У Нэя даже мурашки по спине пробежали после того, как Ойра крепко так прошлась по сути мужской.

Ух, как она пропесочила всех.

Но если по порядку.

Влюбилась она в мальчика очень милого и красивого. Прям-таки из девичьих мечтаний о принце на белом коне. Конечно, мальчик был не принцем и коня у него не было, но красотой своей затмил ее разум.

И, в конце концов, прогулки под луной окончились поцелуями и любовными ласками. Он был таким поэтом и так возвышенно рассказывал о ночах любви, что Ойре очень захотелось по-настоящему, а не в рассказах почувствовать эту самую сладость страсти.

Дом она знала как свои пять пальцев, все-таки всю жизнь здесь прожила, и, конечно же, не собиралась открывать маленькие секреты большого особняка, особенно тайные лестницы и переходы (интересно, подумал Нэй, а в этом доме есть что-нибудь секретное?).

И по одному такому переходу вместе с Маросом, парнем, в которого влюбилась, она и пробралась в дом, в одну из спален (о башне и не думала, после смерти отца она туда и носа не казала) …

Судя по рассказам, парнишка был чуть ли не великим любовником (это Ойра, фыркая, рассказывала), но на деле…

Впрочем, любовь все прощала, и Ойра простила неумение. Может, она сама была плоха и неопытна?

Правда, вся прелесть близости ускользнула от Ойры скорее из-за того, что в самый сладострастный момент в спальню ввалился пьяный брат мачехи – Фот Хорп, который, увидев столь пикантную картину, принялся орать, и на этот крик, вот же какое совпадение, прибежали все тринадцать остальных родственников.

Ойра с Маросом, красные как раки от стыда, а родственники еще добавляют краски, распекая нерадивых и глупых, по их словам, любовников-малолеток.

Ну, а завершилось все тем, что с Мароса было взято клятвенное обещание, что раз он взял Ойру, лишил ее девственности (и кровь на простыне тому доказательство), то теперь ему один выход из положения – это жениться на ней.

Мальчишка покочевряжился немного и согласился. Ну, а что Ойра? Она тоже согласилась. Он ведь такой милый.

Ну, что – совет да любовь?

Их, конечно, до свадьбы решили разделить. В разные части дома расселили, ну чтобы больше ничего до, а только после.

Тот целый день Ойра промаялась в одиночестве, но уж больно хотелось повторения этой радости. И она решила вечером пробраться к мальчику и вновь с ним соединиться.

Пробралась…

Вот, что лучше – неведение или правда?

Оказалось, что мальчик не совсем и мальчик. Ну, он, конечно, мальчик, но еще тот сукин сын.

А ведь все так мило начиналось. А на самом деле, он должен был соблазнить Ойру, что успешно и сделал, а потом, после скандала, конечно же, жениться.

Зачем?

О!

По родовым правилам ди Вайри, члены наследуемой ветки рода, становились совершеннолетними в двадцать один год. И традиции этой не одна сотня лет! Можно, конечно, было пройти Арку Благородства и в восемнадцать лет, как и большинство молодых людей. Но это все равно не давало право на наследие рода. И в двадцать один год все равно следовал новый проход через Арку Благородства. И вот только тогда член прямой ветки рода становился совершеннолетним.

Ойре до совершеннолетия было еще далеко – без малого четыре года – день семнадцатилетия был у нее в ноябре, еще при жизни отца.

Но, был, правда, один момент, который позволял стать совершеннолетней раньше назначенного родом и традицией срока. Это выйти замуж за мужчину старше двадцати одного года. Тогда его совершеннолетие переходило и на жену! Вот поэтому Ойре и подсунули смазливого мальчика всего-то девятнадцати лет.

А зачем?

Затем, чтобы она вышла замуж и получила положенное приданое, которое так же было у Хранителей. Точнее, они были бы обязаны выделить Ойре всю сумму приданого в двадцать пять тысяч дукатов из общего наследственного фонда. Огромная сумма! А если считать, что эти деньги становились общими в семейном бюджете, и муж имел возможность ими распоряжаться, а значит, за его спиной и родственники Ойры (они так потратились, что на многое были готовы), то план женитьбы был самым лучшим, что они смогли придумать.

