Файнс принял и расстелил ее возле камина. И Нэй наконец уложил незнакомку на эту импровизированную лежанку.

Одета она была вполне по погоде – теплые сапоги, широкие штаны, шубка телесного цвета с мехом внутрь и шапка не очень женская, из-за которой вначале Нэй и принял девушку за мальчишку.

Недолго думая, именно шапку и положил ей под голову. Посмотрел на Сэма:

– У тебя крысы есть?

– Поймал немного, – и вытащил связку из пяти штук.

Он же разогнал уже всех крыс! Чего они сюда лезут-то? Впрочем, пусть лезут, хотя бы какая-никакая пища. Для Сэма.

– Лок, сходи на кухню. Вроде мы там шампура видели.

Тот мотнул головой и исчез.

А Нэй…

Он никому об этом не рассказывал, но эти уроки входили в курс выживания, устроенные ему Учителем. Лесные уроки. Нэй до сих пор чувствовал себя в лесу не очень, но эти уроки ослабили неприязнь его к лесу, и леса к нему. Выследить волка. Найти кабана. Обмануть зайца. Охота не была главной задачей, Учитель сам жутко не любил охотиться, только если от этого зависела его жизнь.

Но вот охоту на крыс он очень даже приветствовал. Удивительно, но его взгляды с орчем полностью совпадали. Он считал крыс злом и убивал их в обязательном порядке. И Нэя научил охотиться, и защищаться, и употреблять крыс в пищу. Уметь употреблять их в пищу. Но при этом никакой ненависти или брезгливости. Крысы просто враги, а враг должен быть уничтожен без всяких чувств к нему…

А Нэй соорудил импровизированный столик из широкого чурбана, нацепил на себя какую-то тряпку, видимо, из запасов Сэма, вместо фартука, и быстро так освежевал все пять тушек крыс и сделал это так умело, что в конце приготовления уже было не понять, что нанизано на шампур – да, они были на кухне – крысы или те же кролики.

Любопытно, но в камине оказались специальные пазы под шампуры, в которые Нэй их и установил.

А когда устанавливал пятый шампур, то совершенно неожиданно для всех проговорил:

– Если хочешь убежать, то дверь открыта. Останавливать не буду, – и посмотрел в сторону девушки.

Все посмотрели.

Она уже пришла в себя, подобрала под себя ноги и с удивлением взирала на присутствующих. Ну да, все ведь смотрели на работу Нэя с ножом, а не на девушку.

– Проголодалась? – спросил Нэй, у девчушки чувствовалась благородная кровь, но воссияния не было, поэтому было удивительно, что она голодна. В этом Нэй не сомневался.

Она положительно замотала головой, но произнесла немного странную фразу:

– Но я боюсь есть…

– Почему?

– Боюсь, что если я поем, то он вернется!

– Кто?

– Огонь.

Девушка закрыла глаза, лицо ее немного напряглось, но…

Ничего не произошло.

Нэй с Файнсом переглянулись, тот даже плечами пожал. Впрочем, на сумасшедшую девушка никак не походила.

Но какова была ее радость, когда она, открыв глаза, увидела, что ничего не произошло:

– Уснул! Уснул! Уснул! – даже усердно перекрестилась.

В общем, радости ее не было предела, и пока готовилась еда, уже вовсю ароматно пахнущая (у Нэя была приправка, что могла даже гниль превратить в ароматное лакомство, которое, правда, все равно есть никто не будет), девушка рассказала о себе и о том, почему оказалась на улице, холодная и голодная.

Звали ее Ойра ди Вайри. Дворянка из старого рода, который хоть и не обладал титулами, но считался одним из значимых в королевстве Локии. Некогда они жили в Аркете, но лет сто назад прадед Ойры перебрался в Орсу, как он говорил, ради свободы, спокойствия и чистого воздуха. Дед Ойры завершил в Бархатном районе постройку дома, а отец ее добавил башню, начал ее строительство лет пятнадцать назад, но закончил только после того, как женился второй раз по просьбе новой жены (кстати, башня должна быть видна из окон второго этажа этого дома с северной стороны). Мать Ойры умерла лет десять назад (поэтому и башню перестал строить). Восемь лет после ее смерти отец жил в одиночестве, воспитывая единственную дочь. Но два года назад женился на молодой и привлекательной особе, которая и уговорила его достроить башню. Ей эта архитектурная идея очень понравилась, и на вершине башни, чуть ли не под открытым небом, устроена была спальня, в которой старшие ди Вайри придавались плотским утехам.

