Я перешла и почти сразу же вернулась обратно, и с радостью обнаружила, что все нормально. С тех пор я меняла воплощения только здесь.

Трайн нес с собой дневник, в который весь месяц тщательно и кропотливо записывал происшедшие с ним события. Потеря памяти после возвращения никуда не делась. Ему каждый раз приходилось перечитывать заново свои записи и верить им на слово.

Я же, спрятавшись от ветра за его широкой спиной, думала об Ининджере и о том, что сразу после похорон, сняв черное траурное платье, мне придется облачиться в белое, подвенечное. Хотела ли я этого? Хотела ли я стать женой Трайна — а точнее, захотела ли я стать его женой после столь откровенного разговора? Я надеялась, что приняла правильное решение. Этот брак, этот союз мог стать соломинкой, за которую я ухвачусь, чтобы не утонуть в глазах вернувшегося после путешествия по мирам Терна.

Но разумно ли было говорить «да» человеку, который верил мне не до конца? Я не знала.

Мы добрались до поляны, когда солнце уже встало и, стряхнув с неба утренний туман, осветило лес яркими косыми лучами. Спешившись у края, Трайн заглушил снегоход и подождал, пока я слезу. Его глаза оглядели меня как обычно — внимательно и серьезно.

— Увидимся в Школе?

Вчерашние его слова мучили нас обоих, но я не знала, что сказать, да и он, похоже, тоже. Я обняла его на прощание и отошла к центру поляны, вскоре скрывшись от него за дымкой медленно ползущего времени. Дошла до принесенного почти звездокруг — пять земных лет — назад лапника, который выглядел таким свежим, словно я только что его наломала, улеглась на него, понимая, что за это время Трайн уже добрался до Ворот и прыгнул в Белый мир, и скорее всего, уже едет по дорогое от волчьих нор к столице…

И с ощущением легкого головокружения перешла.

Казалось, все обитаемые миры собрались на похороны Ининджера, бывшего Советника Мастера правления, первого распорядителя, Патрона Патронов, наставника и гуру. Дворцовая площадь, в центре которой уже наготовили веток для погребального костра, была окружена десятком плотных рядов шестиколесных машин и микроавтобусов. Людей решили собрать сразу в двух залах дворца — большом, где проходили балы и инициация новых учеников Школы, и в малом, где семь с половиной лет назад меня судили за случившееся в Дайтерри.

Столы поставили максимально близко к окнам. Белые, резко пахнущие цветы дэлаконии сменили темно-красные броззы с нежным легким запахом, напомнившим мне аромат сирени. Окна, несмотря на прохладную осень, были распахнуты, оркестр играл «Карабеллу» — любимую песню покойного Ининджера, люди и ангелы, и даже пара вампиров стояли возле столов, накладывая на тарелки разнообразную снедь. Пшанар — фруктовый сок из местной разновидности апельсина и граната, лился рекой.

Пока Керр не прибыл, я успела пройтись по залу и осмотреться. Какие-то лица показались знакомыми, но большую часть присутствующих я, конечно же, не знала. Мастер образования кивнула мне, проходя мимо с толпой своих подчиненных, Мой однокурсник Малгмар, ставший после окончания Школы преподавателем истории, чуть наклонил голову в знак приветствия. Обстановка не располагала к разговорам, потому их почти и не вели.

Я вышла на балкончик, подышать свежим воздухом в ожидании начала церемонии. Есть мне, как обычно после перехода, не хотелось, так что требовалось просто убить время. С балкончика хорошо была видна дворцовая площадь, на которой вот-вот должно было развернуться основное действо. Все уже было готово. Большое ложе из белого камня выложили ветками изморенника. Ининджер отбудет в последнее плавание в клубах белого ароматного дыма. Веток нанесли столько, что можно было сжечь человек десять. Тело пока одевали в ритуальные одежды, и ложе было пустым. Вокруг бродили стражники с церемониальным оружием, похожим на земные алебарды.

