Потянувшись в задний карман, достаю тонкие перчатки и приступаю к работе по копированию жесткого диска. На компьютере не установлен пароль, так что не придется использовать навыки, которым научил меня Колтон, чтобы обойти его и я выдыхаю пустой смех. Люди слишком, блядь, верят, что ничто не может их тронуть, когда они на вершине.

Я заканчиваю скачивать весь диск на USB в качестве резервной копии и рассовываю его по карманам до того, как сработает будильник. Убедившись, что не оставил следов того, что сделал, я выскальзываю из комнаты и направляюсь к лестнице.

Мэйзи ждет меня на вершине ступенек, оглядывая коридор. Черт побери. Она не может раскрыть мое прикрытие. Я отвечаю ей взглядом, и она набрасывается, как только я подхожу к ней.

— Значит, ты будешь общаться с другими девушками, но не со мной. Верно. Понятно.

Придерживаясь принципа игнорировать, я делаю вид, что ее там нет, отталкиваю плечом с дороги и спускаюсь вниз, засовывая скопированный жесткий диск поглубже в карман. Я получил то, зачем пришел сюда, теперь я могу убираться отсюда.

— Ты даже не можешь больше смотреть на меня, — обвиняет Мэйзи, когда мы поднимаемся на первый этаж, схватив меня за локоть с неожиданной силой.

Я опускаю взгляд на руку, она всегда была сильной. Раньше она ненавидела, когда мы с Холденом относились к ней так, будто она не может делать то же самое, что и мы, потому что она девочка.

В такой близости от этих синих леггинсов устоять еще труднее и желание откусить кусочек от ее задницы очень сильное. Черт, почему они такие узкие?

— Я с этим покончила, — говорит она, впиваясь мне в лицо, пока колеблюсь. Ее знакомая решимость и стальной позвоночник заставляют меня страстно желать прижать ее к себе в объятиях и оттолкнуть сильнее. — Что я сделала? Почему ты так готов отказаться от нашей дружбы?

Как только смотрю на ее тело, мне кажется, что все, что я игнорировал, взывает ко мне. Я отвергал и избегал того, как она прекрасна — Боже, даже больше, чем когда она владела моим сердцем десять лет назад. Я не обращал внимания на то, как сильно слюней у меня текло от ее подтянутого тела за год.

Когда я не отвечаю, ее брови сжимаются, и она продолжает давить. — Черт возьми, Фокс. Если ты не поговоришь со мной, тогда я не знаю, за что мне извиняться. Мы не можем продолжать в том же духе. Это убивает меня.

Ее голос заставляет меня сжать кулаки.

Тысяча и одно воспоминание о том времени, когда мы были детьми, ослепляют. Ее лесные глаза пронзают замысловатые рисунки океана, нанесенные чернилами на мой бицепс и грудь, прямо в мое сердце, затем каждый дюйм меня превращается в пепел, когда я вспоминаю самое главное — она нарушила свое обещание.

Если она так сильно хочет моего внимания, она его, блядь, получит.

Прижимаю ее спиной к стене и несколько человек смотрят в нашу сторону. Вечеринка почти угасла, и я сосредоточился на своей старой подруге.

— Ты можешь попросить прощения, пока будешь задыхаться от моего члена, — рычу я, приближаясь к лицу на несколько дюймов, пока держу ее в клетке.

Удивление на мгновение промелькнуло на ее лице, а затем исчезло, сменившись взглядом, от которого мой член напрягся в считанные секунды. Она скользит руками по моей шее, наблюдая за мной с таким же сильным возбуждением, какое я чувствую, проникая в меня, искушая своим сладким ароматом цветов и кокоса. Я сдерживаю стон и обхватываю ее талию, мои большие пальцы скользят по гладкой коже под подолом ее короткого топа, исследуя ее голый живот. Я касаюсь нижней части сисек, не в силах сдержать ухмылку от того, что на ней нет лифчика.

— Это тебя возбуждает, не так ли?

— Да, заводит, — говорит она без всякого стеснения. Она криво улыбается, когда я смотрю на нее. Наклонившись ближе, она прошептала: — Меня многое возбуждает. Будешь продолжать, чтобы узнать?

Святое дерьмо. В моем нутре поднимается жар от ее уверенности. Думал, она струсит и испугается грубого обращения и грязных слов, призванных заставить ее покраснеть.