Девушка не имела ничего против мачехи, ну и новая жена отца вполне сносно относилась к своей падчерице. Были, конечно, разногласия и споры. Ойре очень не нравилось транжирство мачехи, но отец смотрел на это сквозь пальцы.

В общем, нормально жилось до весны этого года.

В мае (аль) мачеха неожиданно слегла, и месяца не прошло, как тело ее было предано огню.

Столь странная смерть в значимом роду не могла не заинтересовать Чистильщиков, которые проверили дом на любые проклятья, заклятья и магические проявления. Оказалось, что Майра, так звали молодую жену Норлика, отца Ойры, баловалась черной магией, ну и, скорее всего, не рассчитала работу с заклинаниями, и откат ее и свел в могилу. Чистильщики изъяли весь черный инструментарий из подвала и, что самое интересное, с верхних этажей башни. Проверили Норлика и Ойру на черноту и, ничего не найдя, покинули дом.

Но делом Майры занялся Норлик, как будто жена в его тело вселилась. Раньше был общительным, рассудительным и спокойным, а после – закрылся, стал нелюдим, ворчлив и раздражителен. Пару раз даже Ойру бил, чтобы не лезла не в свои дела… Но она ведь его дочь и беспокоилась об отце, поэтому и лезла, пыталась понять, что случилось с любимым родителем. Но остановить его или отговорить от странных деяний она просто не была способна.

В общем, отец ее свихнулся на почве смерти жены.

И дошел до того, что в конце концов бросился с башни, покончив с собой.

Снова Чистильщики приехали. И снова изъяли много чего из подвалов и даже несколько тел молодых девушек! Этот Норлик пытался заняться некромантией (глупо звучит, но от этого не менее жутко). Видимо, пытался вернуть жену с того света, ну, а неудача заставила его покончить с собой.

И, конечно же, проверили вновь Ойру на предмет черноты и снова ничего не нашли. Так и уехали, оставив девушку один на один со своими проблемами. А проблем оказалось целая толпа родственников, которые, несмотря на то, что дом окутало черным последствием, решили вдруг остаться тут и жить.

А что, дом большой, на всех хватит. И хоть по утрам на кухне и в столовой постоянные скандалы и склоки, но перспективы наследства заставляли всех терпеть столь странное совместное проживание.

Наследство, кстати, довольно большое – около ста тысяч дукатов чистым золотом (у Норлика была древняя доля в добыче драгоценных камней в каменоломнях Сирты, но брал он не камнями, а золотом), находящиеся у Хранителей (было значительно больше, но все ушло на сумасшествие). В доме определенная сумма имелась, ну еще некоторые вложения в производственные дела.

Но по закону рода, основной наследницей являлась Ойра. Правда все наследовать она могла только после двадцати одного года, именно этот возраст был совершеннолетием рода ди Вайри. До этого момента опекуны, которыми тут же сделались все родственники, могли распоряжаться деньгами, но очень небольшим их количеством. Всего десятой частью от наследства.

Но что такое десять тысяч для четырнадцати человек? Так, грошики.

Удивительно, но Ойра рассказывала все очень по-взрослому и рассудительно. При этом описала чуть ли не каждого из родственников. Причем брата и сестру первой жены, матери Ойры, которые тоже появились, она считала более милыми из всех, хотя тоже не лишенными стяжательства к деньгам.

Тут сделали небольшой перерыв, так как еда уже так ароматно пахла, что у всех уже несколько минут текли слюнки. Конечно, Ойре говорить, что это, не стали. Впрочем, вполне возможно, что она и крысу бы съела просто сырой, так как было видно, что девушка была очень голодна.

А когда занялись чаем, то продолжили разговор, но уже о любви.

Вот о любви Ойра рассказывала, как девчонка, влюбившаяся по уши в мальчишку, а после его предательства возненавидевшая всех мужиков сразу и скопом.