Позднее в книге об экспедиции Тур пошел еще дальше: «Ни один полинезийский рыбак не смог бы изобрести или изготовить что-то подобное [как мегалитические стены |, и поскольку это было сделано на ранней стадии заселения острова, очевидна вероятность влияния с ближайшего континента на востоке»[494].
Итак, все сходилось для Тура как нельзя лучше. Основываясь на находке каменной стены, которую он считал «отпечатком пальцев» подобных стен в Перу, и на утверждении о том, что полинезийцы недостаточно умны для этого, он был вполне уверен в том, что нашел новые подтверждения своей старинной гипотезы»[495].
Однако затем в слое на глубине трех с половиной метров Арне Скьогсвольд обнаружил судьбоносную находку — крысиную кость.
С помощью находки в этом слое — самом глубоком и поэтому самом древнем — археолог получал серьезные основания для заявлений о том, кто жил здесь с древнейших времен и откуда пришел. Арне не мог сделать окончательных выводов прямо там: для этого требовались тщательные исследования в лаборатории после экспедиции. Но у него закрались сомнения, и он поделился ими с Туром, который отвернулся, не желая слушать[496].
Вернувшись в Норвегию, Арне убедился в своей правоте. Крысиная кость принадлежала виду, обитавшему в Полинезии, — Rattus concolor[497]. Этот вид изначально возник в Юго-Восточной Азии. Оттуда он распространился на большинство островов Тихого океана. Поскольку крысы не способны плавать далеко, с острова на остров они могли перебираться только с помощью людей. Изучая распространение полинезийской крысы, исследователи также могли сделать выводы о путях миграции людей в Тихом океане, и как этот мелкий грызун попал на разбросанные полинезийские островные государства — Новую Зеландию на юге, Гавайи на севере и остров Пасхи на востоке. Крысы либо перемещались на каноэ своих полинезийских хозяев в качестве «безбилетных пассажиров», либо полинезийцы брали их как провиант.
Для Арне Скьогсвольда стало совершенно ясно — раз крысиная кость обнаружена в древнейшем слое в бухте Анакена, то, соответственно, первые люди, ступившие на этот берег, приплыли сюда с того или иного острова Полинезии[498]. Таким образом, он раздобыл неоспоримое доказательство того, что Тур Хейердал ошибался.
Это открытие вызвало в некотором роде неприятные чувства у Арне Скьогсвольда-человека. В течение тридцати лет он участвовал в экспедициях Тура Хейердала на остров Пасхи, Галапагосские острова, Мальдивы и снова на остров Пасхи. Но, за исключением Мальдивов, он соглашался с теориями Тура, и даже если он не был до конца уверен, но поддерживал его все годы борьбы. После многолетней работы в Собрании древностей Университета Осло в 1986 году он, в конце концов, согласился на уговоры и вступил в должность научного директора Музея «Кон-Тики», что увенчало его совместные труды с Туром. Однако, держа в руках кость полинезийской крысы, он понял, что попал в конфликт интересов. Как и ранее, сейчас он также «не хотел идти против Тура»[499].
Для археолога Арне Скьоргсвольда эта находка, напротив, стала профессиональной победой. Он получил ответ на вопрос, откуда пришли первые рапануйцы, и с помощью метода радиоуглеродного анализа он также с высокой долей уверенности смог сказать, когда именно это произошло.
Когда Тур Хейердал посетил остров Пасхи в первый раз, ученые считали, что остров был впервые населен в 1000-1100 годах н.э. В тоже время считалось, что заселение восточной Полинезии началось самое раннее около 500 года н.э. На основе данных радиоуглеродного анализа кусочка угля, найденного в рукотворном, по мнению археологов, рву Пойке[500], Хейердал пришел к выводу, что первые люди поселились на острове Пасхи еще в 300-400 годы до н.э. Иначе говоря, он отодвинул хронологическую границу первых поселений на 700-800 лет назад. Из последних островов, заявленных в восточной части Полинезии, остров Пасхи, с учетом хронологической корректировки Хейердала, превратился в первый. Отсюда следовало, что первые поселенцы не могли прийти сюда с еще не заселенных островов на западе, они должны были прийти с заселенного побережья Южной Америки.
Теперь Арне испортил и эту картину. Его датировка находок из бухты Анакена, которые представляли собой более обширный материал, чем единственный кусочек угля, найденный Хейердалом, показала, что остров Пасхи, по всей вероятности, увидел своих первых поселенцев около 1000 года н.э.[501]. Уже в то время, когда были представлены результаты датировки того самого кусочка угля, археологи усомнились в достоверности этого источника. Американец Карлайл Смит, участвовавший в экспедиции нашедший этот кусочек угля, считал, что тот мог быть последствием естественного пожара и поэтому не имеет никакого отношения к деятельности человека. Будучи опытным археологом, он считал, что в будущем ученые смогут дать ответ на этот вопрос.
Теперь Арне Скьогсвольд нашел ответ. Хорошенько рассмотрев результаты своих исследований, он согласился со Смитом в том, что этот кусочек угля, на который Хейердал возлагал большие надежды, вероятнее всего, возник в результате природного пожара и не представляет интереса для науки.
Вместе с крысиной костью и новой, более достоверной датировкой древних поселений острова Пасхи Скьогсвольд оказался уникальном положении: он мог делать выводы на основе достоверного эмпирического материала. Ему не пришлось сомневаться, не нужно было взвешивать за и против. Утверждения Тура о том, что первыми на остров пришли южноамериканцы, были повержены. Арне не знал, как ему об этом сказать. Но у него не было выбора. Человеческая лояльность не должна быть препятствием на пути научной истины.
Встреча состоялась в Музее «Кон-Тики». За столом сидели Арне Скьогсвольд — директор по науке, Эйстейн Кок Йохансен, который после возвращения с острова Пасхи стал директором музея, и Тур Хейердал, создатель музея. На повестке дня стояли периодические археологические раскопки на острове Пасхи на протяжении 1986-1988 годов, полностью спонсированные Музеем «Кон-Тики».
Арне доложил о находке крысиной кости и о том, что это значило. Тур побледнел, уголки его рта опустились. У Эйстейна не осталось никаких мыслей, кроме жалости к Туру: «Он работал в течение многих десятилетий над своей теорией, и тут вдруг его ближайший соратник, трудившийся с ним много лет, выдвигает контраргумент против того, что он сам утверждал»[502].
После доклада Арне много не говорили. Дискуссии не возникло. Тур только кашлянул, затем встал и вышел из комнаты[503].
Арне сейчас и не думал отрицать наличие контактов древних цивилизаций Перу и молодой культуры острова Пасхи, о чем так безапелляционно утверждал Тур. Напротив, при поддержке Эйстейна он указал на то, что многие культурные параллели, положившие основу теории Тура, действительно в высшей степени имели место, и поэтому вероятность таких контактов очевидна Однако эти контакты не были древними — древнейшими были контакты между Полинезией и островом Пасхи. Единственное, что сделали двое археологов, — они изменили хронологию Тура в отношении важного периода в древней истории острова. Соответственно, они перевернули не только основы представлений Хейердала о зарождения цивилизации острова Пасхи, но также и то, как следует объяснять процесс заселения остальной Полинезии.
И Арне, и Эйстейн пытались убедить Тура присмотреться к их точке зрения, но безуспешно[504]. Он не хотел и слышать, как будто отказаться от своей теории означало отказаться от результатов всей своей жизни.