Ведь смерть Ойры (ну, а вдруг) оставляла всю наследуемую сумму Хранителям до момента, пока не появиться прямой наследник рода ди Вайри. А это даже не совсем понятно, кто может быть. То ли кто-то из младших родственников (среди четырнадцати были трое, не достигшие возраста двадцати одного года), то ли вообще родственники, которых они и в глаза не видели (не все приехали на наследство или за наследством). На все воля Арки Благородства, но стоит ли полагаться на столь непредвзятого судью, которому даже взятку сунуть невозможно? Да и все равно, это те же двадцать один год (минимум два года еще ждать, так как старшему из младших было девятнадцать лет). Но при этом совершенно непонятно, кого из троих или из тех, кого еще не знают, выберет Арка Благородства в наследники Рода (взрослые не подходили, так как уже прошли совершеннолетие, ну вот такой закон и традиция ди Вайри)? Поэтому и выбрали законный брак, чем смерть наследницы.

Конечно, столь полную информацию Ойра не знала до момента, пока она это все не услышала, когда пробралась в небольшой закуток рядом со спальней мальчика (кое-что она знала от отца, но он в тот момент умирать не собирался, поэтому всю родовую традицию Ойре не открыли). А там целый военный совет! И у всех в обсуждении только один вопрос – это Ойра и все про Ойру! И про деньги, которые нужно еще получить.

А еще и мальчик каким-то невзрачным оказался и плаксивым. Все плакался, что ему мало денег от ее приданого остается и что вообще нужно бы повысить гонорар! Если бы сама не слышала и не видела (была возможность), то никогда бы не поверила, что можно так обмануться в человеке.

Вот как она об этом подумала. Как в ней появилась брезгливость и омерзение к этому мелкому и пакостливому человечку, даже не мужчине, а так, даже говорить не хочется.

Вот тут на нее и нахлынуло.

И рука правая как вспыхнет! В закутке-то тесно и темно, и огонь, как факел. И испуг, и крик.

Даже не помнила, куда бежа…

Фразу не закончила, так как рука у нее вспыхнула и тут, в подвале. И, кажется, Ойра испугалась намного сильнее, чем двое мужчин и орч. Файнс, правда, ойкнул и, вскочив, повалился на пол подвала, оступившись об свой чурбан, на котором сидел секунду назад. Ну, это разве испуг?

А Нэй резкий шаг вперед, быстрое движение рукой. Шея девушки…

И вот она уже падает без сознания в его руки.

Правда, огонь не сразу потух.

Огонь ли?

Ну, это могла быть и магическая игра. Не всем нужны арфары, чтобы показывать фокусы. Но жар от огня все-таки чувствовался, и это было не со стороны камина.

– Пиромания? – проговорил Файнс, хотя выглядел смущенным от своей неповоротливости, и все заднее место почесывал от ушиба. Испуг он признавать не хотел.

– Слишком взрослая, – проговорил Сэм. У него тоже было удивление в глазах: – Привнесенный дар?

– Привнесенный дар?

– Ну, если считать, чем занимались ее родитель и мачеха, то этот дар – не худшее, что могло с ней произойти.

Нэй хмыкнул, у него появилась идея. Хм… Или позвал кто?

Он присел возле девушки, которую снова успел уложить на шубу Сэма, и прошелся пальцами по ее подбородку и шее.

– Сыграл: «Отбой»? – восхищенно проговорил Сэм.

– Всего со вторым человеком это делаю. Но, надеюсь, сработает.

– Ну, я тогда спал как младенец, – проговорил Файнс и смутился.

У Файнса, порой, были помутнения рассудка, особенно после выпивки. Лет пять назад Нэю даже пришлось его усмирять и сыграть «Отбой» (мастер Шифу показал). Файнс проспал часов двадцать, проснулся, как он говорил, помолодевшим. Прощенье попросил за свое буйство. И больше никаких помутнений, даже после обильной выпивки.