Немало во время турецкой войны было случаев, когда унтеры и солдаты-евреи в критическую минуту брали на себя командование подразделением. Под Ловчей взвод солдат был окружен отрядом турецкой гвардии. Все растерялись, командир был убит. Тогда унтер-офицер Моисей Горовиц скомандовал построиться в каре, спиной к спине и открыть огонь. Кучка солдат сплотилась и начала стрелять. Турки между тем наступали, и, когда они приблизились, Моисей скомандовал: «В атаку! Ура!» — и с ружьем наперевес бросился врукопашную. Он сам заколол штыком троих. Воодушевленные его примером, остальные солдаты обратили турецких гвардейцев в бегство. Моисей Горовиц был произведен в фельдфебели, и ему присужден ротою Георгиевский крест. Вскоре он получил и второй.
В августовском сражении под Плевной рота одного из полков 30-й пехотной дивизии потеряла всех офицеров. Тогда рядовой Евсей Раппопорт подобрал офицерскую шпагу, надел фуражку убитого ротного командира и, крикнув «Слушать мою команду! Рота, в атаку, ура!» — первым пошел на неприятеля, и рота поддержала храбреца. Турки стали отступать, отстреливаясь. Евсей Раппопорт был убит, его похоронили с почестями и на гроб положили офицерскую шпагу, с которой он вел в атаку свою роту.
Приказом по армии главнокомандующий великий князь Николай Николаевич отметил подвиг солдата-еврея Самуила Корнгольда, который бросился на турецкую гранату и ценой своей жизни спас множество других солдат. Давая общую характеристику боевым качествам солдат-евреев в турецкую войну, генерал Куропаткин, будущий военный министр, писал: «…И евреи умели и будут уметь так же геройски драться с врагом и умирать за Царя и Отечество, как и солдаты-христиане».
В русско-японской войне евреи приняли непосредственное участие, и было их в боевых частях немало. Во время сражений в Маньчжурии и в Порт-Артуре русская армия насчитывала в своем составе более 30 тысяч солдат и унтер-офицеров — евреев, да еще три тысячи врачей и военных фельдшеров. В некоторых ротах число евреев превышало 10 процентов.
В то время многие органы российской печати отмечали этих солдат как храбрых и исполнительных воинов. Газета «Восход» (№ 20 от 1904 года) писала: «…По рассказам товарищей, по признанию многих строевых офицеров, сражаются евреи так же самоотверженно, как и православные». В той же газете помещено письмо командира Новочеркасского пехотного полка полковника А.Н.Гавриленко. Он пишет: «Мне доводилось иметь дело с солдатами-евреями, повидал их немало и в собственном полку, и в других, знают об их храбрости и военной находчивости многие другие батальонные и полковые командиры, знает и сам командующий Маньчжурскою армией. Стреляют они метко, приказания всегда исполняют в точности, разумно, толково и без страха…»
Даже и весьма юдофобская по своей общей направленности газета «Новое время» вынуждена была признать в 1904 году: «…Какие только анекдоты не рассказывают о трусости евреев, об их неловкости в строю и слабости в битвах! Между тем в настоящую войну немало из них показали себя настоящими солдатами, храбрецами, верными товарищами и распорядительными воинами. Многие награждены Георгиевскими крестами, есть имеющие по два и даже по три таких креста, а ведь эти награды отнюдь же не начальством выдаются, а присуждаются самой ротою. И как же любят и уважают таких евреев-храбрецов остальные сослуживцы! (сотрудник А. Столыпин)». А вот сообщение того же А.Столыпина, напечатанное этой газетой в октябре 1905 года: «Рядовой 22-го Восточно-Сибирского пехотного полка Самуил Шварц участвовал во всех без исключения боях, получил 11 ран и был награжден тремя Георгиями и медалью за спасение офицера».
Врач-еврей Беньяш в одном из боев между Тюренченом и Лаояном на покинутой русскими войсками позиции оставался один под непрекращавшимся огнем японцев, делая перевязки, и, несмотря на троекратные приказы об отступлении, не ушел, пока не закончил всей своей работы (сообщение в «Новом времени» М.Л.Усова). Под Лаояном солдат-еврей Лев Крамарь в течение двух часов под японским огнем перенес на себе в перевязочный пункт 20 раненых солдат и двух офицеров («Восход», № 24).
