Когда теперь анализируешь причины успеха нападения Египта и Сирии в 1973 году, невольно возникает аналогия с германской операцией «Барбаросса» в 1941-м. При наличии огромного массива разведданных о готовящемся вторжении — в обоих случаях — поразительная слепота государственного руководства стран, подвергшихся агрессии.

Применительно к Израилю эта губительная слепота возникла по ряду причин, не последней из них была комплексная кампания дезинформации, проведенная арабами. Под руководством советских инструкторов они осуществили целый ряд емких дезинформационных мероприятий. В частности, в мировых органах массовой информации была организована большая серия выступлений военных обозревателей, приводивших доводы в пользу абсолютной небоеспособности египетской армии. Чтобы подтвердить подобные высказывания, египтяне специально провели военные учения с широким привлечением военных атташе и корреспондентов.

Учения были на редкость плохо организованы, войска демонстрировали нарочито слабую полевую выучку, а командиры всех степеней — полную некомпетентность. В сущности, это был спектакль, рассчитанный на легковерие израильтян. И, как ни странно, они поверили дешевой инсценировке. Видимо, не отошли еще от эйфории триумфальных побед Шестидневной войны.

Но куда же, спрашивается, смотрели хваленые израильские разведорганы, МОССАД и АМАН? А эти мощные организации, на фоне прошлых успехов, разъедало нездоровое соперничество. К руководству МОССАДом и военной разведкой пришли новые люди, обладавшие, может быть, и высокими профессиональными достоинствами, но с точки зрения высочайшей ответственности за безопасность такого государства, как Израиль, — абсолютно непригодные для этого.

Военную разведку в то время возглавлял генерал-майор Элия Зейра. Как военачальник, он считался одним из самых одаренных генералов. До этого Зейра был заместителем начальника АМАНа генерала Аарона Ярива и сменил его, когда тот вышел в отставку. Зейра выдвинул собственную концепцию, по которой арабы так напуганы военными успехами Израиля, что никогда не посмеют развязать против него войну. Обладавший большим апломбом, способностью настоять на своем, генерал Зейра сумел убедить в правоте своей концепции таких, казалось бы, умудренных государственных деятелей, как тогдашний премьер-министр Голда Меир и министр обороны Моше Даян.

В противоположность генералу Зейра, начальник МОССА-Да Цви Замир, хотя и был способным и опытным разведчиком, не обладал достаточной решимостью и пробивной способностью, чтобы отстоять перед руководством страны свою точку зрения. Как говорится — пасовал перед начальством. При нем МОССАД утратил свой былой вес и на первый план выдвинулась военная разведка. Ее начальник, имея множество данных о военных приготовлениях Сирии и Египта, утверждал, что это не более чем демонстративные действия, и передавал Моше Даяну и начальнику Генерального штаба генерал-лейтенанту Давиду Элазару только те сведения, которые подтверждали его порочную концепцию.

Больше того, он сумел сделать так, чтобы данные агентов МОССАДа не шли дальше военного секретаря Голды Меир. А таких данных, которые подтверждали лихорадочную подготовку арабов к наступлению, МОССАД собрал более 400. Наконец в дело вмешалось ЦРУ и напрямую сообщило руководству Израиля, что в первых числах октября неизбежно произойдет нападение армий Сирии и Египта. Но и после этого генерал Зейра сумел убедить и премьера, и министра обороны, что американцы ошибаются.

Вот так и получилось, что, хотя разведорганы и представили абсолютно точные и неопровержимые сведения о неминуемом близком нападении, вооруженные силы Израиля не были отмобилизованы вовремя и не нанесли, как предусматривалось оперативным планированием, превентивного удара. Страна была поставлена на грань катастрофы. Ее удалось предотвратить ценой напряжения всех сил и немалых жертв, особенно болезненных для такого небольшого государства. Такова была плата за провал разведслужб и пагубную близорукость военно-политического руководства.

