В какой-то момент показалось, что связь между ищущими рушится – все слабее чувствовалась, что Сэма, что эльфы. Казалось, оба выскальзывают из рук Нэя (сами они виделись Нэю в некоей дымке, тумане или мареве). Но это только казалось, вот если бы он на самом деле поверил и разжал бы, например, ладонь с ладонью эльфы.

А потом шагов через десять все закончилось. Их даже немного подтолкнуло вперед. Но все равно хватки рук никто не ослабил, так и шли.

Двести семь шагов…

И вот снова каменная полянка и снова посередине нее гигантский скелет, но теперь ни гиркона, а гирахнида! Вот это махина! Такую бы на жернова и в порошок перемолоть!

И Нэй вспомнил про жернова Сэма:

– Сэм, как ты без жерновов-то? Без тяжести своей?

– У меня сам нурч тяжесть, разве с ним поглупеешь? – и улыбнулся-осклабился.

Нэй усмехнулся на это. Сэма всегда сложно понять.

Подошел к скелету твари, обошел его, заглядывая во все мыслимые и немыслимые места. Даже на живот прилег, высматривая что-то в тени скелета. И с облегчением вздохнул, когда явно чего-то не нашел.

При этом что Сэм, что эльфа смотрели на него с некоторым недоумением:

– Так, проверяю кое-что, – махнул рукой.

Так же ничего не объясняя, обошел полянку, по периметру заглядывая и явно принюхиваясь к каждому входу-выходу с полянки. А когда обошел, неожиданно остановился и поднял правый указательный палец к верху:

– Вы заметили?

– Что?

– Вы заметили, что входов-выходов восемь, а не семь?

– Э… Я как-то не считал, – признался Сэм.

– А я вообще впервые на такой полянке.

Скелет гирахнида мешал Нэю встать в центр полянки и более спокойно рассмотреть ситуацию. Пришлось обходить скелет и просто размышлять. Правда, понять, что бурчал он себе под нос, было сложно.

Но в какой-то момент он вдруг сорвался со своего круга размышления, только бросив своим друзьям-товарищам:

– За мной! – и ринулся в один из проходов.

Часа два они шли почти в полном молчании, и наконец…

Вынырнули на очередной полянке. Только теперь вместо скелета гирахнида в центре расположилось небольшое озерцо, не больше десяти ярдов, окруженное по берегу редкими, но очень милыми и вполне живыми на вид елочками в рост человека. И зеленая травка, совершенно не сочетающаяся с серым миром вокруг, так и хочется прилечь на ней и отдохнуть…

– Ой, какая прелесть! – проговорила эльфа, и уже собралась к этому озерцу подойти и, видимо, на этой травке прилечь…

– Стоять! – окрик Нэя был резким и жестким до такой степени, что эльфа, да и Сэм, застыли, где стояли, и в том движении, в каком их застиг окрик Нэя.

Хм… Его окрики правда, что ли, такие страшные?

Нэй вздохнул:

– Сэм, у тебя, в твоих бездонных карманах найдется какой-нибудь лишний бутерброд?

– Ну… это… – замялся Сэм и в недоумении похлопал по карманам. Потом неожиданно радостно улыбнулся оскалом и, наконец, вытащил огромный, для обычного человека, двойной кусок хлеба, называемый «двойным» или просто сэндвичем.

Нежно так освободил его от ткани, в которой он был завернут, и протянул Нэю:

– Спасибо, друг мой, – Нэй взял этот сэндвич-бутерброд-двойку в руку и, совершенно неожиданно размахнувшись, запустил его в озерцо.

– Плакал мой уж… – хотел было сказать Сэм…

Но тут озерцо ожило, и в том месте, куда упал бутерброд, в самый центр, послышался шум, клацанье зубов и вода как будто вскипела и, если приглядеться, то можно было разглядеть небольших рыбок, очень пестрых, но и очень злых и зубастых, которые грызли не только бутерброд, но и самих себя. И озерцо очень быстро окрасилось в красный, кровавый цвет.

