— На этом и основывается принцип действия Сферы, — сказала она. — Подавление волны с помощью воздействия на организм электрического тока.

— Но мы не почувствовали этого, когда были внутри, — сказала я.

— Сфера имеет два режима работы. Режим защиты и активный. В активном режиме она будет воздействовать на демона потоком ионов. Это для крайней необходимости, — добавила она после паузы. — Если демон будет вести себя очень агрессивно.

— Будет ли нам дано оружие? — спросила Льза. — Будут ли у нас эти парализаторы?

Ирина покачала головой.

— Нет. Это слишком опасно. Если демон навяжет вам свою волю, вы убьете друг друга.

— То есть, мы будем сражаться с ней голыми руками.

— Как и планировалось сначала.

Льза вздохнула, но ничего не сказала, хотя вид у нее был недовольный.

Но я понимала Ирину. И то, почему нам не сказали о таком эффекте, тоже понимала. Демон мог подчинить нас силой своей воли, но не убить. Но если в руках у кого-то из нас окажется оружие, мы убьем. Если кто-то из нас окажется предателем и решит в последний момент переметнуться на другую сторону, если ситуация выйдет из-под контроля, лучше будет не иметь в руках оружия.

— Вам ведь не дали автоматы, — сказала Ирина. — Или бомбы. Если бы речь шла об оружии, ваша помощь была бы нам ни к чему. Но демон нам нужен живым.

— В случае неудачи…

— На орбите уже находится все необходимое оборудование, — кивнула Ирина. — Часть Совета эвакуирована заблаговременно, остальные понимают, на что идут. Будет применена особая бомба, она практически исключает радиоактивные осадки.

Только близость часа «Икс» могла заставить Ирину рассказать нам о деталях плана ангелов.

— Планета будет лишена разумной жизни применением… большой мыслебомбы, если проще. Мы соберем опыт цивилизации на носитель и приобщим его к остальным. Анализируя ошибки одной планеты, можно уберечь от них другую. К сожалению, этот план не предлагает выживание человечества.

— Ну а если Земля решит отказаться от оружия? — спросила я. — А вы уже притащили сюда демоническую девочку.

— Я все не перестаю задаваться вопросом, почему именно сюда, — пробормотала Льза

— Нам нужно работать, — сказала Ирина, сделав вид, что пропустила мимо ушей реплику. — Давайте, девочки. У нас мало времени.

Если до Открытия время бежало, то после — просто полетело. Я не успела и глазом моргнуть, а пронеслось еще два дня. Саммит большой Восьмерки, ассамблея Совета Европы, куча других встреч — я даже не успевала запоминать их названия. Аргента и Тринка в одночасье стали одними из самых известных людей в мире, правда, вели они себя так, словно всю жизнь только и делали, что решали мировые проблемы. Аргента даже позвонил мне как-то вечером, спросил, как я себя чувствую.

— Ты, главное, держись, — сказал он, когда я ответила, что все нормально. — Все еще может быть хорошо. Я слышал о том, что случилось, мне жаль.

Я не ожидала ни его звонка, ни этого вопроса, и потому была даже тронута. Берку уже стало легче, так что, заверив Аргенту, что все будет нормально, я не лгала.

— Думал, ты воспримешь все тяжелее, — сказал он задумчиво. — Ну что же, такова жизнь. Прости, мне нужно бежать. До связи.

Я каждый день заглядывала в Интернет, надеясь, что Керр появится в сети, но его не было, хотя я видела, что сообщение мое он прочитал. Мы с Льзой как-то наведались в больницу к Берку, которому становилось лучше не по дням, а по часам, но он был совсем не расположен к разговору.

— Не желаю вам пережить то, что пережил я, — сказал он хмуро. — Я уже рассказал все Ракель, можете узнать у нее, если интересно.

— Мы просто пришли справиться о твоем здоровье.

Мы с Льзой были даже несколько обескуражены таким приемом. Поставили на тумбочку корзинку с фруктами, попрощались и ушли, решив, что свой визит вежливости мы нанесли.

