— Я поклялась уничтожать демонов и их приспешников, если увижу. Поклялась отомстить за нее. И я это сделаю, когда демон окажется здесь.

Я помешала ложечкой в чашке остатки кофе, раздумывая над ее словами.

— Ты не можешь убить демоническую девочку, — сказала я, не поднимая глаз. — От нее многое зависит.

— Когда сегодня мы пытались внушить этим людям… — Льза помолчала. — Я видела ее, свою подругу. И слышала голос вампира, который принял у меня эту клятву. Я должна дожить до конца этого эксперимента. А потом я убью демоническую девочку и выполню обещание. Или умру сама.

Я долго молчала, слушая, как за соседними столиками гомонят веселые беспечные голоса. Попросила счет, расплатилась молча. Льза тоже молчала, задумчиво теребя салфетку. Уже выйдя из кафе, я остановилась на освещенной фонарем площадке перед крыльцом, посмотрела на Льзу, которая вышла следом.

— Я видела сегодня ангела, который охранял меня всю мою жизнь… и погиб. Он говорил со мной. Мне не кажется, что это просто галлюцинация от того, что я надолго задержала дыхание.

— Это была не она, — тут же перебила Льза. — Это было как… в…

Она запнулась, подбирая слово.

— Смертном сне, — наконец, выдал мне переводчик — видимо, на гальбэ Льза все-таки не отыскала нужного слова. — На планете, где я жила, это называют так. Ты засыпаешь и видишь сон, настолько реальный, что если ты умираешь там, то умираешь и наяву.

— Идивэр, — вырвалось у меня.

Она кивнула, когда ее переводчик перевел слово.

Ну, конечно, вот почему я сразу решила, что происходящее — реально. Мой мозг не позволил себя обмануть и не принял увиденное за галлюцинацию, потому что по ощущениям это была совсем не она. Вот только с тех пор, как я видела такой сон, прошло слишком много времени, и я забыла о нем.

Льза напомнила.

Ощущение было очень похожее — четкость деталей, полный набор воспоминаний после пробуждения, тягостное ноющее чувство в груди, которое никак не желало проходить.

«Сон вне сна» переводилось название идивэра с языка Снежного мира. Говорили, что этот сон обычно означает опасность для того, кто его видит. Пятнадцать лет назад я видела такие сны. Один из снов нес опасность мне самой, другой был посланием ангела, третий предупредил меня об отце — демонопоклоннике, с которым я встретилась — и который погиб на моих глазах. Страшные это были сны, странные. Я чувствовала ледяное прикосновение воды, запах дыма и холод железных оков. Я просыпалась со следами цепей на руках и с легкими, полными озерной воды.

Я не хотела, чтобы это возвращалось. Не хотела, чтобы все это повторялось снова.

— Нам надо расспросить Ракель, — сказала я. — Если и она что-то видела…

— Значит, мы не сошли с ума во время первой тренировки?

— Уже само согласие на эту авантюру с демоном говорит о том, что у нас не все в порядке с головой, — сказала я, но она не улыбнулась в ответ на мою попытку пошутить.

Ракель была одной из двойняшек. Она и ее брат Ракел прибыли сюда с какой-то далекой планеты, где люди строят гнезда, а детей вынашивают мужчины. Брат и сестра держались отстраненно, с нами почти не разговаривали, всюду ходили только вдвоем.

Тренировка разделила их друг с другом, но с нами не объединила. Я попыталась поговорить с Ракель еще в обед, перед ее уходом, но она только фыркнула в ответ на мой вопрос.

Какие еще видения? Я считаю ее потерявшей разум? Она ничего не видела, ясно? Ни-че-го.

Пришлось отступиться. Я не хотела давить на Ракель, и ее реакция казалась совершенно естественной… — хотя откуда я знаю, как выглядит естественная реакция на такие вопросы у представителей ее вида? — но что-то подсказывало мне, что все не так просто. Я снова попыталась убедить себя в том, что делаю из мухи слона, и наши с Льзой видения ничего не значат. Если бы я была стопроцентной землянкой, ни разу не слышавшей о других мирах, возможно, мне бы это удалось.

