А потом…

Без сознания внешнего, но заполненный потоком внутренних воспоминаний, Сэм провалялся пять дней. Очнулся в какой-то пещере, совершенно не понимая, как сюда пришел, хотя вспомнил, что часто бывал здесь с отцом, прячась от непогоды.

А очнувшись и приведя в себя в порядок, с удивлением увидел тело отца, уложенное и уже обмотанное похоронной тканью. Где, когда и как он это сделал, так до сих пор не понял и не узнал. Осталось только похоронить. Костер зажигать не стал, просто сбросил тело в какую-то расщелину, в которой где-то далеко внизу сиял красный огонек. Как говорил отец: «Это, сын, «глаз преисподней», из которого мы пришли и в который уйдем». Правда, показывал отец этот глаз в другом месте, но, видимо, так уж суждено, что этот глаз везде преследует орчей.

А похоронив отца, решил отправиться к цивилизации. Отец всегда говорил, если появится возможность, идти на север к людям. И добавлял: «только в Мальвинор не суйся, пока мир не посмотришь и не поймешь, нужен ли ты ему».

Вот появилась возможность. Здесь-то его уже ничего не держит. И Сэм отправился в путь.

Сначала в Ахен, городок в ста верстах от сгоревшего жилища, где они с отцом камень-лонг продавали и где были знакомые, способные помочь. Как раз в октябре пришел ко Дню Основания, так что и Арку Благородства сразу прошел, чтобы больше о ней не думать.

Перед этим, правда, выправил документы, так называемый «ярлык души», некая дощечка, личность твою удостоверяющая. Правда, пока день рождения не выбрал. Никто не спросил, а он и не подумал.

И понял, что его обманули на пару дукатов. Не велика сумма, но важен принцип. Честность ведь должна быть во всем! Да и обманули, но ведь все сделали!

Правда, и он кое-что сделал в ответ.

Когда писарь, его обманувший, мимо проходил, он его легонько так кулаком по затылку стукнул. Рука-лапа из тени выскользнула и в тени скрылась. А писарь с закатившимися глазами на деревянный настил рухнул. Неделю Сэм в Ахене прожил, чтобы писаря посмотреть.

Увидел. Но это уже был не человек. Дурачок. Слюни пускающий и под себя делающий. Сэму вдруг стало страшно за себя, за свои поступки, а писаря жалко. Ведь человек не со зла это совершил, обманул, но так ведь все делают. Оставил немного денег, почти все, что у него было – двадцать семь дукатов. И дал себе зарок – так больше не поступать, только если прижмет сильно. Или если уж полный негодяй попадется.

И начались его скитания по миру людей.

Несколько месяцев он провел в Риском королевстве, в самом южном среди Восьми королевств и на юге граничащем с землями орчей.

У самих орчей как таковой государственности не существовало, но в поселениях избирались общинные советы, в городах было что-то вроде магистрата, а Ахен можно было столицей назвать. Никто на землю орчей не претендовал, так как считались они защитниками людей от орков. Даже в Ахене существует документ, провозглашающий все земли южнее Риского Королевства свободными, на которых может селиться любой человек или орч, никто ему в этом препятствовать не будет. Условие лишь единственное – защита Восьми королевств от орков. Но это было давно, теперь после возникновения Межевого вала и Змеиного языка здесь расположились человеческие гарнизоны (и орчи в отрядах были, как же без них), которые стали нести основные защитные функции и при этом подняли экономику земель, так как ими и снабжались. Но документ никто не менял, ссориться с орчами мало кто решится, понимали, что если еще и они взбунтуются. То это будет все.

Но переступая границу, ты попадаешь в совершенно другой мир. Где практически все регламентировано, уже устоялось и меняется так редко, что жизни человеческой не хватает оценить эти изменения.

Да, после Великого Катаклизма все бурлило. Соединялось и распадалось. Возникало и разваливалось. Но все же лет шестьсот назад, можно сказать, очень быстро после Великого Катаклизма люди нашли в себе силы остановиться, собраться и создать именно тот порядок вещей, который существует и поныне. Правда, Сэму как-то поплохело от всех обязательных условностей.