Я представляю ее на коленях с этими красивыми губами, обхватившими мой член, слезы текут по ее лицу, пока трахаю ее лживый рот, пока она не задается вопросом, сделаю ли я паузу, чтобы дать отдышаться, прежде чем кончить в горло. Желание обрушивается на меня.

Игнорировать ее было глупо, но трахать ее с ненавистью — гораздо лучше.

Мои руки тянутся вниз по ее бокам и ласкают ее задницу. Эти штаны для йоги греховны, как блядь, облегающие и не оставляющие ничего для воображения. Я провожу языком по нижней губе и представляю, как сдираю их с нее зубами.

— Черт, маленькая ромашка, — говорю я прокуренным тоном, пока руки бродят по ее телу, захватывая каждый сантиметр. — Ты выросла.

Мэйзи поднимается на носочки, наклоняя голову, она хочет поцеловать меня. Сквозь дымку похоти я закрываю глаза на то, как колотится мое сердце при виде сбывающейся старой мечты.

Я останавливаю до того, как ее губы коснутся моих, удерживая шею и челюсть. В ее золотистых глазах мелькает разочарование, но это не романтическое воссоединение давно потерянных друзей. Это все физическое, вот что, черт возьми. Ухмыляясь, отклоняю голову в сторону и закрываю рот вокруг ее точки пульса, терзая шею, пока она не прижимается к стене, издавая тихие звуки, которые сводят меня с ума.

Несколько человек уже видели нас, сплетенных вместе, но мы слишком поглощены всепоглощающим потоком потребности, чтобы остановиться и прорванная плотина, которая удерживала нас от этого, топит нас. Гнев, столкнувшийся с похотью, — это пьянящая смесь. Единственное, что смутно осознаю, это то, что мы не можем делать это в коридоре на домашней вечеринке, но не могу оторваться достаточно долго, чтобы отвести ее в укромное место. Издав рык, я поднимаю ее на руки, она вскрикивает и цепляясь за мои плечи, когда я по-хозяйски хватаю ее за задницу.

Кто-то завывает, как койот, что бы это ни означало.

Я захожу в первую попавшуюся комнату — ванную. По сравнению с остальным домом, она не такая уж большая, но мне все равно. Манящее маленькое чудовище в моих руках впивается ногтями в кожу, и это возвращает все мое внимание к ней.

Мы опрокидываем декоративную корзину с полотенцами для рук, теряясь в буре друг друга. Это жестоко, страстно и чертовски увлекательно. Я бросаю ее, прижимаю бедра к столешнице и возвращаюсь к покусыванию и посасыванию ее шеи. Она выгибается против меня, доказывая, на что годятся эти часы йоги. Мысль о том, что мои следы будут по всей ее шее, заставляет меня упереться эрекцией в ее живот.

Мэйзи тянет меня за волосы и обхватывает мою ногу, зарываясь с криком в мою грудь. — Мне нужно, чтобы ты…

Прежде чем она успевает договорить, я запускаю руку в леггинсы, и мои пальцы скользят по ее киске. Я не теряю времени на то, чтобы подразнить, погружаю палец внутрь и откидываюсь назад, чтобы посмотреть, как мои пальцы проникают сквозь тонкую ткань ее брюк и как это заставляет ее рот раскрыться в придыхательном стоне.

— О боже! — Мэйзи двигается навстречу моей руке и просовывает свою под мою рубашку, чтобы погладить пресс, она спускается вниз к моим черным джинсам, к моему твердому члену. Когда она потирает его, мои глаза закрываются, и я прижимаюсь к ней. — Мы могли бы заниматься этим весь год, ты, упрямый придурок. Если бы ты просто поговорил со мной. Мы потратили столько времени впустую.

— Заткнись, — жестко приказываю я, вводя пальцы с достаточной силой, чтобы заставить ее втянуть воздух. — Никаких разговоров.

— Ты говоришь, — дразнит она с блеском в глазах.

Я замедляюсь на секунду, взгляд скользит вверх и вниз по ее телу, прежде чем встретиться с глазами. — Ты хочешь, чтобы я заставил тебя замолчать, или ты просто надеешься, что накажу этот рот, заставив тебя подавиться моим членом?

— Обещания, обещания, — фыркает Мэйзи.

Нахальный маленький сорванец.

Хотелось бы, чтобы у нас было больше времени для исследований. Ломать, пока она не покорится, — это то, что я хотел бы делать снова и снова.