На первой нашей с Даром совместной тренировке я тряслась от возбуждения как осиновый лист. Я боялась закрыть глаза, зная, что снова увижу ангела, и пульс у меня на предварительном осмотре подскочил так, что Ирина предложила перенести занятие на другое время. С трудом мне удалось убедить ее в том, что все нормально, и я просто выпила перед отъездом слишком крепкий кофе. Я вцепилась в подлокотники кресла, пытаясь заставить себя глубоко дышать и расслабиться перед испытанием.

Но волновалась я зря. Когда прозвучала команда начинать, я закрыла глаза, сосредоточилась — и ничего не вышло. Потом снова — уже с открытыми глазами — и тот же результат. Дар справился с заданием легко, внушив испытуемому — одному из вчерашних мужчин, — что он женщина. Мне поручили обратное, и я не справилась. Ирина снова предложила перенести занятие, и на этот раз я почти согласилась. Только попросила разрешения попробовать еще раз, уже после того, как Дар ушел в раздевалку, явно раздосадованный моей неудачей.

Теперь я не стала закрывать глаза. Сидя в кресле и все так же держась за подлокотники, я уставилась в лицо стоящей перед нами девушке — той самой, которая вчера жевала жвачку. Я сосредоточилась на своих ощущениях и попыталась поймать ее внутреннюю волну. Настроиться на ее частоту. Вклиниться в эфир ее мозговых волн.

И снова не смогла. В голову постоянно лезли какие-то образы, стоило мне моргнуть — за закрытыми веками появлялся неясный силуэт человека, вскинувшего к небу руки. Это не была Ли-ра, это не был ангел вообще. Я крепко зажмурилась, и силуэт пропал, но делу это не помогло.

— Нина, — Ирина, стоя за стеклянной стеной, не проявляла нетерпения, ее голос был полон сочувствия. — Кажется, ты переволновалась вчера. Давай попробуем еще раз завтра.

Мне пришлось сдаться. Экран так и горел серым — знак того, что цели я не добилась. Я кивнула.

— Давайте. Я согласна.

Ирина махнула девушке.

— Вы свободны, спасибо. Завтра в это же время, пожалуйста.

Девушка улыбнулась мне холодной улыбкой, развернулась и пошла прочь. Она скрылась за стеклянной дверью, пропустив вошедшую на площадку Ирину, которая сразу же направилась ко мне, даже не взглянув на табло.

Я сползла с кресла, не зная, что сказать, чтобы объяснить свою неудачу — и это после вчерашней блестящей демонстрации способностей. Я не собиралась рассказывать Ирине о том, что видела вчера. Я не намерена была делиться с ней деталями моего прошлого — а непременно пришлось бы. Конечно, кое-что она знала. Но я не думала, что смерть Ли-ры от руки вампира входила в круг этих знаний, как и идивэр. О моих странных и страшных снах знали из ныне живущих только Лакс и Керр. И вряд ли кто-то из них откровенничал с Советом.

— Сегодня у троих из вас ничего не вышло, — сказала Ирина, и мысли мои оборвались.

Я вскинула на нее взгляд, не сумев удержать удивленного вздоха. Ирина встала передо мной и пытливо заглянула в лицо.

— Льза и Ракель. Но ты ведь сразу поняла, о ком я, правда? Ты что-то знаешь об этом?

Ну да, вот, почему такая теплота в голосе и столько сочувствия. Конечно, я сейчас же все ей расскажу.

Я пожала плечами, не отводя взгляда.

— Почему я должна?

— Мы проанализировали данных ваших энцефалограмм после занятия. Обнаружили много интересного, — сказала она, буквально сверля меня глазами.

Я не стала сдерживать любопытства.

— И что же там?

Ирина пожала плечами.

— Понимаешь ли, Нина, поскольку ты не медик, тебе эти данные ничего не дадут. Да и ни к чему мне их тебе сообщать, если ты не настроена сотрудничать.

Повисло молчание. Интересно, если я сейчас скажу ей, что видела вчера мертвого ангела, это будет считаться сотрудничеством? Думается, что нет.

— Я могу идти? — спросила я, когда пауза затянулась.

Она поджала губы и кивнула.

— Конечно. Никого не задерживаем. До завтра.

Я вышла за стеклянные двери и, пройдя мимо вооруженной охраны, добралась до раздевалки, где ждал меня Дар. Он не задал ни единого вопроса, и я не стала напрашиваться на разговор. Мы добрались до дома на такси, и, переодевшись в домашнее, я вышла в коридор, намереваясь наведаться в комнату Льзы. Мы с ней едва не столкнулись у ее двери.