Прискорбные события начала октября 1973 года невольно приходят на ум сегодня, когда премьер Ариэль Шарон делит Израиль с Ясиром Арафатом. Приходится слышать мнения, что, мол, Шарон — блестящий генерал и опытный государственный руководитель. Он, наверное, все просчитал и обеспечил, и потому, дескать, безопасности, а тем более существованию Израиля и в такой ситуации ничего не угрожает.

Думается, рассуждения эти иначе как легкомысленными назвать нельзя. Опыт недавнего прошлого показывает — ошибались, и катастрофически, и не такие израильские политики, и полководцы, как Ариэль Шарон. Но тогда неприятель был за Суэцким каналом, в сотнях километрах от Иерусалима. А сегодня он — рядом. Между тем существует достаточно твердая стратегическая установка: у Израиля нет альтернативы — он может вести успешную войну с арабскими армиями либо на границе, либо за пределами страны. Третьего варианта для Израиля попросту не существует.

В 1955 году, в ходе объявленной президентом США Дуайтом Эйзенхауэром программы «Атом для мира», Израиль получил небольшой атомный реактор мощностью 5 мегаватт, который был смонтирован неподалеку от Тель-Авива в поселении Нагаль Сорек. Этот реактор имел, главным образом, ценность лишь для подготовки специалистов и использовался в качестве учебного пособия для развертывания масштабных исследований в дальнейшем.

А начались они еще в 1949 году, когда Бен-Гурион вызвал из Парижа одного из виднейших французских физиков Мориса (Моше) Сурдина, еврея, родом из Крыма. Он еще ребенком попал в Палестину, послан был Ишувом на учебу во Францию, во время войны работал в атомных программах США и Англии. Затем — в Комиссии по ядерной энергии, руководившей созданием французской атомной бомбы.

От Сурдина лидер еврейского государства получил достаточно полную и вполне достоверную информацию о ядерном оружии и технологии его создания.

И уже вскоре была создана аналогичная французской Комиссия во главе с выдающимся ученым — физиком Эрнстом Давидом Бергманом, переселившимся в Палестину после прихода к власти Гитлера. Когда была провозглашена независимость Израиля, он основал и возглавил научно-исследовательскую службу ЦАХАЛа. Став главой атомной Комиссии, Бергман принял решительные меры для развертывания не только научной, но и конструкторской работы. И уже вскоре технология изготовления ядерных боезарядов теоретически была полностью отработана израильтянами.

Остановка заключалась в отсутствии ядерного горючего, некоторых приборов и агрегатов. Американский реактор был слишком мал, чтобы выдавать оружейный уран, да и для масштабных исследовательских и конструкторских мероприятий требовались колоссальные средства. Поэтому на разведчиков и дипломатов пришлась весомая часть атомной программы, в плане которой они добывали необходимую Комиссии информацию. Собственно, по такому же методу в то время действовали и спецслужбы Советского Союза.

В этой деятельности на авансцену выдвинулась израильская военная разведка АМАН, которой в то время руководил генерал Харкаби. Он сосредоточил усилия своих подчиненных на Франции. Ее правительство к тому времени было кровно заинтересовано привлечь Израиль к борьбе с Египтом. Дело шло к войне, и французы надеялись, что ЦАХАЛ сумеет за короткий срок изгнать египтян из Синая и открыть судоходство по Суэцкому каналу, заблокированное Насером. С апреля 1956 года в Израиль стали прибывать французские суда и транспортные самолеты с вооружением.

Естественно, кроме вооружения требовалась и четкая координация действий в войне с Египтом. Париж наводнили израильские военные и государственные деятели. Был среди них и Ашер Бен-Натан, видный военный разведчик, на которого была возложена задача договориться о ядерных компенсациях Израилю за его участие в войне. Свою задачу Бен-Натан выполнил.

В Суэцкой кампании израильские войска за 4 дня оккупировали Синайский полуостров и вышли к Каналу. Однако Англия и Франция действовали куда как менее эффективно и совместные усилия США и СССР заставили их уйти с тех немногих пунктов, которыми они овладели.