люциус отдал приказ наступать.

Небольшая кучка наёмников, подняв мечи, ревя вырвались из леса. Пока наёмники бежали, а Ворон пребывал в недоумении, в ход пошли стрелы. Одна вонзилась Ворону в плечо, а вторая сломалась, ударившись об камень.

Люциус выругался.

Ворон вдруг вытащил их-под пышной чёрной шубы обычный топор, которым дровосеки, рубят леса, а затем изящным взмахом раскроил черепушку наёмника. Следующий наёмник выпорхнул из-за тела товарища и попытался отрубить противнику руки, но Ворон оставил топор, извернулся и опрокинул наёмника в костёр. Выхватив у него меч, он обернулся и широким взмахом отрубил наёмнику голову, ударил его ногой в пах и, сделав выпад, проткнул последнего смертника, отправленного по его душу.

— Неплохо, — сказал Люциус, выйдя из леса и хлопая ладонями. — Очень неплохо.

— А ты кем будешь?

— Боюсь, что этого тебе знать не положено, — отмахнулся Август.

— Тогда я не смогу понять, чем я вам насолил, господин “большой секрет”, — прыснул Ворон. — Натянул маску, выпил зелья и теперь, небось, думаешь, что очень страшный?

— Честно? Да, я так и думаю, — пожал плечами он. — Мой человек сказал, что ты связывался с человеком по имени Август. Знаешь о нём?

Ворон рассмеялся и воткнул меч в землю. Люциус смутился.

— Поверить не могу! Ты бросил в ход всех своих людей, чтобы просто задать мне этот вопрос? Ты конченный человек, красноглазый — вот, что я тебе скажу!

— Ты встречался с ним или нет?

— Встречался, но почему-то думается мне, что тебе этого знать не положено! — вякнул Ворон.

— Где и когда?

— Если скажешь, кто ты такой, то, может быть, и расскажу тебе всё, что знаю. Идёт?

Люциус сунул кинжал в чехол и медленно пошёл к Ворону, а последний к нему на встречу. Ворон протянул Люциусу руку и когда рука красноглазого коснулась руки Ворона, последний дёрнул рукой. Из-под плаща вылетел кинжал, который вонзился Ворону в руку. Люциус сжал глотку громилы и прижал его к камню. Кинжал же он уткнул в пах.

— Знаешь, когда-то я вырезал одному наёмнику глаз, вколол в него яд и заставил съесть. И не так давно я придумал более изощренный способ убийства — это вырезать яйца, вколоть в них яд и заставить сожрать, — буркнул Люциус. — Хочешь стать первопроходцем?

— Иди в зад своей матери, конченный выродок! — рявкнул Ворон, врезав Люциусу целой рукой.

Освободившись, Ворон сбил противника с ног и несколько раз врезал ему в лицо тяжёлой ногой, а затем подхватил меч и бросился в бегство. С другой стороны, на полянку выбежал Хагри с парочкой наёмников. Троица, не думая, сразу же накинулась на раненного, но всё ещё опасного человека, который с лёгкостью увернулся от секиры и вонзил меч в голову полурослика. Нырнув под меч парочки наёмников, он выдернул из чехла кинжал и вонзил его в поясницу врага, а тело бросил в последнего.