Я слушал ораторов на слете. Это были и прототипы героев Катаева, Малышкина, Авдеенко, Ручьева, и младшие их братья, дети и внуки тех, кто начинал здесь четыре десятилетия назад. Вспомнились слова поэта:

Ну, а герои современной индустрии в наш век ракет и кибернетики, прототипы героев из ненаписанных еще романов и поэм? Вот они, поднимаясь из зала, проходили на сцену, с тем чтобы получить здесь свои значки победителей соревнования и дипломы лауреатов премии имени Григория Ивановича Носова. И, получив, выстраивались рядом со столом президиума — рослые, крепкие, сильные люди с широкими кумачовыми лентами через плечо.

Весь зал смотрел на них, и, должно быть, не я один думал в ту минуту о том, кто же они — эти лауреаты? Что их вывело на такую высоту? Славные представители гвардии рабочих, они стоят у домен, конверторов, мартенов и прокатных станов, смело изменяют технологию, опробывают новые автоматические устройства, поднимают свои агрегаты на новый уровень технического прогресса. Это лауреаты труда и творческого, и коллективного, а вместе с тем самые обыкновенные рабочие на самых обыкновенных рабочих местах.

Не знаю, как кого, а меня эта церемония вручения премий не могла оставить равнодушным. Я видел в рядах президиума Осадчего, Гусарова, Тулина… "Маршалы промышленности", они тоже выглядели радостно-возбужденными, особенно, когда смотрели на рабочих своих заводов, получавших дипломы.

Заводское родство притягивает души не менее фронтового. Гордость за общий успех создала эту удивительную, ликующую атмосферу торжества, которое надолго останется в памяти и лауреатов-рабочих, и всех присутствовавших на слете.

После окончания слета я снова приехал в Челябинск. Захотелось еще некоторое время побыть на заводе одному, никуда не торопясь, походить по любимому трубоэлектросварочному, и, как я любил в былое время, послушать ровное и мощное дыхание цеха, постоять в раздумье где-нибудь на одном из "капитанских мостиков", перекинутых над станами.

Я ходил в те дни по цеху, с огорчением наблюдая, как останавливались станы из-за перебоев с поставкой металла, и думал о своей точке зрения на эту проблему, совпадающую с той, что высказывали на заводе почти все — и мастер Падалко, и инженеры Новиков, Телешов, и директор Осадчий.

Яков Павлович написал в связи с этой и другими трудными проблемами развития завода и реконструкции статью в "Правду". Она называлась "Реконструкция: с каждого спрос особый" и была опубликована несколькими месяцами позже, в ноябре семьдесят третьего.

Читая статью уже в Москве, я обратил внимание, что многие замечания Осадчего не текстуально, конечно, а по сути своей живо перекликались с тем, что на своем участке с искренней досадой и горечью говорил мне Николай Михайлович Падалко.

Осадчий писал в "Правде", имея в виду вторую половину семьдесят третьего года:

"Перебои с поставками металла стали хроническими. Коллектив гордится тем, что удалось добиться высокой ритмичности производства, что в цехах действуют часовые графики, а теперь эти завоевания оказались под угрозой. Внеплановые переходы с одного размера труб на другой, частые остановки крупнейших станов — "1220" и "820" привели к тому, что с начала года потеряно более тридцати тысяч тонн продукции. Мы считаем такое положение совершенно недопустимым. Возможно, следовало бы увеличить размер санкций за срыв кооперированных поставок до такой степени, чтобы они покрывали все убытки потребителей. Повышение взаимной ответственности поможет поднять дисциплину, обеспечить более четкую работу всех звеньев хозяйственного механизма…"

Мне думается, это совершенно справедливые требования, и их вправе предъявить такой завод, как Челябинский трубопрокатный, который уже давно и успешно работает по новой экономической системе. Ведь за восемь лет трубопрокатчики увеличили производство почти на миллион тонн, а это равносильно сооружению нового крупного трубного завода.