Имеются сообщения о героических подвигах солдат-евреев Боришевского, Островского, Фридмана, Гриншпуна, Прежеровского и др., награжденных Георгиевскими крестами. По сведениям бюро военнопленных при японском военном министерстве, из общего количества взятых в плен русских воинов 73 301 евреев было всего 1739, то есть около 2,5 процента, хотя в строю их было в три раза больше. А вознаграждение? Да что там — в той же самой Маньчжурии, где легли костьми свыше двадцати тысяч еврейских солдат, тот, кто остался в живых, не имел права жительства, и его тотчас же выселяли. С точки зрения царского правительства только труп еврейский мог там остаться.
«Биржевые новости» № 22 за 1904 год опубликовали сообщение командира полка полковника С.Д. Маркова: «Рядовой 121-го пехотного Пензенского полка Файзель Дубовис под градом неприятельских пуль доставал и приносил воду для раненых, чем и спас их. За этот подвиг был награжден орденом св. Георгия». Командир 7-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерал Кондратенко высоко ценил воинов-евреев, и среди его подчиненных было немало евреев, награжденных им Георгиевскими крестами. В приказе от 24 июля 1905 года за № 265 командир 10-го армейского корпуса генерал Церницкий поставил всем в пример еврея Лазаря Лихтмахера, бомбардир-наводчика 2-й батареи 31-й артиллерийской бригады, который, лишившись в госпитале левой руки, после одного из тяжелых боев под Мукденом, не захотел быть уволенным вчистую, вернулся в свою батарею и стал к орудию, заявив, что наводить в цель может и одной рукой. В этом приказе сказано: «…В тех частях корпуса, где нет делений по народностям, где все равны — русский, татарин и еврей — и все равно считаются слугами Царя и Отечества, там и все будут такие же герои-солдаты, как сей Лазарь Лихтмахер».
И еще один приказ я считаю своим непременным долгом процитировать. Отдан он 27 ноября 1904 года 27-у Восточно-Сибирскому полку, стоявшему в осажденном Порт-Артуре. В нем сказано: «Ефрейтор 7-й роты Иосиф Трумпельдор в докладной записке заявил: “У меня осталась после ампутации всего только одна рука, но она — правая, и я могу еще сражаться с врагом. А потому, желая по-прежнему делить с товарищами боевую жизнь, прошу Ваше Благородие ходатайствовать о выдаче мне шашки и револьвера”. Сей герой не пожелал воспользоваться своим законным правом и обратиться в инвалида и, презирая опасность, вновь предложил свою искалеченную жизнь на борьбу с врагом. Таким образом, Трумпельдор приносит на благо Отечества даже более того, что требует воинская присяга. Поступок его заслуживает быть вписанным золотыми буквами в историю нашего полка» («Предание и факты». СПб., 1908. С. 59–60).
Необходимо особо подчеркнуть, что Иосифу Трумпельдору, в виде особого исключения и вопреки существовавшему в те годы порядку, было присвоено офицерское звание прапорщика запаса и он был, пожалуй, единственным лицом иудейского вероисповедания, имевшим такой чин. Впоследствии этот славный воин станет одним из величайших героев еврейского народа в борьбе с его врагами, в борьбе за создание своего государства.
Но, подчеркну еще раз, что изначально, со дня образования государства Российского, евреи не только на офицерские должности, но и вообще на любую государственную службу не допускались. Собственно, евреи в России и не рассматривались ни как нация, ни как этническая общность, но только как вероисповедание, чуждое, враждебное, ненавистное и презираемое. А крещеный, выкрест, сразу переставал быть евреем, он считался православным и, по положению, мог пользоваться всеми правами, что и прочие христиане. Такие крещеные евреи в России были издавна: и еще в XVII веке в Москве образовалась небольшая их слободка. С приходом к власти Петра Первого, когда в стране начались великие преобразования и в Россию хлынули иностранцы, евреев — сиречь иудеев — по приказу того же Петра не допускали.