В Норхене, куда он попал, начиная свой путь, оказалось, что орчей не особо-то и любят. В город пустили, но пошлина в пять раз выше за вход, чем с человека. А в самом городе ходить орчам разрешалось только до восьми утра и после восьми вечера. Хорошо, что трактиры имелись с высокими потолками, все-таки строили, на орчей рассчитывая, ведь границу на юге перейди, и вот они – орчи. Но вот комнаты. Пришлось жить в каком-то подвале, платя за него целых пять дукатов в месяц! Как узнал Сэм, такое отношение к орчам здесь не всегда существовало. Просто последний король Рисы – Зег VII, правящий уже лет сорок, почему-то на дух не переносил «красных тварей», как он называл орчей, вот и ввел несколько странные законы, ограничивающие их жизни.

Поэтому и не задержался Сэм в этом королевстве больше нескольких месяцев. А ушел на восток, где Риское граничило с Рошанским королевством.

Вот здесь он и столкнулся впервые с бюрократией в лице мелкого чиновника на пропускном, граничном посту. Он взял, да и привязался к ярлыку, к отсутствию в нем Дня Рождения.

В Риском королевстве на это просто не обращали внимания. Может, из-за указов Короля старались меньше времени общаться с орчами или еще что, но не было там дела мелким чиновникам до дня его рождения.

Но в Рошане…

И еще Сэм понял, что с трудом понимает чиновника! Язык того, тоже ангулемский, был какой-то неправильный. Это потом он понял, что как раз язык, диалект в Риском королевстве и землях орчей неправильный. А в Рошане что ни на есть истинный! Даже не река разделяет стражников государств, а всего лишь ярдов пятьдесят. Ручей, можно сказать. Но в Риске язык один, а если пройти тридцать шагов по мосту, уже совершенно другой. Можно сказать, что язык пришлось по новой учить.

И отношение к орчам здесь было совершенно другим. Никто ничего не запрещал, можно было ходить, где угодно и когда угодно. Но вот цены в Рошане были такие, что без работы быстро зубы на полку положишь.

Кстати, к обоюдному согласию удалось уладить проблему с днем рождения достаточно быстро. Сэм немного поканючил, играя роль недалекого орча. И сумел немного разжалобить собеседника. Правда, для этого пришлось отдать последние шесть дукатов, осталось в кошеле только серебро и медь. Но чиновник сделал свое дело – просто вписал нестираемыми чернилами названную Сэмом дату в ярлык. И все. ВСЁ! Путь для него оказался свободен.

Но до столицы нужно было еще добраться. А денег уже не оставалось. И если в Риске Сэм мог еще не работать, то в Рошане работа стала жизненной необходимостью.

И именно в Рошане Сэм понял, что как раз-таки отсюда пошли все байки о тупых и недалеких орчах. Одни только разговоры людей послушать, и очень становится жалко своих сородичей и себя самого. Но при этом это и облегчало жизнь, так как тут вообще орчей не боялись! Никакого страха или удивления. Живут и живут рядом, и что? И трактиры все под орчей выстроены, и многие из них вышибалами в этих трактирах работают. Видимо, если проявить умственные способности, то вот как раз и испугаются.

Поэтому, стараясь походить на большинство сородичей (которые на самом деле играют, а не являются таковыми), Сэм играл недалекого и глупого орча, преимуществом которых была сила, но не ум. Поэтому не задерживался на одном месте работы подолгу, чтобы вдруг не выяснили, что он умнее, чем кажется. Ну и нурча – командира или проводника пытался найти для себя. Нурч нужен для орча – это всем известно. Вот он и искал…

Как другие орчи ищут, Сэм не знал, но сам старался подумать, оценить всех тех, с кем сталкивала его судьба. Пытался найти того, кто станет его другом и кому он будет готов подчиниться. Хотелось бы, конечно, надолго у нурча задержаться, но пока достойных себя людей Сэм не находил.