Но особой бесчеловечностью и откровенным цинизмом отличались установления о наборе еврейских детей в кантонисты. Указом первым же, от 26 августа 1827 года, предписывалось: «…Евреи малолетние, то есть до 18 лет имеющие, обращаются в заведения, учрежденные для приуготовления к военной службе, сиречь — батальоны и полубатальоны военных кантонистов». А если учесть, что сплошь и рядом в солдаты сдавали 8-летних мальчиков, детей, в сущности, то при палаческих нравах, царивших в этих заведениях, доля их была поистине ужасной. Именно о кантонистских учреждениях сказано было Аракчеевым: «Мое правило для вас таково есть: десять засеки, одного в строй поставь, вот и норма!»

Для того чтобы сразу же оторвать еврейских детишек от родной среды и почвы, их гнали в кантонистские батальоны, дислоцированные за тысячи верст от родительского дома, как правило, — пешком. Служба в николаевской армии засчитывалась с 18 лет и длилась 25, потому взятым в восьмилетием возрасте на долю служить доставалось по 35 лет, причем именно в детском возрасте перепадал самый суровый отрезок этой службы.

Помимо общих тяжких условий военного режима, благодаря чуждой и враждебной среде, еврейским детям, попавшим в кантонисты, все было еще ужаснее потому, что для обращения их в христианство использовались самые гнусные и бесчеловечно жестокие методы. Обязанность принудить их к крещению лежала на унтерах и младших офицерах, и они не стеснялись в применении для выполнения этой задачи самых зверских мер: избивали розгами, лишали пищи, пропускали сквозь строй, раздетыми выставляли на плац в сибирские морозы, окунали до обмороков и глухоты в ледяную воду, наносили глубокие раны при стрижке и многое другое, что подсказывала палаческая фантазия. Известен случай, когда кантонисты были специально загнаны в реку для массового крещения, некоторые из них демонстративно с молитвой пошли на глубокое место и утонули.

Немногие могли выдержать все истязания и сохранить верность иудейству. Значительная часть кантонистов вообще не выживала, погибая еще во время пешего пути к месту службы или в той же кантонистской роте. Однако все же инквизиторские методы ломали менее устойчивых, и это приводило, конечно, к увеличению числа крещеных евреев. Из всех имевшихся в России выкрестов подавляющее большинство давала армия. Если в 1843 году во всей империи числилось всего 1874 выкреста, то всего через четыре года их количество возросло до 4439 человек за счет уволенных в бессрочный отпуск евреев, которые только тогда и начали увольняться после 25-летней службы.

Трудно сказать, сколько именно солдат смогло за такой долгий срок тяжкой службы сохранить свое еврейство, об этом есть только отрывочные сведения. К примеру, в 1848 году из числа 167 солдат-евреев, уволенных в бессрочный отпуск, как тогда называлась отставка, крещение приняли только 49 человек, или около 30 процентов. Как видим, большинство осталось верными отеческому канону. Трудно и представить себе, каких мук стоило им не согласиться на крещение. Да и многие из обращенных кантонистов продолжали и в тех каторжных условиях оставаться верными прежней религии, как испанские марраны, и многие впоследствии вернулись в иудейство, что повлекло ряд судебных процессов: дело Кацмана в 1871 году, Айзенберга — в 1880-м, Терентьева — в 1881-м и др.

Поскольку выкрестам разрешалось проживать во всех краях Российской империи, то уже к середине 50-х годов в одной Москве числилось свыше 500 бывших кантонистов. Манифестом от 26 августа Александр Второй ликвидировал кантонистские учреждения и возвратил малолетних евреев их родителям. В манифесте сказано: «…рекрут с евреев взимать наравне со всеми другими состояниями и принимать оных тех же лет и качеств, кои определены и для рекрут других состояний и затем прием в рекруты малолетних евреев отменить совершенно».