Площадь не огородили, но как ни странно, зевак было мало. Смерть Ининджера осталась для страны почти незамеченной. Только старая гвардия вроде меня помнила его таким, каким он был в лучшие свои годы. Помнила орлиный взгляд слепых глаз, резкий голос, проницательность, с которой он принимал решения. Ининджер не был стар, ему едва исполнилось по моим прикидкам шестьдесят лет. Хотя в последнее время я уже не так категорично относилась к чьему-то возрасту. В этом воплощении мне было уже сорок, хотя выглядела я на тридцать два. Человек живет по времени того мира, в котором родилась его душа. Это было едва ли не первым, что я уяснила, прибыв в этот мир. Возможно, Ининджеру было не шестьдесят, а сто шестьдесят. Возможно, он просто устал жить. Мы все, даже самые долгоживущие, когда-нибудь устанем.

Вскоре мне надоело наблюдать за слоняющейся без дела стражей, и я вернулась в зал. Керра по-прежнему не было видно, но я не переживала. От волчьих нор сюда ехать и ехать, скорее всего, он прибудет к началу церемонии.

Я заметила у окна знакомую лысину — это был Сибиг, один из учителей-Патронов. Подошла, поздоровалась, налила себе и ему пшанара.

— Отчего умер Ининджер? — спросила я, подавая ему стакан.

— Не знаю, — кивнул тот. — Говорят, смерть истинного воплощения. А там уж откуда нам знать.

Я задумалась. Об истинных воплощениях в Белом мире еще восемь лет назад молчали изо всех сил, однако после того памятного Вселенского совета теорию переселения душ все-таки стали преподавать в Школе и даже не на последних курсах. Но теперь, похоже, все смерти будут связывать с ними. Пана, мама, Ининджер… они ушли из жизни быстро и необъяснимо. Умерли их истинные воплощения? Наверняка. Но почему? Я понимала, что, скорее всего, мы этого никогда не узнаем.

Сибиг осушил стакан и посмотрел на меня, словно увидев в первый раз. Он совсем не изменился за то время, что я его не видела. В его мире время шло так медленно, что мои дети и даже внуки… нет, не буду думать о потомках. Он приводил учеников еще когда Мастер правления, сейчас уже пожилой человек, был совсем мальчишкой, и будет приводить их, когда дети и внуки наследника, Дэлакона, постареют и умрут.

— Ты же Стилгмар, да? — спросил Сибиг.

Я сказала, что так и есть.

— У меня в этом году новичок из Солнечного мира. Хочешь, я вас познакомлю?

Теперь, когда я знала, что Земля — не совсем мой, а точнее, совсем не мой дом, я не испытывала такого уж горячего желания видеться с ее обитателями, но отказать Патрону было не комильфо, и я согласилась. Сибиг степенно предложил мне руку и повел через весь зал к столу, у которого столпились Мастера. Худощавый молодой человек в изысканном белом костюме с темно-серой бабочкой, рассказывал Мастеру образования Онне о земной литературе. Остальные внимательно слушали.

— Ангелы и вампиры… — говорил он, когда мы подошли. — То есть, простите, старшая теплокровная и старшая холоднокровная расы — герои в куче современных земных книг. Ангелы обычно являются у нас носителями божественной воли… То есть, простите, воли создателя Вселенной…

— И кто же у вас является создателем Вселенной? — спросила Онна. Она всегда задавала новичкам этот вопрос.

— Существо еще более высшего порядка.

— Кислорододышащее?

Вопрос звучал совершенно серьезно.

— Не уверен, — сказал молодой человек и замолчал, заметив нас с Сибигом.

Мы поприветствовали Мастеров, каждый из которых знал меня в лицо, и повернулись к замолчавшему землянину. Хотя он, естественно, не выглядел сейчас, как представитель другой планеты.

Давным-давно, когда через Ворота только-только начали прыгать, старшие расы вставили в них модификатор — устройство, позволяющее изменять организм прыгуна так, чтобы он смог выжить в мире прыжка. Например, добавлялась пара легких, укреплялись ребра, вырастали перепонки между пальцами. Здешний народ произошел от травоядных, у них были прямоугольные зрачки и по шесть пальцев на конечностях. Стоящий передо мной человек был похож на типичного представителя Белого мира, ничто не выдавало в нем чужеземца.