Насколько Эд знал Тура, здесь крылось что-то недосказанное. Почву для его подозрений он нашел в следующем сообщении из пресс-релиза: «Мы будем плыть на 'Тигрисе", пока он держится на плаву, и настолько далеко, сколько мы сможем пройти за год».

Вернувшись домой в Тусон в Аризоне, Фердон написал Туру. Он рассказал о просьбе Норвежского исследовательского совета и продолжил: «Как ты понимаешь, газеты мне не слишком помогли в том, что касается основополагающих научных мотивов, заставляющих человека с твоей репутацией, и давай не будем об этом забывать — в твоем возрасте (мы оба, черт возьми, становимся стариками), отправляться в экспедицию, которая выглядит и опасной, и требующей много сил»[99].

Лишь немногие усомнились в целях экспедиций на «Кон-Тики>: на Галапагосские острова и остров Пасхи, писал далее Фердон. Что касается экспедиции на «Ра», все оказалось иначе, поскольку было непонятно, что Хейердал хотел ею доказать? Теперь до него дошли сообщения о новой экспедиции на тростниковом судне, которые вызвали у него большое недоумение. Поскольку, если он собирался написать статью о вкладе Тура Хейердала в науку, ему были нужны более конкретные сведения о том, чего он хочет достичь с помощью «Тигриса».

«В конце концов, — безжалостно заканчивает Фердон, — вpяд ли Тур Хейердал тот человек, которого интересуют только тростниковые суда».

Тон письма не оставлял никаких сомнений: Фердон считал, что Тур должен полностью отказаться от проекта. В письме к Ивонн, где он благодарит ее за гостеприимство во время визита в Норвегию, он прямо отмечает, что этим путешествием, которое, по его мнению, не имеет никакой научной ценности, Тур ставит под сомнение не только собственное благополучие, но также благополучие Ивонн и дочерей[100].

Тур отправил своему другу в Тусон длинный ответ, где он, в первую очередь, рассуждал о тростниковых судах. Все его научные изыскания со времени путешествия на «Ра» убедили его в том, что цивилизации Персидского залива обладали судами, способными плавать в море так же хорошо, если не лучше, как корабли средневековой Европы. Способности шумеров плавать на значительные расстояния не отставали от способностей тех моряков, которые привели Колумба в Америку[101].

Тур объяснил, что не указал точного места назначения своей экспедиции, поскольку определит дальнейший маршрут после того как выйдет в Индийский океан[102].

Тур не обратил внимания на возражения Фердона. В присутствии свидетелей окончательный контракт между консорциумом и Хейердалом был подписан в Лондоне 12 августа 1977 года[103]. Документ насчитывал 31 страницу и практически полностью утверждал тот проект, который Би-би-си представила в Колла-Микьери в апреле. Стороны по-прежнему ничего не говорили об Америке. Тем не менее по поводу продолжительности экспедиции в документ вкралось интересное уточнение. Стороны «ожидали, что судно выйдет в Индийский океан в течение декабря, а затем останется под парусами на протяжении большей части 1978 года, время от времени заходя на острова или в материковые гавани».

Большей части 1978 года...

Этим пассажем Тур Хейердал подтвердил, что он по-прежнему собирался обогнуть Африку и направиться дальше в Америку. В то же время здесь точно выражались ожидания консорциума по данному пункту. То, что «Тигрису» понадобится большая часть 1978 года на то, чтобы плавать по Индийскому океану, никто себе не мог представить, несмотря на риторику пресс-релиза.

Тем не менее консорциум хотел застраховать себя, чтобы не остаться с пустыми ожиданиями. Дабы максимально убедиться в том, что плавание в Америку действительно можно будет осуществить, они предложили построить модель «Тигриса» для испытаний в специальном резервуаре с ветровым туннелем. Связавшись с испытательным центром в Саутгемптоне, консорциум хотел получить ответ на вопрос, сможет ли тростниковое судно справиться со встречным ветром.

Этот вопрос также занимал Нормана Бейкера. Его особенно беспокоило то, как «Тигрис» будет себя вести в штормовых водах у Южной Африки, и он посылал Туру письмо за письмом, где они обсуждали, как должны выглядеть парус и мачта. Он изучал ветра и течения по маршруту во все месяцы года, и его выводы были ясны: «У нас определенно не будет попутного ветра, особенно когда мы будем огибать мыс Доброй Надежды»[104].

Беспокойство также выражал другой друг Тура Хейердала еще со времени экспедиции на «Кон-Тики» — капитан Вильгельм Эйтрем. Перед тем путешествием он дал полному надежд путешественнику хорошие советы по поводу ветра и течений в Тихом океане и предсказал с ошибкой лишь в четыре дня, сколько времени потратит «Кон-Тики», чтобы добраться из Перу до ближайших островов Французской Полинезии[105]. Эйтрем был скептически настроен к «Кон-Тики» и сначала попытался отговорить Хейердала. Сейчас Эйтрем был настроен не менее скептически и хотя, будучи научен горьким опытом, не пытался отговорить соотечественника, он не скрывал своих опасений. У берегов Южной Африки, предупреждал он, комбинация ветра, течения и состояния дна «может породить огромные двадцатиметровые волны», или «волны-убийцы», как их называют моряки[106].

Отчет о модельных испытаниях в Саутгемптоне ожидали осенью. К радости Нормана[107], испытатели пришли к выводу, что

при определенных изменениях, особенно в постановке паруса, «Тигрис» сможет «продвигаться против ветра»[108].

Тур отчасти присутствовал при испытаниях[109]. Тем не менее он следил за работой не без скептицизма. Модель была сделана из пластика, а не из тростника. «Тигрис» будет впитывать воду, и никто не знает, как это отразится на высоте надводного борта, и, соответственно, сопротивляемости ветру. Поэтому Тур считал модель и судно не вполне сопоставимыми[110].

У древних мореплавателей не было карты, когда они отправлялись в путь. Когда берег исчезал за горизонтом, в их распоряжении оставались лишь солнце, луна и звезды, чтобы прокладывать путь. Они не всегда знали пункт назначения, но отправлялись на свой страх и риск. Тур, напротив, знал, куда направляется, и позаботился о том, чтобы у них были и морские карты, и компас, и секстант. Некоторые считали, что его археологические эксперименты никогда не будут аутентичными, поскольку он использовал современные вспомогательные средства. Однако Тур отвергал подобные возражения, утверждая, что он садился на бальзовый плот или в тростниковую лодку не для того, чтобы изучать навигацию, но для того, чтобы изучить типы судов и пути миграции. Карты, которые он собирался взять на борт «Тигриса», доказывали, хотя это и не афишировалось, что именно стремление добраться до Америки было ею основной целью. Помимо карты Персидского залива и Индийского океана, в начале лета он закупил карты африканского восточного побережья и Мадагаскара, Южной и Северной Атлантики, побережья Южной Америки от Монтевидео до Тринидада, побережья Западной Африки от мыса Доброй Надежды до Фритауна в Сьерра-Леоне, и, что характерно, Вест-Индии и Мексиканского залива[111].

Единственное, что могло помешать экспедиции пройти на запад, судя по всему, было то, что тростниковая лодка не оправдает возложенных на нее Туром надежд.