В середине недели Берк вышел из больницы и вернулся к тренировкам. Ракель стала чуточку веселее и разговорчивее, но общее настроение, как стрелка барометра незадолго до начала грозы, упрямо падало. Я чувствовала себя не готовой, разбитой и подавленной. Я решила навестить маму, которую не видела с конца марта, когда приезжала навестить ее с Уз’кулом. Я не знала, как буду смотреть ей в глаза, зная, что через несколько дней или недель ее мир может исчезнуть.

Но Ирина сама завела разговор о моих родственниках. Ангелы предложили — в качестве благодарности за работу, которую я для них выполняю — переселить моих родных в другой мир по моему выбору. Мама и Вовкина семья могли перебраться на ПМЖ в другой мир и остаться там.

Но я не представляла, что скажу маме. Как смогу посмотреть ей в глаза, сказав, что будущее планеты уже практически предопределено? Как объясню ей, почему им дали такую возможность — все равно, что билет на Ноев ковчег, отплытие которого намечено уже на завтра.

— Расскажи им правду, — сказала Льза. Она поехала в город со мной — ей тоже не хотелось сидеть в четырех стенах, ожидая, пока явится демон. — У нас здесь нет родственников, так что мы не можем представить, что ты чувствуешь. Знаю, что Совет разрешил инопланетянам покинуть планету. Их, к счастью, тут немного. Остаются только военные — связанные контрактом вторичные воплощения, часть Совета — ну, с этими все ясно, они просто перейдут в нужный момент, и мы. Твоим родным дана возможность спастись, Нина. Они будут единственными выжившими в глобальной катастрофе. Но они выживут.

Льза всегда говорила немного высокопарно в такие моменты, и этот не было исключением. Я задумалась над ее словами. Она была права, это было не то время и не то место, чтобы выдумывать сказки. Я решила рассказать Вовке и маме правду. Позвонив, попросила Вовку приехать к маме для серьезного разговора. Он обещал заглянуть по пути с работы, только заберет дочку из музыкальной школы и завезет жену к парикмахеру.

Работа, музыкальная школа, парикмахер. Слова звучали знакомо, но казались такими пустыми. Вскоре они могут исчезнуть. Как и сама человеческая цивилизация.

Мы добрались до моего дома. Я заплатила таксисту и, пожелав мне удачи, Льза покатила дальше. Войдя в подъезд, я аккуратно закрыла за собой дверь и несколько минут просто постояла неподвижно. Мне нужно было набраться смелости, чтобы постучать в дверь.

Мама открыла мне, улыбаясь.

— Ну, а где же твой кавалер? — спросила она. Отступила, пропуская меня внутрь и одновременно разглядывая. — Да ты похудела. Зачем? Тебе и так было хорошо.

Я подала маме пакет, в котором снова были всякие вкусности. В кухне пахло чем-то печеным, на окне цвела герань. Я быстро вымыла руки в ванной и прошла в кухню, зная, что мама наверняка решит меня чем-нибудь накормить. Сегодня отказываться от обеда я не собиралась.

Мама выставила из пакета баночки с икрой, а остальное убрала в холодильник, до прихода Вовки. Подмигнув мне, достала бутылку вина из шкафа.

— Будешь? Вовка привез, говорит, французское.

Я отказалась. Мне не хотелось расслабляться, не хотелось быть навеселе. Мама убрала бутылку и сказала, чтобы я нарезала хлеб. Сама она принялась колдовать возле духовки, и вскоре на столе появились запеченные куриные ножки с рисом и овощами. Пахло все это просто изумительно. Я старалась запомнить каждое ее движение, каждое слово, каждую улыбку. Оглядывая кухню, такую знакомую и родную, я чувствовала, что готова расплакаться.

Я провела здесь детство. Я жила здесь, я строила планы и верила. Я приводила сюда Сашу, и мама потчевала его гуляшом, который он потом называл «идеальным».

«А твоя мама не собирается готовить идеальный гуляш? Может, заглянем на выходных?»

Познакомила бы я с ней Терна или Керра? Рассказала бы ей, что отказалась от одного, чтобы от меня в конечном итоге отказался другой?

В дверь постучали, и я вернулась к реальности.

— О, это Владимир Иванович пришел, — сказала мама, поднимаясь. — Быстро, ничего еще не остыло.