Миллион тонн! Увеличение производительности более чем в полтора раза. И без нового капитального строительства, без увеличения числа рабочих, на тех же площадях. Разве это не удивительно и замечательно, разве это не относится к лучшим и зримым чертам технического и социального облика девятой пятилетки?

Реконструкция всех цехов стоила немногим более 25 миллионов рублей. Строительство же нового завода с производительностью в 1 миллион тонн труб в год обошлось бы в шесть — восемь раз дороже. При этом на завод пришлось бы принять не одну тысячу рабочих, построить для них жилье, детские, медицинские учреждения, спортивные комплексы. Вот реальная цена инициативы челябинских трубопрокатчиков!

Мы часто говорим о себе, что некоторые наши недостатки являются продолжением наших достоинств. И то, что верно в отношении людей, иногда становится реальностью и для заводов. Недостатки, трудные ситуации, возникающие здесь, часто по справедливости объясняются трудностями роста.

Перебои с металлом не были ни для кого новостью на трубопрокатном. Такое случалось и раньше. И подобное положение самым отрицательным образом сказывалось на ритмичной работе.

Но все особенно остро познается в сравнении. Конфликт между недостатками промышленной кооперации и высоким техническим уровнем передовых заводов стал в наши дни особенно резок и нагляден. Есть вещи несовместимые и взаимно исключающие друг друга. И именно потому, что они несовместимые, а таких заводов, как Челябинский трубный, становится все больше, повышенные требования к порядку и ритмичности работы постепенно ликвидируют изъяны снабженческой неразберихи.

Да, новые требования должны подтянуть и обязательно со временем подтянут весь механизм кооперации в промышленности и снабжении на новый уровень.

Я слышал выступление Осадчего на партийно-хозяйственном активе завода. Он говорил о перспективах ближайших и дальних, больших и увлекательных. Яков Павлович не заглядывал в бумажку, выступая, смотрел в зал, в лица слушавших его людей.

То, что волнует оратора, может взволновать и аудиторию. По содержанию начало речи Якова Павловича походило немного на лекцию, однако члены актива слушали ее внимательно, следуя за оратором в его мысленном броске вперед.

— …Трубопровод! Многие ли знают, что себестоимость его в три раза ниже, чем перевозки по железной дороге, в два раза дешевле, чем перевозки по воде. По трубам уже перекачивают воду, горючие сланцы, спирт, патоку, расплавленную серу, жидкие удобрения, даже живую рыбу и молоко. И мелкоизмельченный уголь и озерный ил в пульпе тоже идет по трубопроводам. Мы не имели бы без них гигантских плотин наших электростанций.

Оратор вдруг вспомнил историю — сравнительно недавнюю, а вместе с тем уже такую далекую. Вспомнил Д. И. Менделеева, который в 1907 году был инициатором строительства первого керосинопровода между Баку и Батуми. Тогда самого мощного в мире. А ныне, через шестьдесят семь лет, сеть трубопроводов опоясала земной шар. Любому очевидны их удивительные преимущества — ни вагонов, ни цистерн, ни простоев, ни порожних рейсов. Поток грузов в трубе движется, как бы "толкая" сам себя. Создайте лишь небольшой уклон или перепад давления при входе и выходе — и все!

Это сегодняшний день. А завтрашний? Дайте трубу очень большого диаметра, и ее можно рассматривать как судоходную артерию. А суда — это капсулы из синтетических пленок или алюминия, заполненные зерном или химикалиями. Они смогут плавать в потоке нефти или любой другой жидкости даже быстрее самого несущего их потока.

— А пассажиры? — выкрикнул кто-то из зала.

— И пассажиры, — ответил Осадчий. — Вагон в трубопроводе сможет перемещаться с помощью электромагнита или за счет отсасывания воздуха из пространства перед вагоном и нагнетания его в пространство за вагоном. Такие дороги совершенно безопасны в любое время года, в любую погоду. Исключаются крушения, столкновения поездов. Станет обыденным трубопроводное метро, международные, межконтинентальные трубопроводные дороги.