Однако и эти указы ограничивали, например, право повсеместного жительства уволенным от службы евреям. Вместе с тем было указано, что во время нахождения на службе имеют евреи право получать кошерное мясо. Где нет синагоги и раввина, там нижним чинам разрешалось собираться для молитвы в указанных начальством местах под наблюдением надежного товарища, избранного ими для исправления раввинских обязанностей.

В 1858 году состоялось постановление о награждении евреев всеми орденами, которыми награждаются и мусульмане. В 1860 году евреи были допущены к службе в гвардии, через год разрешено производить евреев в строевые и нестроевые унтер-офицеры на общих основаниях. Тогда же был поднят вопрос о производстве евреев в офицеры, и хотя члены Комитета по устройству евреев и высказались в пользу этого, однако военный министр генерал Милютин на проекте указа начертал: «Право производства в военные чины едва ли может быть даровано евреям и в том случае, если бы оказалось возможным допустить их во все, без изъятия, гражданские должности. Потому как солдат-христианин с пренебрежением будет смотреть на офицера-еврея и самая строгая дисциплина бессильной окажется в борьбе с религиозными чувствами и убеждениями…» А ведь Милютин был по тем временам вполне прогрессивным военным деятелем, но примеров Западной Европы и Америки он либо не знал, либо и знать не желал.

1 января 1874 года взамен рекрутских наборов в России учреждается воинская повинность, распространявшаяся на всех граждан, без различия состояний и вероисповедания. Однако уже с 1874 года принимается ряд мер, чтобы ограничить права евреев и в этом плане. К примеру, указанно: «…для евреев, при определении их пригодности для военной службы, устанавливается меньшая мерка объема груди и роста, чем для лиц прочих вероисповеданий».

Принят был суровый закон, в силу которого семейство еврея — и только еврея, — уклонившегося от военной службы, подвергалось штрафу в размере 300 рублей — сумма по тем времена весьма чувствительная. Но это вовсе не значило, что ввиду штрафа евреев могли взять в армию меньше, чем занаряжено было. Ничуть не бывало — наряд выполнялся неукоснительно, а по нему евреев приходилось даже больше, чем мужчин других вероисповеданий. Последние известные нам данные относятся к 1907 году, когда христиане, составляя 91 процент призывников, дали 89 процентов новобранцев. А призывники-евреи, вставлявшие 5,24 процента призывников, дали 6,1 процента новобранцев. Это достигалось совершенно беспардонным способом разверстки по вероисповеданиям, при которой евреи лишались многих льгот, дававших отсрочку от призыва.

Рядом приказов были установлены и другие ограничения, касавшиеся евреев. Их, в частности, воспрещалось назначать в крепостную артиллерию, на флот, в пограничную и таможенную стражу, в резервные и местные батальоны и команды. В 1882 году последовало распоряжение об ограничении числа евреев — военных врачей и фельдшеров, причем предельной нормою их численности в части определялось пять процентов.

Принимались весьма жесткие меры, чтобы не допустить лицо иудейского вероисповедания к офицерскому чину. Их заведомо не принимали в кадетские корпуса и в юнкерские училища. Единственный для этого другой путь — держание экзаменов на офицерский чин, для человека, который был вольноопределяющимся, то есть студентом, или вообще имеющим высшее образование, был также запретным для евреев. Вот как это было сформулировано в приказе от 13 апреля 1905 года № 5804 Главного штаба: «…вольноопределяющиеся евреи и последователи других вредных сект не допускаются к держанию экзамена на звание прапорщика запаса». Известен только один случай, когда сыновья барона Гинцбурга, крупнейшего банкира России, Альфред и Александр, были зачислены в офицерский корпус. По высочайшему соизволению Александра III сыновья барона были произведены в корнеты, император подписал рескрипт и присовокупил: «Повелеваю впредь ни под каким видом иудеев к экзамену на офицера не допускать». Ну и не допускали, естественно. Когда в конце русско-японской войны последовало распоряжение о производстве ВСЕХ вольноопределяющихся, участников боев в офицеры — прапорщики запаса, то специально в нем оговорено было — кроме евреев.