Мы по-прежнему многого не знаем об острове Пасхи, а о древней истории острова по-прежнему ведутся споры. Но с помощью споро-пыльцевого анализа Фленли тростник тотора потерял свою силу решающего аргумента. Не только потому, что датировку сочли достоверной, но и потому, что птицы способны летать так далеко.

Однако Тур Хейердал не сдавался. В книге «По следам Адама» изданной в 1998 году, он пишет: «Попытка доказать, что пресноводные растения могли попасть в кратерные озера острова Пасхи с пыльцой, прилипшей к ноге птицы, провалилась, поскольку ни одна птица не сможет долететь до острова из Южной Америки». Он по-прежнему опирался на Карла Скоттсберга, который в 1950-е годы утверждал, что тростник тотора «мог быть завезен только мореплавателями в доевропейское время»[482]. Однако у Скоттсберга не было никаких эмпирических доказательств своих идей помимо того, что доказало плавание «Кон-Тики»: южноамериканские индейцы могли плавать но океану на плотах из бальзы, а не то, что они действительно это делали.

Характеризуя датировку тростника тотора Джона Фленли как бессмысленную, Хейердал отбросил значительное научное достижение. В то же время он еще больше удалился от того, что уже закрепилось в качестве основной тенденции международных исследований истории острова Пасхи: то, что первыми рапануйцами были полинезийцы, а не индейцы.

Хейердал всегда признавал наличие полинезийского влияния в культуре и истории острова Пасхи. Однако его теория исходила из того, что миграция на остров Пасхи происходила в два этапа. Сначала сюда прибыли на плотах путешественники с южноамериканского побережья, или длинноухие, как он называл их. Затем через несколько сотен лет, пришли полинезийцы, или короткоухие

Но если те, кто пришел из Южной Америки, принесли с собой высокоразвитую культуру, которая, среди прочего, выразилась в строительстве грандиозных каменных стен и статуй, то полинезийцы, как говорил Хейердал, «по той или иной причине прибыли на остров Пасхи скромно и с пустыми руками»[483]. Со временем Хейердал вообще начал сомневаться, были ли полинезийцы способны достичь острова Пасхи самостоятельно, без посторонней помощи. В книге об экспедиции под названием «Остров Пасхи: разгаданная тайна» он писал: «Совокупность этнографических доказательств указывает на то, что полинезийцев фактически привезли на остров Пасхи доинкские мореплаватели — добровольно ли, принудительно ли. Возможно, первыми рабовладельцами были вовсе не европейцы прошлого столетия, а те, кто пришел из Перу»[484].

Работорговля, на которую он ссылается, имела место в 1860-х гг. За пару лет около 1500 рапануйцев — половину населения острова Пасхи — насильно перевезли в Перу, где они в качестве рабов трудились на плантациях и рудниках. Страдая от палочных ударов, они умирали, как мухи, и только немногие смогли снова увидеть свой остров[485]. Неужели Хейердал считал, продолжая эту ассоциацию, что полинезийцы в свое время были завезены на остров Пасхи в качестве рабов? Людьми, стоявшими в культурном отношении выше, чем они, и которым требовалась рабочая сила на каменоломнях и в земледелии?

Этот ход мысли заставил такого специалиста, как Джо Энн ван Гилбург, обвинить Тура Хейердала в предвзятом отношении к полинезийцам в целом и к населению острова Пасхи в частности[486]. Пол Бан воспринял это как указание на то, что Хейердал ставил южноамериканских индейцев выше полинезийцев, несмотря на документальные доказательства выдающихся морских путешествий полинезийцев к таким далеким островам, как Гавайи и Новая Зеландия[487].

Были и те, кто считал, что с такими заявлениями Хейердал настолько запутался в своих теориях о том, как происходили трансокеанические путешествия в Тихом океане, что он начал отрицать влияние полинезийцев на Рапа-Нуи вообще[488].

«По той или иной причине они пришли скромно и с пустыми руками на остров Пасхи».

Так ли действительно обстояло дело?

Ответ находился удивительно близко — прямо под ногами Тура Хейердала, глубоко в земле острова Пасхи.

— Эйстейн, ты что-нибудь нашел? — спросил Тур.

Эйстейн ответил не сразу, он изнывал от жары в становившейся все глубже яме. Тур постоянно дергал его, в нетерпении ожидая результатов раскопок.

После эксперимента с шагающими моаи экспедиция на острове Пасхи перешла в новую фазу. На дворе 1987 год, Тур по-прежнему ищет следы древнейших поселений на острове, следы, которые могли бы подтвердить, что прав он, а не другие.

Эйстейн Кок Йохансен, археолог, побывавший с Туром на Мальдивах, принял участие в экспедиции. В яме, или раскопе, как это называется на профессиональном языке, он работал вместе с коллегой Арне Скьогсвольдом. Арне, участвовавший вместе с Хейердалом в первой экспедиции на остров Пасхи в 1955-1956 годы, давно хотел вернуться и продолжить исследования. Можно сказать, что это он поставил вторую экспедицию Хейердала на остров Пасхи на ноги. Еще в 1982 году он приезжал, чтобы оценить возможности, и именно Арне получил разрешение на раскопки от чилийских властей.

Постепенно проект перешел к Туру, отчасти потому, что именно его детище — Музей «Кон-Тики» — финансировал экспедицию, отчасти потому, что ему не терпелось вернуться обратно на остров моаи. Будучи инициатором проекта и изначальным руководителем, Арне лояльно позволил Туру захватить лидерство. Как профессиональный археолог он, тем не менее, хотел иметь право голоса в случае, если возникнет спор по поводу выбора места для раскопок[489].

Как гласит легенда, первые люди острова Пасхи под руководством вождя Хоту Матуа обосновались в бухте Анакена на северном побережье. С тех пор прошло много лет, многие вожди правили островом. Бухта превратилась в красивый пляж, а на прилегающей равнине отмечались интересные участки эрозии из песка и почвы. Именно там Арне Скьогсвольд хотел начать раскопки.

Тур же считал, что начинать следует на холме совсем в другом месте, но после дискуссии, в которой Эйстейн поддержал Арне, Тур нехотя уступил археологам[490].

В команде также были двое шведских студентов-археологов — Хелене Мартинсон-Валлин и Пауль Валлин, чилийский археолог Гонсало Фигероа, который также участвовал в экспедиции 1955 года, и двое местных археологов с острова Пасхи — Серхио Рапу и Соня Хаоа.

Орудуя совками, эксперты вскрывали слой за слоем. «На поверхности появлялись куски угля, человеческие кости, зубы, обработанные камни, куски обсидиана и обугленные остатки пищи». Они констатировали, что рацион предков островитян составляли черепахи, киты, рыба, птицы, крабы и моллюски»[491].

Нет никаких сомнений, что здесь жили люди. Легенда подтвердилась.

Продолжая работы, они также наткнулись на каменную стену, засыпанную песком. Камни были уложены и выточены идеально, как в тех мегалитических постройках, которые Тур изучал в районе озера Титикака. Он не сомневался: «Здесь мы нашли доказательство тому, что перуанский метод строительства каменных стен был известен первым архитекторам бухты Анакена»[492].

Или, как он безапелляционно заявил своим археологам: «В результате исследований не нашлось подтверждений гипотезы о том, что поселения были основаны рыбаками, дрейфовавшими к острову Пасхи из Полинезии»[493].