Внушение А’ким снова вонзилось в меня, вцепляясь в мозг, давя, разрывая на части и убивая. Я нащупала дрожащей рукой Кристалл и вытащила его из кармана. У меня не было сил сопротивляться, я не знала, куда бить, не знала, куда направлять внушение. Темный и безмолвный мир вокруг меня был пуст, и только Кристалл и асфальт и сухая трава существовали в этом мире, и горячий ветер обдувал мое лицо, и когда я протянула Кристалл вверх, этот ветер вдруг сменился огненным вихрем.

Вспышка боли.

Яркая. Сильная. Белая.

Чужой разум, вцепившийся в мой разум, словно утопающий — в соломинку.

А потом меня закрутила темная воронка. Она подхватила мое тело и куда-то понесла. Прочь в пространстве. Во времени. Прочь из этого мира.

И я даже не поняла, что это была смерть.

Открыв глаза, я далеко не сразу поняла, где нахожусь. Было темно и все так же тихо, и только чья-то рука сжимала мое запястье, так сильно, что я застонала. Тут же пожатие ослабло, а потом вовсе исчезло. Я уже поняла, что лежу на кровати, и что скорее всего, нахожусь в больнице — пахло лекарствами и дезинфицирующим средством, воздух был сухой и какой-то мертвый.

Воспоминания начали возвращаться одновременно с эмоциями. Демон ослепила и оглушила меня. Я отдала ей Кристалл? Мы проиграли? Я задала вопрос вслух, и мне наверняка ответили, но ответа, как и собственного вопроса, я не услышала. Рука снова коснулась моей руки, но теперь не обхватив запястья, в сжав ладонь.

«Я ничего не слышу и не вижу, — произнесла я. — Демон внушением лишила меня чувств. Я хочу знать, что случилось. Сожми мою ладонь один раз, если ответ «да», и два — если «нет». Договорились?

Рука сжала мою ладонь. Один раз.

«Кто ты? Терн?»

Два пожатия. Меня затопило разочарование, но это определенно была мужская рука, так что я продолжила.

«Дер?»

Два пожатия. Мысль о том, что ангел касается меня, но не исцеляет, была такой ужасающей, что я почти обрадовалась этому ответу.

«Я знаю тебя?»

Одно пожатие.

«Ты человек?»

Одно пожатие.

«Берк?»

Нет. Я сдалась, решив, что сначала нужно узнать о том, что же все-таки случилось.

С помощью вопросов и пожатий я узнала о том, что произошло после того, как я лишилась сознания. Отряд демонопоклонников вынырнул из-за здания, когда внушение с Берка уже было снято. Демонокровка А’ким и он сошлись в своей собственной битве разумов, и с помощью Льзы была одержана победа. Поверженную демонокровку оглушили и надели на нее браслеты смирения и покорности.

На улице же случилась настоящая бойня. Демонопоклонники шли на смерть, и группам пришлось стрелять на поражение. Потери среди наших людей были невелики, в основном, это были укушенные сбесившимся заложниками, да скрывавшийся в кустах демонокровка ухитрился сжечь мозги двоим, пока Берк и Льза общими усилиям не сделали то же самое с ним самим. «Скорая» примчалась в разгар сражения. В машину попала пара шальных пуль, но никто не пострадал.

Вертолет ангелов прилетел очень вовремя. Они стали свидетелями нашей с демоном битвы внушений, но она неизбежно должна была закончиться ее победой — и тогда, увидев, как я достаю из кармана Кристалл и протягиваю его А’ким, ангелы ударили по нам ракетой.

Демона исцелили ангелы. Обещание, данное им, лишало ее возможности применять внушение. Навсегда. Любое. В любом месте. Под страхом смерти.

Что же касается меня…

«Почему ангелы не исцелили меня? — спросила я. — Почему они дали мне возможность самой прийти в себя после взрыва?»

Мой собеседник долго молчал, и я поняла, что что-то не так. Я нащупала его руку и сжала ее.

«Не ври мне. Где я нахожусь? Я в больнице?»

Два пожатия.

Я ничего не понимала. На языке вертелся вопрос, и я решилась его задать.

«Я на Земле?»

Два пожатия.

Вот оно. Вот то, чего я боялась больше всего на свете.

«Кто ты? Скажи мне?»

И тогда он начал писать пальцем на моей ладони имя «Боря», и я все поняла.