Нэй поднял руку, чтобы зрители приготовились к завершающемуся акту представления. И оно не заставило себя ждать…

Всё вокруг озерца подернулось дымкой, неким маревом, и очень милые, зеленые, живые ёлочки, неожиданно дернулись, как животные, сбросили с себя зеленые иголки, превратившись в совершенно белые, голые и острые пирамидки. Зеленая травка пошла рябью, меняя цвет с зеленого на ярко-красное, и…

И финал был впечатляющим…

Что-то огромное живое или непонятное вынырнуло из каменного подземелья Леса и, приподнявшись ярдов на пять над поверхностью, со всей водой, странными рыбками, елочками-клыками резко схлопнуло озерцо, являющееся, видимо, огромной пастью, и ушло вниз, в подземелье, оставив на поверхности лишь ровную площадку, в которой совершенно невозможно было признать бывшее тут озерцо.

Все. Представление завершилось.

Минуту стояла полная тишина.

– …Ин… Э… Что это было? – первым ожил Сэм.

– Каракрасики, – просто и очень спокойно проговорил Нэй, но глаза явно смеялись…

– Кто? – теперь ожила эльфа.

– Никто не знает, кто их так назвал, то ли в шутку, то ли всерьез. Но название прижилось, – Нэй пожал плечами. – На самом деле это – гирварты, если по-научному, – пираньи. Жуткие, злые и всегда голодные твари, – Нэя аж передернуло.

– А тварь, которая их проглотила? – Элли наконец-то приходила в себя.

– Так это все одно целое, единое целое – каракрасики-гирварты, – Нэй встал в центре бывшего озерца, огляделся и вдруг сорвался с места быстро и резко:

– За мной!

Озеро или мираж остался за спиной.

Но Лес продолжил свои чудачества.

Еще часа полтора похода, и…

Снова почти та же самая полянка! Но теперь в центре не было ничего. Ни скелетов, ни озера. Вообще ничего, если не считать десятка синьки – синих аккумов, аккуратно уложенных в самом центре полянки!

Но никаких ловушек или обманок, просто синька и ничего, кроме синьки…

Нэй остановился рядом с аккумами и, засунув руки в карманы, несколько минут качался с носка на пятку и наоборот, смотря в одну точку, то есть на эту кучку синих аккумов…

Они уже нашли (пошли в Лес, не только ведь для того, чтобы побывать на старом месте) несколько серых аккумов, несколько синьки, один красный, а Элли еще нашла и зеленку! Можно сказать, отличный результат. И тут еще эта синька.

И эта подля… э… полянка.

К Нэю подошла Элли, положила ему руку на плечо:

– Нэй, я не настаиваю на походе. Я не скажу ничего против, если мы не вернемся на это старое место. Может, не стоит себя мучить?

– Не-е-ет, – Нэй затряс правым указательным пальцем. – Нет. Нет. Нет (развел руки в стороны) …Лес играет со мной, но он не отбирает шанса. Он мне показывает: «смотри, что я могу!» – закружить, заводить, обмануть. Но при этом он и мне дает шанс разгадать этот ребус и найти старое место. Только нужно понять, что он хочет мне показать.

И задумчиво так снова осмотрелся:

– Вот! – воскликнул Нэй. – Теперь точно сюда! – и снова нырнул в очередной вход-выход…

Прошло минут пять, когда Нэй резко остановился и поднял сжатую в кулак руку, стоп, мол. И не лег на камень-землю, а как бы нырнул в нее – вот он стоит, а вот он уже в горизонтальном положении быстро так на камень опускается.

Лег, ухо к земле приложил, прислушался…

Резко встал:

– Так! Все встали за мной! Элли, руки мне на плечи. Сэм, обними Элли. И советую глаза не закрывать, просто потом их можно будет не открыть…

Нэй почувствовал руки эльфы на своих плечах и как Сэм придвинулся ближе, может, немного и резковато сжав, прижав Элли между собой и Нэем, но это даже к лучшему. Зрелище предстояло…

– А теперь три шага в сторону! Быстро! Раз! Два! Три! Стоим!

Знаменитые «шаги муляр-таша».

Ну, а дальше началось!

Сначала только земля завибрировала, усиливаясь с каждой секундой. Затем послышался далекий свист, какое-то шипение. Звук в Королевском Лесу, как известно, не распространяется на большие расстояния, но это даже был не звук, а некое давление, ощущаемое телом, передаваемое камнями и всей окружающей обстановкой. Но от этого было даже тяжелее, так как дрожь по телу была неприятна и вызывала желание убежать от того, что должно вот-вот появиться.

Наконец, сам звук обрел очертания и стал ощущаться уже ушами. И с этим чувством возникла и сила, эти звуки производящая.