Олвасяр и Борязур — сыновья погибшего Трайна — нашли меня в лесу возле самой деревни. Я ползла по снегу, заливаясь слезами, и постоянно повторяла «не отдам, не отдам, не отдам». Руки у меня были сожжены, ладони обгорели до волдырей, на локтях были глубокие раны. Боря привез меня в свой дом, и сейчас за мной ухаживала его жена. Я понятия не имела, как доползла от временной оси до деревни без зрения и слуха, но Боря сказал, что сначала я видела и слышала, и только потом, уже в безопасности, сдалась.

Шесть дней после этого я лежала нема, глуха и слепа, в комнате, которую выделила для меня жена Бори. На седьмой день в деревню прибыл Терн. Он и рассказал Боре, что со мной случилось, подробно, детально, чтобы ему было, что в свою очередь рассказать мне, если я проснусь и начну задавать вопросы. Терн уехал за Мар-арой буквально недавно. Ангел в мое отсутствие проживала в городе, через несколько часов он должен был вернуться с ней.

«Я отдохну», — сказала я, вытирая руками уже соленое от слез лицо. Боря пожал мне руку и вышел, и я крепко заснула, все еще плача и не понимая до конца, что случилось.

Проснулась я от звуков.

— Ты уверена, что все прошло? — говорил Терн голосом, которого я не слышала целую вечность. — Ты точно знаешь?

— Послушай, вампир, — резкий голос Мар-ары звучал нетерпеливо. — Я сделала то, что должна. Дай ей самой проснуться и прийти в себя. Она пережила сильнейшее внушение. И ты знаешь, что внушение всегда действует на все воплощения, а не на одно. Дай ей выздороветь.

— Так ты уверена или нет?

— И тебе пожалуйста.

Хлопнула дверь, и я почувствовала на лице холодный воздух. Зима? Ах да, я ведь в Снежном мире. Открыв глаза, я увидела деревянный потолок, освещенный тусклым светом лампы. Была ночь. Послышались шаги — и Терн замер на пороге комнаты, глядя на меня. Он молчал так долго, что я почти успела соскучиться по его голосу.

Я не видела его в этом воплощении восемь лет. Я смотрела на него и впитывала взглядом и памятью каждую черточку его лица. Он был точно таким, каким я его запомнила. И совсем другим, не похожим на себя.

— Я… я вижу тебя, — сказала я, и услышала свой голос — хриплый и надломленный.

Он в мгновение ока оказался рядом. Присев на край кровати, он наклонился и обнял меня, прижимая к себе, а я вдруг снова заплакала, сама не зная, отчего. Я цеплялась за него, гладила его по волосам и обнимала, и наконец, наши губы встретились, и он поцеловал меня так, что у меня закружилась голова.

Меня затошнило. Зазнобило. Затрясло, как в лихорадке.

Терн отстранился от меня, когда я почти оттолкнула его, в его глазах взорвалась и рассыпалась на осколки зеленая бомба. Они вспыхнули — и погасли, когда он отошел от кровати, сжимая руки в кулаки, повернулся ко мне спиной и замер у окна. Неподвижно, как статуя.

— Прости. Прости, Одн-на. Я не хотел причинять тебе вред.

— Я тебя люблю, — сказала я в его спину, но Терн не обернулся. — Я все помню. Терн, я…

— В этом воплощении у тебя нет Кристалла, — сказал он спокойно. — А в том воплощении ты не живешь. Ты останешься в таком состоянии навсегда — слепая и глухая Нина, охомраро, которую Кристалл защитил от смерти, но внушения с которой никогда не снять. Я должен буду работать с Кристаллом — и с тобой. Тебя уже поместили в камеру транспортировки вместе с Кристаллом и отправят в другой мир через несколько дней. Мне придется уйти туда же. Я в группе исследований. Я не могу отказаться.

Он зарылся пальцами в волосы.

— Как бы я хотел.

— Терн, — повторила я, садясь на кровати и глядя на него.

Терн обернулся, глядя на меня почти в ярости.

— Что?

— А если я прыгну в Белый мир? Если я буду с Лаксом? — Слезы потекли из глаз, когда я поняла, что он хочет сказать. — Я не готова с тобой расстаться сейчас. Только не так, только не снова, я не могу.

Терн смягчился, увидев мое лицо. Он подошел ближе, остановился в паре шагов от меня, заглянул мне в глаза.